Дома Василий опомниться пытался, найти информацию. Увидел он в интернете, сколько у Ротанка этого исков по всей стране. Все его, бедного, обманывали: товар без предоплаты брали, а потом деньги не платили. Возвращал денежки Ротанк всегда через этот суд, с пенями за просрочку платежа. Сколько процессов он выиграл, уму непостижимо десятки. Сколько рубликов от таких сельских офеней и городских лавочников себе воротил за свой жалостливый, великодушный опт Иные и по триста тысяч были должны, и по пятьсот. Да не ехали из Астрахани и Петропавловска-Камчатского в Питер судиться: стыдно было в глаза Ротанку смотреть, а еще денег на дорогу было жалко.
Нет, зря он торгует без предоплаты, размышлял Вася, глядя в окно вагона, мчавшего его через поля и рощи в родную сторону. Ладно, я бабке гребенку дал за так, а тут тонны товара. Добрый он, видимо, Ротанк. Или это видимость у него такая? А за видимостью Мамона спрятался?
Беззаконен Мамона, страшен, даже суды его боятся
И темные подозрения возникали в уме у Васи, который все ж таки был в голове, ум-то. Но огородные дела Васины заслоняли теперь от него весь Питер и его суды. Сколь он отвлекся от хозяйства! А семью-то кормить надо.
Ух, Мамона и злобствовал на Васю. Ух, и скрипел зубами. А потом отстал. Правда, расчески и зеркальца пришлось Васятке забросить. Закрыл он себя, то есть ИП Куликова, от беды подальше. Даже хотел из деревни Мамонова бежать с семьей, такие мрачные мысли ему по ночам о Ротанке приходили. Может, это Ротанк и завывал вместе с ветром у его подворья, месть обдумывал злодею своему, суд выигравшему и в интернете его на весь белый свет обломившему.
Да только увяз Ротанк в глине, на бездорожье, еле его оттуда Мамона вытащил, из Мамонова. Уехали они, плюнув на дотошного Куликова, и от этого плевка приключился сильный ливень, поплыли дома и огороды. Вася усадил семью в лодочку и поплыл рыбачить.
А коровы у Васи больше нет, а свинью Вася продал, чтобы в Питер кататься, а овец еще летом на шашлыки и чебуреки для семьи своей перевел. Наловил Вася рыбы и вернулся, когда наводнение спало. Храни его Бог от Мамоны и прочей нечисти. Случись что, дорогу-то в монастырь он найдет. Вдруг так прижмет, что дале некуда?
Но семья Куликовых надеялась все же на лучшее. В чем сила-то? В правде. Просто неправедным делам и делишкам Мамоны надо сопротивляться, не трусить.
Завещание
Стало модно писать завещания.
Все боятся не вспомнить наследников.
А то кто ж приглядит за вещами:
Телевизором, шкафом и веником?
И кого ты боишься, Россия,
Вся в железных дверях, в завещаниях?
Да уж нынче бояре лихие,
Нет креста на пустых обещаниях.
Неужель на твой веник позарятся?
Холодильник твой мал и трещит
Да боюсь, всё и так им достанется,
Да и сгинет ищи не ищи
Завещаю тебе, сын мой, поле,
По которому любим ходить.
Завещаю кусочек той боли,
Что зовётся Россию любить.
Не отнимут
Гл.3. Что пожнете
Когда спало наводнение от сентябрьских дождей, попросохли опять поля и дороги, надумал доктор наук Убегайлов проведать свою малую родину, то селеньице, из которого он вышел в большую жизнь.
Селеньице это было на полпути между нашими столицами, аккурат в тех местах, по которым когда-то ехал в повозке известный преступник против царицы, «бунтовщик хуже Пугачева», каким она посчитала его. Тот самый дворянин Александр Николаевич Радищев, который путь свой по станциям «ямам» ямщицким с заменой уставших лошадей описал в «Путешествии из Петербурга в Москву». Раньше в школах изучали эту книгу, клеймили царизм, а когда пришло время клеймить коммунизм, книгу из школьной программы выкинули. Потому что ни капли она не помогала прославлять давешний царизм, то есть самодержавие, а даже и лила воду на социалистическую мельницу.