Филипп был невероятно красив, хорошо учился и был учтив. Он обладал всем, чтобы подняться достаточно высоко по социальной лестнице. И я была совершенно согласна, что там на самом верху ему и место. Не было никаких сомнений, что он достоин всех благ, которые могла предложить ему жизнь.
***
В беседке я была уже к пяти вечера. Небо укрывали разбухшие кишки облаков, медленно наливавшиеся сумраком. Там, в глубине, посверкивали слабые разряды молний, глухие протяжные раскаты набатом звучали в отдалении.
Непогода меня не пугала, наоборот завораживала. Облокотившись на широкий высокий борт беседки, свисавшей над пропастью, я смотрела в высь не отрываясь, подмечала, как крепчает ветер, пытаясь сорвать мои волосы с плеч. Холодно не было, внутренний огонь был надежнее любых одежд, так что накидку я оставила в комнате академии.
С такой высоты монументальное здание как на ладони. Академия представляла собой старинный каменный замок с шестью устремлёнными к облакам башнями; несколькими площадками с широкими парапетами; с крытыми мостиками переходов, соединявшими западное и восточное крыло; с вытянутыми арочными окнами, украшенными мшистыми розетками; с выступами, занятыми пугающими изваяниями с оскаленной пастью и огромными когтистыми лапами; с оградами решёток и вылощенными плитами внутреннего двора с его неуклюжим фонтаном весь монумент служил пристанищем Высшей академии магии и чародейства вот уже пару столетий.
Сюда съезжались маги отовсюду. Сначала мне здесь не понравилось здесь я была чужой, но стоило увидеть Филиппа и всё остальное стало не важным. Наоборот, я полюбила это место всей душой, ведь только в этих стенах я могла находиться вместе с ним. Три с небольшим года пролетели незаметно и до выпуска оставалось не так уж далеко, чтобы я ценила выпавшую мне возможность. Вот бы можно было остаться здесь с ним навечно.
Привет, прозвучало за спиной и я обернулась.
Это был Филипп. Помимо форменного костюма академии на нём были высокие тёплые с опушкой сапоги и зимний подбитый лисьим мехом плащ. Капюшон он снял войдя под своды беседки.
Ты не зажгла свет, то ли подметил, то ли спросил он.
По углам притаились факелы. Их можно было зажечь вручную, либо с помощью магии. Для меня, как для мага огня, это не составило бы сложности, но я не стала этого делать.
На всякий случай. Чтобы нас никто не увидел.
Пусть вероятность, что в такую погоду кто-то решит прогуляться была мала, но всё же я собиралась соблюсти максимум осторожности. Филипп наверняка хотел того же, выбрав одну из самых удалённых и потому нежалуемых студентами беседок. Подниматься по крутому взгорью пришлось около получаса и это была отнюдь не увеселительная прогулка.
Филипп ничего на это не ответил, прошел по дуге, на меня не смотрел. Руки его были в карманах наверное он снова мёрз, но предложить согреть его я не решилась. Здесь, в уединенности скал, поросших голубоватым сосняком такое предложение казалось более личным, чем касание среди толпы. Я не хотела его обидеть.
Зачем ты это сделала?
Очевидно, что моя выходка с молотком должна быть объяснена и я к этому готовилась. Выдумывать оправдание было глупо, к тому же я нисколько не смущалась собственных чувств. Считала их не уместными в отношении такого совершенства, как Филипп да, конечно но точно не поводом для стыда. Если бы такой, как он не нравился, кто же тогда?
Тебе было холодно и я приняла меры.
Изящная бровь едва заметно изогнулась. Мое сердце ударило громче, я туже сжала челюсть, пытаясь не потерять сосредоточенность в его присутствии.
Это я понял, сквозь зубы процедил он и отвёл взгляд. Тебе не кажется, что это слишком?
Я на секунду задумалась.
Нет.
Он посмотрел на меня снова.
Ты странная.
Я знаю.
Его слова меня ничуть не задели это была чистая правда.
Чего ты хотела этим добиться? Филипп хмурился. И тем, что согрела мне руку? Думаешь, я падок на сопливую романтику?
Не думаю, конечно, мои причины были совсем иные. Просто ты мёрз и меня это беспокоило.
Презрение отразилось на идеальном лице.
Значит, ты одна из этих дурочек, томно вздыхающих по мне и шлющих глупые записки без подписи, вынес он приговор и кивнул сам себе.
Мне требовалось немного времени, чтобы обдумать сказанное. Со стороны это должно быть снова выглядело странным будто от растерянности или смущения я язык проглотила но мне требовалось подумать.
Нет. Я не слала тебе записок без подписи или любых других. И я не вздыхаю томно я пытаюсь себя контролировать.
Филипп тихо фыркнул.
Ты очень странная, протянул он с оттенком брезгливости.
Я чуть расстроилась. Не словам, но выражению его лица.
Филипп развернулся и направился к ступенькам ведущим из беседки, но в самый последний момент остановился, повернул голову в пол оборота и спросил:
Значит, я тебе не нравлюсь?
Нравишься, конечно, тут же согласилась я.
Парень развернулся, выглядя озадаченным.
Ты же только что сказала начал он и не закончил фразу. Забудь.
Больше он ничего не добавил, но и уходить не спешил. Его брови сошлись к переносице, означая, что он о чём-то раздумывает. Плотнее сжав губы, он сложил на груди руки и недружелюбно уставился на меня.
Чем я тебе нравлюсь? спросил он так, будто ответ его не слишком волновал.
Мы стояли друг против друга на некотором расстоянии, но даже приняв важный вид и будто вытянувшись, мы все равно были одного роста, и подавить меня важной позой не получилось я прекрасно отдавала себе отчёт в происходящем. Юлить с ответом и не думала:
Всем.
Глупости, отмахнулся он. Подробнее.
Ну хорошо. Подробнее, значит подробнее.
Я начала с его внешности, и он тут же скривился, как от кислого лимона сунутого под нос, когда я закончила живописать его зубы, он попросил остановиться и, должно быть, на этом хотел закончить разговор, спросив «это всё?», на что я ответила, что дальше идет его характер, потом поведение и манеры, затем отношение к людям и порученным делам, и ещё несколько пунктов.
Он снова застыл с выражением озадаченности на прекрасном лице. Немного подумав, попросил продолжить с того места, где он меня оборвал. И я продолжила декламировать, чуть повернувшись, когда к середине речи он подошел к скамье и не слишком грациозно опустился.
Но слушал он меня внимательно. Разные эмоции мелькали на его идеальном лице, но среди них не было ничего напоминающего отсутствие интереса, и этого мне было более чем достаточно, ведь за всё это время немого обожания это был наш первый разговор. Ну и что, что больше говорила я, мне было уже приятно, что мы так близко и он впервые смотрит на меня прямо. На меня.
ещё мне нравится, как ты щуришься, когда ешь ягодный штрудель. Когда делаешь первый укус, и даже немного до того. Уже предвкушая близкую кислинку, чуть прикрываешь глаза, будто готовый к терпкости вишни
Хватит! Филипп взвился, как ужаленный. Прекрати это! Ты разве не понимаешь, что это ненормально!
Я затихла, но глаз не прятала.
Понимаю.
Тогда зачем?
Что зачем?
Зачем Зачем ты ведешь себя как помешанная?
Что мне оставалось, кроме как пожать плечами.
Наверное потому, что я такая и есть, тише проговорила я, и раскат грома сопровождаемый молнией сотряс воздух вокруг.
Жуть какая, Филипп резко поднялся со скамьи. Прекрати меня преследовать.
Я этого не делаю.
Тогда что же ты делаешь?
Просто смотрю на тебя.
Ты делаешь это постоянно!
Потому что на тебя невозможно не смотреть.
Филипп раскрыл рот, собираясь парировать, но так ничего и не произнес.
Я пожалела, что не зажгла факелы, мне так хотелось видеть его лицо отчетливее. О чём он подумал в этот момент?
Я ухожу, с этими словами он поспешил прочь из беседки.