* * *
Нас следующий день следователь прокуратуры Огурцов, не имевший понятия, что наш Федя готов подозревать его в самых страшных делах, лично приволок нам нужные сведения о лицах, ранее осужденных за особо тяжкие преступления против личности. Звягинцев велел использовать следака по полной, чему Иван Петрович не особо обрадовался. Но недовольство, как всегда, свое не показывал и неизменную льстивую улыбку с лица ни в коем случае не снимал.
Мы пробежались по списку и решили начать с самых «перспективных» подозреваемых. Один неоднократно сидел за изнасилование, а второй, некто Сапожников Евгений Савельевич, 1946 года рождения (то бишь 39 лет ему сейчас), оказался еще более интересным фруктом. Он десять лет отбывал наказание в колонии строгого режима за убийство. И что самое примечательное его жертвой был подросток четырнадцати лет.
Я показал его данные Горохову. Тот внимательно прочитал мини-досье, покряхтел и стал потирать руки:
Наш человек Его в первую очередь проверить надо.
Ага, кивнул я. И освободился в феврале 1982-го. Как раз незадолго до того, когда пропал Витя Тетеркин.
Вот что, Горохов озадаченно посмотрел на часы. Я сейчас выбью вам со Светланой Валерьевной подмогу из числа местных оперативников. Одни к нему не суйтесь. Мало ли что
Не стоит поднимать шум раньше времени, Никита Егорович, предложил я. Мы со Светланой Валерьевной все по-тихому постараемся сделать. Прощупаем его, так сказать. А если в ружье поднимать всю милицию, назавтра об этом весь город будет знать. А если это не он окажется? Тогда настоящий Холодильщик затаиться может.
Начальник настороженно постучал пальцами по столу.
Думаешь, он не знает, что его ищут? свел брови Горохов.
Знает, но о том, что по его душу приехала группа Горохова из Москвы вряд ли догадывается. А с местными он будет более откровенно в кошки-мышки играть. Судя по всему, он их ни во что не ставит и не считает за равных себе соперников. Надеется легко обыграть, понимаете.
Шеф задумался, прокашлялся в кулак и кивнул:
Ладно, давайте, только аккуратно. И Погодина с собой возьмите на всякий случай. Только пусть вооружится. А то, помню, были казусы
Да он мясокомбинат вместе с ОБХСС-никами на уши ставит, отмахнулся я. Долго его ждать придется. Мы время терять не будем. Справимся.
* * *
Наша служебная «Волга» въехала в массив частного сектора (местные называли его «урочище Листвянка»), в котором, по данным местной милиции, проживал Сапожников. Где-то здесь же неподалеку стоял дом Лёни Юрченко. Только теперь он нескоро в него вернется. Останки его сына выкопали и отправили на экспертизу. Его супруга Антонина так и не дала показаний против мужа, хотя, по нашим прикидкам, прекрасно знала о его злодеянии. При таком раскладе ей грозило привлечение к уголовной ответственности за сокрытие преступления. Но у следствия были сомнения в ее адекватности. Огурцов направил женщину на судебно-психиатрическую экспертизу в областное бюро. Сказал, что, скорее всего, там признают ее невменяемой и освободят от уголовного преследования.
Странный поселок, Света с интересом разглядывала старые, почерневшие бревенчатые дома, многие из которых вросли в землю, вероятно, еще с довоенных времен. Такое ощущение, что здесь проживают все убийцы детей. Коммунной.
Детей убили не так уж и много, успокоил я ее. Пока только два трупа у нас, надеюсь, что на этом все.
Мне бы твою уверенность, Андрей, вздохнула девушка. Чутье психолога мне подсказывает, что это только начало
Про предчувствия думать не хотелось. Я остановился перед несуразным домишкой, больше похожим на гигантскую собачью будку, сколоченную из досок, кусков фанеры и обшитую местами потрескавшимся рубероидом.
Приехали, сказал я. Заречная, тринадцать. Адрес этот должен быть.
Будто не дом вовсе, а сарай какой-то, поморщилась Света и передернула плечами. И номера дома нет.
Она явно не горела желанием заходить внутрь такого сомнительного «курятника», еще были живы воспоминания о мерзком жилище Юрченко. Что ждало здесь, можно было только гадать.
Вот тот дом одиннадцатый, а следующий пятнадцатый. Значит, это точно он. Если хочешь, можешь меня в машине подождать, предложил я, уловив ее нерешительность.
Ну уж нет замотала она головой, разбрасывая сверкающие пряди по плечам. Привыкла я в уютных кабинетах работать, пора спускаться на «землю».
Да я и без девочек справлюсь. Все нормально.
Я так ее отговаривал, будто не сам только что убеждал Горохова, что мы вдвоем прекрасно справился. Но Психологиня с обстановкой действительно резко контрастировала.
Я не девочка, а капитан милиции, улыбнулась она. Пошли уже.
Вместо забора частокол из горбыля с червоточинами. В одном месте столб подгнил и накренился. Упасть ему не давали соседние столбики, что вцепились в калеку-собрата изогнутыми от времени деревянными прожилинами.
Дверь хибары оказалась на замке. Навесной, с массивной ржавой дужкой, он висел на хлипких рыжих петлях-проушинах.
Какой смысл ставить такой здоровый замок на неухоженную фанерную дверь? хмыкнул я. Ее пни, она и развалится.
Не надо пинать мою дверь, раздался сзади чей-то голос. Вы, извиняюсь, кто такие будете?
Со стороны куцего огородика к нам подошел неожиданно интеллигентного вида дядя. Его внешность совсем не походила на облик матерого преступника. Несуразные очочки, лицо с не по-мужски тонкими чертами. На теменной лысине одуванчиковый пушок. Одет в потертый и мятый, но относительно чистый костюм, который уже давно превратился из выходного в домашнюю одежду. Рост чуть ниже среднего, телосложением далеко не богатырь, но в руках с легкостью держал массивную кувалду. Вспомнив, как оказалась обманчива внешность, когда я повстречал Зеленоярского Потрошителя, тщедушного студента, я не стал испытывать судьбу. Грозно зыркнул на него.
Брось молоточек, приказал я, потянув руку к кобуре, Милиция.
Да, конечно, суетливо закивал тот и аккуратно поставил на землю кувалду. Вы не подумайте, это не для встречи гостей. Я тут по хозяйству немного занимался. Чем обязан?
Сапожников Евгений Савельевич?
Он самый.
Пройдемте в дом, разговор есть.
Что-то его вежливость меня раздражала. Держись, Курсант, не распускайся.
Если вы по поводу собаки Пантелеевых пришли то я ее не травил. Она, конечно, весь околоток достала. Детишек покусала недавно. Как сорвется с цепи, так беда. Но я ни при чем, хотя Пантелеевы меня винят.
Почему?
Так я им часто высказывал претензии, что собака их по ночам гавкает и спать мешает. Вот они подумали на меня и вас, наверное, вызвали.
Собакой участковый занимается, со знающим видом кивнул я.
Вы не похожи на участковых, из-за стекол очков на нас смотрели непонятного мутно-серого цвета пытливые глаза.
Вы правы. Пройдемте уже в дом.
Да там не прибрано, даже как-то неудобно, замахал руками хозяин. Может, здесь побеседуем?
Фразочки его меня напрягали. Видно, что паря не пролетарско-крестьянского пошиба, а выделки совсем иной. И на ранее судимого не похож. Ерунда какая-то.
Ничего, мы привычны, настоял я, впившись в него испытывающим взглядом.
Если так, тогда прошу за мной, Сапожников сдался и отпер замок.
Зачем запирать дверь, если ты тут же, у себя на подворье ковыряешься? Странно как-то.
Мы вошли в единственную комнату. Внутри хибара оказалась гораздо лучше, чем выглядела снаружи. Стены обшиты крашеным ДВП, на полу даже ковер расстелен с изображением каких-то кувшинов. На окнах белые занавески. Мои ожидания по поводу бичевника не оправдались.
Вы сказали, у вас бардак, холодно проговорил я, осматриваясь. И где же он? Вполне себе прилично.