Сантай тут же покорил Монблан и прыгнул вниз. Его черная веселая голова вынырнула спустя несколько томительных секунд, и я поняла, что мне тоже не отвертеться.
Давай! махал Сашка.
Пришлось двинуться вперед. Мостки под пятками были настолько теплыми, что казалось кощунством от них оттолкнуться. Я передвинула левую ногу чуть-чуть вперед, так, чтобы большой палец свисал над пропастью. Может быть, если постоять, то получится привыкнуть к ощущению пустоты вокруг. Совсем чуточку.
Я благоразумно не смотрела вниз. Только на загорелую Сашкину голову, качающуюся в нескольких метрах впереди.
Ленка, ну ты чего?
И я шагнула вперед солдатиком. Главное чувство, которое ворвалось в меня, когда я в бесконечном стремительном штопоре погружалась и погружалась в воду, чувствуя, что здесь вообще не существует никакого дна, облегчение. Мне было легко, потому что я уже сделала самое сложное оторвалась от надежного пола вышки. Дальнейшее зависит не от меня.
Примерно то же самое палец, зависший над пустотой, я чувствовала сейчас. Указательный завис над кнопкой и всё никак не мог рухнуть в пропасть номера. Женька завозился, пытаясь выпростать ногу.
«Хочешь, чтобы сын тебя уважал? Чтобы дочь была здорова? вела бесконечный воспитательный монолог я. Тогда давай, звони».
Голос Клавдии Анатольевны возник внезапно, как дно под моими ногами.
Да-да, мы в реанимации. Только во взрослой. В детской не было никого! Отпуск, чтоб их сплющило! Пришлось во взрослую. А там нет ничего маленького Иголки Большие такие Данюша кричала. Так кричала Вену порвали.
Дно начало уходить из-под ног. Только крошечные пальчики сына удерживали меня на краю реальности. Они держали прямо за сердце, маленькие неподстриженные ногти впились в кожу под грудью.
Сейчас что?
Дали наркоз. Подключичный катетер. Откачивают. Говорят, если бы до вечера подождали, то точно бы всё. А так, может, успеют, равнодушным безжизненным голосом отчиталась свекровь.
Откачивают. Борются за жизнь, на немой вопрос мужа ответила я. Еще несколько часов и всё. Бы. А так не всё, прикладывают усилия. Вены порвали-и-и
Рев хлынул из меня той стремительной темной водой военной базы.
Не плачь, не плачь, гладит муж мою вздрагивающую голову. Или это дрожит его рука? Они справятся, они колют ей инсулин. Количество людей, умерших от диабетической комы, всего один процент в развитых странах. А так от шести до двадцати четырех процентов. Это немного, немного!
Почему, когда муж смотрит информацию в интернете, ему попадаются толковые тексты со статистикой, а мне всякая ерунда насчет того, что сахарный диабет (diabetes mellitus) известен со времен Древнего Египта и означает «сладкий, как мед»? Раньше эту болезнь определяли, пробуя мочу на вкус, а единственным лекарством были ударные дозы алкоголя. Казалось бы, я, как журналист, должна лучше работать с информацией, но получается по-разному. Тем не менее, что-то в моей заполненной плачем голове все-таки отложилось.
Что мы узнали
1920-е годы стали началом новой эры в терапии сахарного диабета, до этого довольно быстро заканчивавшегося фатально. Применение инсулина в практической медицине двадцатого века позволило сохранить и продлить жизнь миллионам людей.
Как работает инсулин?
Во-первых, все жизненно важные процессы в организме требуют энергии.
Во-вторых, источником энергии является пища. Самым быстрым и удобным топливом для клеток служат углеводы. В процессе пищеварения они расщепляются до глюкозы, которая поступает в кровь.
В-третьих, нормальный уровень сахара крови поддерживается и регулируется сложной системой, в которой важнейшую роль играет инсулин. С помощью инсулина клетки организма могут использовать энергию, которую содержит глюкоза. Но у инсулина есть и другие обязанности в организме:
с его помощью глюкоза, которая не успела превратиться в энергию, трансформируется в печени и мышцах в гликоген;
когда организм считает запас гликогена достаточным, излишек глюкозы идет на образование жира;
инсулин препятствует переходу белков и жиров в глюкозу.
Без инсулина его работу выполнять некому, вот и получается, что:
глюкоза не поступает в клетки, и они начинают испытывать энергетическое голодание;
гликоген в печени не образуется;
организм старается извлечь глюкозу хотя бы из белков, потому что думает, что ее нет;
количество глюкозы в крови растет.
Глава 4
В реанимацию меня должны были пустить в половине седьмого. Я закупила всё, что сказали: ампулы, маленькие иголки и еще большую упаковку успокоительного.
У вас водичка есть?
60 рублей без газа.
Да мне только таблетки запить.
Со вчерашнего дня я так и не смогла прекратить плакать. Дурацкие слезы лились, как из протекающего крана.
Женя плевался не хотел пить соленое молоко. Муж натянул на голову подушку.
Справедливости ради надо отметить, что дома я и не пыталась прекратить. Я думала только о том, что моя маленькая дочка в страшной реанимации, и ее там колют огромными иголками. А мы тут пытаемся наслаждаться сном!
Не разбудила мужа пинками только потому, что боялась потревожить Женьку, сопящего в шею. Только повернула голову, чтобы слезы стекали в другую сторону. Женьке на руках было хорошо. Это вам не в кроватке морозиться.
Маленькие коричневые таблетки успокоительного прыгали из блистера то на пол, то на прилавок.
Наконец поймала две, выпила, жадно хлебнув воды из кружки провизора.
Успокоительное сразу не возьмет, прокомментировала продавщица. У него накопительный принцип действия.
Накопительный? вышелушила еще две. Нет, три таблетки.
А у вас что? Муж ушел?
Муж? Причем здесь муж? какие глупые эти фармацевты. Да пусть бы от меня три раза муж ушел, лишь бы Дана была здорова!
В реанимации нельзя плакать. Надо быть бодрой и излучать веру в лучшее, объяснила я. И я излучу! Дайте на всякий случай еще одну упаковку.
* * *
Я думала, в реанимации должно быть шумно, все бегают и орут «Разряд!», «Мы его теряем!», как у нас в редакции, когда номер должен уже уйти в печать. Но там было очень тихо. Маленькое, всего на несколько комнат, и какое-то уютное помещение. В первой комнате на столике стояло блюдце с остатками торта и лежал нож.
Милая светловолосая медсестра надела на меня халат очень чистый и аккуратно заштопанный на локтях. Она ничего не спрашивала, и я ничего не говорила, боясь, что эффект от успокоительного еще не успел накопиться в глазах.
Сюда. Заходите.
Клавдия Анатольевна повернула голову. Непослушные завитки волос стояли дыбом. Мятая кофта со следами пальцев дочки. Оказывается, свекровь это очень близкий родственник. Иногда даже ближе мужа.
Ну вот, теперь мама с тобой побудет, а я на работу, брать отгулы, фальшиво бодрым голосом сообщила она.
Мама!
Никак не могу перевести взгляд. Старательно улыбаюсь, растягивая рот, как синий кит. Дана улыбается мне из-за нагромождения иголок и трубочек. Мой самый лучший в мире персик!
Проклятое успокоительное явно не справляется со своими обязанностями. Промокаю глаза подолом халата. Стоит подать в суд на производителей.
Привет! радостно говорю я, втягивая живот. В животе кишки свиваются и завязываются в узлы, как рассерженные змеи. А я тебе такую игрушечку принесла!
С игрушками осторожно, возникла из воздуха медсестра, проводившая свекровь и вернувшаяся на пост. Придерживайте ее за ручки. Надо, чтобы не выскользнула капельница. И вот здесь иголка, видите, откидывает волосы дочки в сторону. И вот здесь.
У Даны тонкая шейка, пятна крови рядом с иголкой подключичного катетера кажутся огромными. Огромная емкость с физраствором и еще одна, небольшая с инсулином. А с другой стороны на всякий случай подготовлена капельница с раствором глюкозы вдруг сахар крови упадет слишком сильно.