Здравствуй, Ева
Привет, вежливо улыбнулась я, намереваясь проследовать мимо.
Но он мягко преградил мне дорогу. Стоя на две ступеньки ниже меня, он был одного со мной роста.
Почему нельзя ограничиться простым приветствием? Почему обязательно надо останавливаться?
Как дела?
Наверное, Гай ждал подробного и обстоятельного ответа.
Хорошо.
Если отвечать односложно, то разговор не завяжется. Правда, ведь?
Улыбка у тебя стала другая. Грустная. Отстранённая.
Не знаю, может быть. Два года большой срок.
Два года не такой уж большой срок, чтобы поменяться так сильно, он выделил голосом «так».
Но ты же поменялся.
Может, он меня даже и не услышал.
Стоял шум. Мимо сновали дикие толкающиеся студенты.
Девушки поглядывали на Гая.
Чего там говорить, он, и правда, выделялся из толпы.
Не так уж сильно, так же тихо сказал Гай, из чего я сделала вывод, что все-таки он меня услышал. В отличие от тебя Что случилось дома? Что заставило тебя приехать именно сюда?
Я вообще-то не люблю рассказывать о себе кому бы то ни было.
И тем более не собираюсь рассказывать ему.
А ты? проигнорировала я его вопрос. Тебе же вроде бы учиться поздно?
Спросила просто так, чтобы сменить тему разговора.
Уйти от ненужных объяснений.
Представь себе, я тоже здесь учусь, заявил Гай. Только на заочном. Получаю второе образование.
Боковым зрением я не могла не увидеть темную фигуру преподавателя по мировой литературе, поднимающегося мимо нас по лестнице.
Влад Вячеславович шел очень быстро и не удостоил моё «Здравствуйте» и меня даже мимолётным взглядом.
Он ведёт у вас? спросил Гай, провожая Влада глазами.
Не желая посвящать постороннего человека в свои проблемы, я нейтрально кивнула.
Тяжелый характер у этого типа. Со студентами обращается, как со скотом. Кое-кто много раз жаловался на него в деканат.
И есть какой-то эффект?
Нулевой. Его странности терпят за его уникальные мозги. А в вашей группе он как, сильно лютует, Ева?
Мы ещё к нему не пригляделись, уклончиво ответила я. Наверное, я опоздала в буфет. Теперь там огромная очередь, которая разойдётся только к средине следующей пары.
Ты голодная? Поехали куда-нибудь, пообедаем.
Нет, спасибо, попробую всё-таки пробиться к стойке, любезно отказалась я. Мне пора, Гай.
Не хватало ещё ездить с ним по кафе это предполагает более близкое общение. Может, и надо было согласиться в целях экономии средств, но мне неуютно под тяжелым внимательным взглядом Гая.
Каким бы фантастическим совпадением не была наша с ним встреча, я начинаю новую жизнь, в которой нет места ничему из жизни прошлой.
Я всё-таки успела купить себе вчерашний пирожок с яблочным повидлом и чай и при этом умудриться успеть на следующую лекцию, которая прошла тихо и мирно.
Наверное, это затишье перед бурей последней лекцией по мировой литературе.
Однако, как ни странно, Влад стал интересно рассказывать про «Илиаду» и «Одиссею», что я заслушалась и невольно поразилась его мастерству преподавателя. Он сумел так увлечь Гомером, что я даже решила почитать. Но, несмотря, что его лекция действительно классная, видно группа настроена к нему негативно. На лицах ребят вспыхивали усмешки, иногда раздавался недобрый шёпот или едкие комментарии.
Кажется, Влад этого не замечал. Даже лицо его перестало быть презрительным, а стало красивым и вдохновленным. Прозрачные глаза засинели, когда он рассказывал о своём любимом древнегреческом поэте восьмого века до нашей эры.
Там, наверное, он и жил, не замечая или не желая замечать, что его «замшелый», как шепотом выразился Пашка Ушаков, Гомер мало кому интересен.
После такого увлекательного повествования я даже стала испытывать к Владу Вячеславовичу чувство, граничащее с симпатией. Пусть он противен и высокомерен, зато как интересно рассказывает.
Но за полчаса до конца лекции Влад вернул меня с небес на землю:
В честь Гомера даже назван кратер на Меркурии. Думаю, это бы ему польстило, Влад замер, растирая в длинных пальцах круглый кусок мела. Ева Ранг, выходите сюда!
До меня, замечтавшейся о раскопках Генриха Шлимана, секунд только через тридцать дошло, что меня вызывают к доске и что это, видимо неспроста.
Ева Ранг, я так понимаю, оглохла? поинтересовался Влад, вольготно садясь за преподавательский стол.
Его пальцы были белыми от мела, а взгляд снова стал прозрачным.
Это кем же надо быть, чтобы спрашивать человека на лекции? Даже приблизительно не представляя, что он от меня хочет, я отшвырнула ручку и спустилась вниз, оказавшись на виду группы и Влада Вячеславовича.
Он сидел на своём преподавательском месте очень прямо.
А глаза его стали такими прозрачными, что, кажется, просвечивали.
Итак, Ева Ранг, я обещал, что проверю вас по содержанию «Алисы в Стране Чудес».
Но не на лекции же, раздался чей-то голос в группе.
Когда вы так увлекли нас Гомером!
Группа номер двенадцать, тихо! рявкнул Влад, кинув мел на стол.
Первый раз он позволил себе такую несдержанность. Мел развалился на куски и крошку, прочертив белую неровную линию на столе.
А у него, видать, нервишки-то пошаливают, на сей раз я точно знала, что сказал это Павел Ушаков.
Назовите настоящее имя Льюиса Кэрролла и год его рождения, потребовал Влад Вячеславович, не глядя на меня.
Чарльз Лютвидж Доджсон, родился 27 января 1832 в доме приходского священника в деревне Дарсбери, графство Чешир, отчеканила я.
Как всегда, попугаичья память не подводит вас, Ранг, сухо произнёс Влад. Полагаю, вы вызубрили и кому посвящено произведение.
Произведение посвящено десятилетней Алисе Лиддел, которую Доджсон очень любил, больше я ничего сообщить не могла.
Вы можете рассказать историю возникновения произведения?
Так далеко мои познания не простирались. Было там вначале какое-то бредовое стихотворение, но Я загадочно молчала.
Скажите мне, Ранг, вы действительно читали «Алису в стране чудес»? От начала и до конца?
Да, бесстрашно сказала я.
Читать-то читала, но мало что запомнила
Хорошо, мягко кивнул Влад Вячеславович. Если вы действительно читали «Алису в стране чудес» от начала и до конца, то вам не составит трудности сказать, сколько раз и каким образом Алиса увеличивалась и уменьшалась.
Можно даже не напрягать память. Бесполезно.
Ну, она, кажется, ела варенье из банки с надписью «Апельсиновое», все же рискнула я, рассудив, что надо сообщить хоть какие-то сведения.
Да? переспросил Влад. То есть вы утверждаете, что причиной изменения размера Алисы было апельсиновое варенье? Так, Ева Ранг?
Черт, судя по его тону, дело обстоит далеко не так.
Что молчите, Ранг? Язык проглотили? А может ложку апельсинового варенья? Раз вы не помните это, расскажите об эпизоде с тонущими в луже.
Алиса наплакала лужу слез, упала в неё и стала тонуть, сообщила я доверчиво, имея весьма смутные впечатления об этом эпизоде. Там был гусь
Робин Гусь, ледяным тоном бросил Влад.
Потом, кажется, то ли мышь, то ли крыса, попугай, птичка, и Орлёнок Эд, честно перечислила я всех, кого помнила. У Владимира Семёновича Высоцкого, который очень любил «Алису» даже есть песенка «Орлёнок Эд». Не слышали, Влад Вячеславович?
Вижу, Высоцкого вы знаете больше, чем Кэрролла, усмехнулся Влад. Так какую смысловую нагрузку несёт этот эпизод, Ева Ранг?
Понятия не имею.
Это уже не по содержанию, послышался чей-то сдавленный шёпот. Это по критике.
Если кто-то умный сейчас не замолчит, то я спрошу по критике и его. Последний вопрос, Ева Ранг. Если ответите, я поставлю вам всего лишь одну двойку в свой журнал. Поведайте нам, что произошло с Алисой после того, как она встретила большого щенка?
Группа смотрела на меня чуть ли не с жалостью. Почему мне так не везёт с этой «Алисой», будто она заколдована?