Ворона и лисица
Уж сколько раз твердили миру,Что лесть гнусна, вредна; но только всё не впрок,И в сердце льстец всегда отыщет уголок._______Вороне где-то бог послал кусочек сыру;На ель Ворона взгромоздясь,Позавтракать было совсем уж собралась,Да призадумалась, а сыр во рту держала.На ту беду Лиса близехонько бежала;Вдруг сырный дух Лису остановил:Лисица видит сыр, Лисицу сыр пленил.Плутовка к дереву на цыпочках подходит;Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводитИ говорит так сладко, чуть дыша:«Голубушка, как хороша!Ну что за шейка, что за глазки!Рассказывать, так, право, сказки!Какие перушки! какой носок!И, верно, ангельский быть должен голосок!Спой, светик, не стыдись! Что, ежели,сестрица,При красоте такой и петь ты мастерица, Ведь ты б у нас была царь-птица!»Вещуньина с похвал вскружилась голова,От радости в зобу дыханье сперло, И на приветливы Лисицыны словаВорона каркнула во всё воронье горло:Сыр выпал с ним была плутовка такова.Комментарий
Басня начинается с морали И. А. Крылова:
«Уж сколько раз твердили миру,Что лесть гнусна, вредна; но только всё не впрок,И в сердце льстец всегда отыщет уголок».Таким образом, баснописец с самого начала указывает на ту ситуацию, которая будет далее описана. По мнению И. А. Крылова, это ситуация лести. Причем здесь же эта ситуация оценивается как неустранимая в реальном обществе. Если принять эту точку зрения, то тогда эта басня нам ничего не даст для борьбы с льстецами и ситуациями, которые ими создаются. Следовательно, мы должны в известной мере возразить великому баснописцу; рассмотреть возможность победы над лестью, которая осталась в басне нереализованной, но могла бы реализоваться при ином поведении персонажей басни. Для этого последующий текст басни должен быть рассмотрен одновременно в двух планах: «идеальном» и «физическом», а именно как «идеальная» возможность избегания лести и как свершившаяся «физическая» данность обмана лестью, описанная И. А. Крыловым:
«Вороне где-то бог послал кусочек сыру;На ель Ворона взгромоздясь,Позавтракать было совсем уж собралась,Да позадумалась, а сыр во рту держала.»Исходная ситуация басни, оцениваемая как «идеальная» и «физическая» выглядит следующим образом: Вороне случайно попало некоторое материальное, жизненно важное благо («сыр»). Причем «физическое» пришло из «идеального», «трансцендентного» («бог послал»), лежащего за границей реального мира Вороны, не включенного изначально в реальный опыт Вороны. Сама Ворона живет сначала как «реалист», находится сначала в сугубо физическом мире, используя случайно доставшийся ей реальный жизненный ресурс («физический объект») в виде сыра.
А дальше Ворона начинает вести себя чрезвычайно «странно»: взгромоздясь почему-то на ель, она вместо того, чтобы «позавтракать», «позадумалась, а сыр во рту держала». Ворона оказывается одновременно в двух пространствах «физическом» (возможный прием пищи) и «идеальном» (думы вороны, существование в «идеальном» времени). Причем она не реализует себя ни в одном из этих пространств (сыр не потребляется, мысли не выражены «позадумалась»). Это ситуация ожидания перед выбором в сторону «физического» (сыр) или «идеального» (оформленность мыслей), ситуация шаткого временного равновесия «идеального» и «физического». «Равновесное» состояние Вороны неожиданно нарушает Лиса, выводя Ворону из ее «оцепенения»:
«На ту беду, Лиса близехонько бежала;Вдруг сырный дух Лису остановил:Лисица видит сыр, Лисицу сыр пленил.Плутовка к дереву на цыпочках подходит;Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводитИ говорит так сладко, чуть дыша:»В отличие от Вороны Лиса однозначно ориентирована только на достижение материального блага («сыр»). Но для достижения этого блага Лиса начинает входить в «идеальный» образ поклонника Вороны, чтобы завуалировать свои намерения. «Идеальное» у Лисы здесь служит «физическому» для изъятия реального жизненного ресурса у Вороны. Далее идет известный «лисий» дифирамб внешним достоинствам Вороны и ее возможным голосовым данным в соответствии с придуманной Лисой неотразимостью Вороны. Причем особо выделяется то достоинство Вороны (голос), от которого зависит получение Лисой жизненного ресурса. «Идеальный» образ Вороны, сконструированный Лисой, развернут таким образом непосредственно в сторону получения конкретного материального блага (это и есть, возможно, универсальный механизм лести).
В результате:
«Вещуньина с похвал вскружилась голова,От радости в зобу дыханье сперло, И на приветливы Лисицыны словаВорона каркнула во всё воронье горло:Сыр выпал с ним была плутовка такова.»Характерно, что Ворона здесь представлена как «вещунья», что означает «предсказательница». В народных легендах и сказках вороны изображаются в виде вещих птиц («вещий ворон»). Сама «предсказательница» оказалась жертвой чужого лживого предсказанья (предсказыванье в басне Лисой Вороне судьбы великой певицы).
Почему Ворона оказалась обманута? Потому что оказалась в маргинальной ситуации «реалиста-мечтателя». Уже владея жизненным благом, Ворона им не удовлетворилась, сконцентрировалась на идеальных мечтах, «идеальном» образе певицы, включенной в «идеальную» деятельность (пение). Результат потеря Вороной как материального блага, так и недостижимость идеальной карьеры певицы.
Базовой моделью социального поведения Лисы является «практицизм» («Лисицу сыр пленил»). Она реализует свою функцию энергетической аккумуляции на основе прошлого опыта своих «лисьих» хитростей и четко планирует свои действия в стремлении «добыть сыр». План ее действий направлен на лесть Вороне, вуалирующей истинные намерения Лисы. Для этого Лиса включает вторую модель социального поведения (принимает «роль»), которую можно квалифицировать как «спектакль». Причем это спектакль играется Лисой в школе «театра представления» («головой»), вовлекая Ворону в спектакль «театра переживания» («сердцем»). Это еще один план взаимодействия «физического» (рационального) и «идеального» (эмоционального у Вороны голова «вскружилась»). Причем «спектакль», организованный Лисой, рассчитан на конкретный адрес Ворону.
Это означает, что Лиса убедительно разыгрывает роль «идеального» поклонника Вороны, безоговорочно ею восхищенного. За счет чего эта роль становится убедительной? За счет наличия конкретной, жизненно важной для Лисы цели, а также наличия изощренной фантазии в достижении этой цели. При этом налицо умение завязывать «нужные» контакты для достижения выгоды, свойственное реалистической практицистской модели социального поведения. Эта модель органично трансформируется в желание «понравиться» Вороне в виде «вторичной» («идеальной») модели «спектакля». Сама эта трансформация может оцениваться как умение нравиться окружающим в качестве одного из решающих условий в достижении материальных выгод. Происходит, таким образом, своеобразное «оборачивание» практицизма в идеальный, театральный план.
При этом у Лисы сохраняется и эгоцентризм, позволяющий ей внутренне дистанцироваться от своей роли, чтобы не «заиграться» (вполне в духе «театра представления»), не поверить самой в реальность роли искреннего льстеца, действовать предельно рационально и целенаправленно. Связка у Лисы моделей «практицизм» «спектакль» демонстрирует способность этого персонажа социализировать свой собственный эгоизм как правило для других. В басне себялюбивая Лиса предлагает Вороне больше любить себя (здесь скрытый образец для Вороны сама «себялюбивая» Лиса). Поэтому и роль Лисы становится убедительной. Лиса сохраняет в роли ту органичную часть себя («себялюбицы»), которая позволяет ей играть убедительно, «естественно». Один «эгоцентрик» в результате перехитрил другого «эгоцентрика».