Вернемся к Елизавете Ильиничне.
Вернемся. Я на каком-то автомате пошел к ней, она и не возражала. Но я сам труп не видел. Не смог. Краем глаза только. Близко не рассматривал. И сразу же ушел к себе.
И что же вы увидели?
Руку человека на полу. Лежал он, если не ошибаюсь, на спине, потому что ладонь руки была повернута вверх. Не понял, женщина или мужчина. Блин, стремно все это. А что случилось? Она действительно кого-то застрелила?
Действительно. Оперативник начал заполнять протокол.
Может, защищалась? предположил парень. К ней воры залезли? Или кто-то из ее родни там был?
Это была девушка ее внука, пояснил Гуров и тронул за плечо оперативника. Если что, зовите.
Мать моя, выдохнул Андрей. А кого же она грохнула?
Жертва лежала на пороге комнаты, ногами к входной двери, а головой, соответственно, в сторону комнаты. Как и сказал сосед, лицо ее смотрело в потолок. Глаза девушки были открыты, руки раскинуты в разные стороны. От входной двери труп можно было не заметить, если только не сделать несколько шагов вглубь квартиры. Видимо, сосед так и сделал, но вовремя остановился и дальше решил не продолжать.
В середине лба убитой темнело небольшое отверстие с темно-красным ободком свернувшейся крови. Гуров присел на корточки, всмотрелся в рану. Следов пороха вокруг раны не наблюдалось. Значит, действительно стреляли с расстояния, а не в упор. Но об этом расскажут медэксперты после вскрытия. И о том, с какого расстояния произвели выстрел, и все остальные важные в ходе следствия детали.
Рядом с телом, у стены, лежала дамская сумка. Небольшая, бледно-салатового цвета, с массивной металлической пряжкой. Сама сумка была приоткрыта, внутри виднелась красная поверхность кожаного чехла для мобильника. Гуров приподнял крышку сумки кончиком пальца. Так и есть, телефон. Разряженный.
Подошел Крячко. Остановился, не доходя несколько шагов.
Ну что там? не поднимая головы, спросил Гуров.
Слишком спокойная с учетом обстоятельств пожилая женщина и прыгающий вокруг нее судмедэксперт, ответил Стас и кивнул на труп: Красивая. И продолжил задумчиво: Но то ли бабушка на лекарствах, то ли и впрямь отлично держится.
Или не в себе.
Да нет. Сознание ясное. Если ты не против, я начну с ней беседовать. Дроздов попросил не тянуть.
Начинай. А я пока с родными поговорю.
Стас задержался, всматриваясь в лицо девушки.
Как могло до такого дойти? задумчиво проговорил он.
Да уж, прокряхтел Гуров, поднимаясь на ноги. И орудие убийства искать не надо.
Все слишком идеально, заметил Стас.
Рад, что ты тоже это заметил.
Мужчины сидели на диване, приняв одну и ту же позу, и не сводили взглядов со своих рук, нервно растирая пальцы. Оба молчали и не смотрели друг на друга. Увидев входящего в комнату Гурова, они одновременно встали и дружно принялись вытирать ладони о штаны. «Это ж надо так во всем совпадать, мысленно поразился Гуров. Будто бы запрограммированы».
Сын и внук Елизаветы Ильиничны поразительно походили друг на друга, будто две картинки «до и после». Оба невысокие, плотного телосложения, светловолосые, с одинаковыми короткими стрижками и растерянными выражениями на лицах. Лицо папаши украшала модная нынче растительность, и сын, похоже, тоже предпочитал не бриться. Даже одеты они были в одном стиле: в белые футболки и синие потертые джинсы. Запястье правой руки младшего представителя клана Лигуновых обвивала татуировка в виде сине-зеленой змеи, кусающей себя за хвост, и эта особая примета в виде набитого на коже рисунка наверняка сразу же бросалась в глаза любому. За татуху парень явно выложил немалые деньги, о чем говорило множество мелких деталей, над которыми наверняка пришлось трудиться не один день. Стас прошел дальше, в следующую комнату. Туда, где должны были находиться подозреваемая и судмедэксперт.
Следователь Гуров Лев Иванович, показал мужчинам свое удостоверение Гуров.
Не нужно, это ни к чему, отмахнулся от протянутого документа мужчина.
Гуров осмотрелся, заметил стул и подтащил его к дивану. Поставил так, чтобы сесть напротив. Мужчины, помявшись, сели обратно на диван.
Меня зовут Петр Егорович, представился старший. Я сын Елизаветы Ильиничны, он взглянул на дверь, за которой скрылся Крячко. А это уже мой сын Женя. Евгений.
Здравия желаю, мрачно произнес Женя.
Гуров молча кивнул, тем самым дав понять, что церемонию знакомства можно считать завершенной.
Я, наверное, должен рассказать вам, почему мы здесь, продолжил Петр Егорович.
Не надо, я знаю, почему вы здесь, остановил его Гуров.
Или вы сначала будете задавать нам вопросы? еще сильнее забеспокоился Петр Егорович. Прошу прощения, но с полицией мне приходилось общаться редко, только в ГИБДД заскакиваю да детективы смотрел. Простите еще раз.
Он совсем стушевался.
Ну хорошо, давайте послушаем вас, предложил Гуров.
Петр Егорович развел руками и тут же снова сцепил пальцы в замок.
Собственно, я мало о чем знаю, поэтому повторю то, что услышал от мамы, начал Петр Егорович. Она позвонила мне утром, я уже не спал, конечно, но сразу понял, что что-то случилось. Она извинилась и сказала, что Карины больше нет. И добавила, что очень устала и не видела другого выхода. А потом просто положила трубку. Я сразу понял, что дело дрянь.
Где вы были прошлой ночью?
Дома, тут же ответил Петр Егорович и покосился в сторону сына. Я был дома. У себя. Это в Кунцеве.
Один?
Один.
Слушая его, Гуров исподтишка наблюдал за Женей. Этим утром парень потерял любимую девушку, и в этом была виновата его родная бабка, но он вел себя совсем не так, как мог бы кто-то другой, оказавшийся на его месте. Только сильнее стискивал пальцы на руках и не поднимал взгляда, вот и все. Но больше ничто не выдавало его состояния. Однако Петр Егорович заметил интерес Гурова к сыну и попробовал снова переключить внимание на свою персону.
Я, конечно, сразу же рванул сюда, неуверенно продолжил Петр Егорович. По пути прихватил сына. Он эту ночь провел у друга, пришлось ему звонить и просить выехать мне навстречу.
Да, я был у другана. Обмывали его новую тачку. Встретились с отцом и вместе приехали сюда, заключил Женя, кажется, решив сломать себе все пальцы. Запретил мне садиться за руль.
Так было надо, сынок, мягко заметил Петр Егорович. Я и сейчас считаю, что ты не должен ходить на работу. Подождут твои дела.
Я разберусь, пап.
Тут-то Гурову и удалось заглянуть в глаза парня. То, что он достаточно хорошо прятал внутри себя, на мгновение вырвалось наружу. Совершенно сумасшедший страх, как перед чем-то неизведанным, черным и непременно с горьким финалом. Так смотрит ребенок на бормашину, впервые оказавшись в кабинете дантиста.
Петр Егорович подался вперед, снова пытаясь привлечь к себе внимание.
Вы поймите нас правильно. Еще вчера все было в порядке, а сегодня мы узнаем, что моя мать убила человека. И не кого-то постороннего, а почти что члена семьи. В голове не укладывается. Да что я вам рассказываю, господи!
Я понимаю, ответил на этот крик души Гуров. Итак, Елизавета Ильинична попросила вас срочно приехать, правильно? Или просто сообщила о случившемся?
Не просила она приехать, ответил Петр Егорович. Просто поставила перед фактом. Конечно, дома оставаться я уже не мог. Мама наверняка хотела, чтобы я приехал, иначе зачем тогда было звонить мне с утра? Подхватился и полетел за сыном.
Во сколько вы были здесь?
В половине девятого утра, где-то так. Здесь уже была полиция, а чуть позже приехала и «скорая помощь». Ой, нет. Около девяти. Мы приехали около девяти утра. Сын, ты не помнишь?
Не помню, отвернулся Женя.
Раньше между Елизаветой Ильиничной и Кариной случались конфликты?