Потом сидеть в сторонке на общественном пляже, больше похожем на выгоревшую помойку, смотреть на ржавые завалившиеся остовы кораблей и подкатывающие к ним белые барашки волн. Море дарит свою красоту всем, бесплатно. Как и огонь. Может, поэтому на них можно смотреть вечно?
А пока не сотрется, не выгорит приличная одежда, а загар из туристического не превратится в местный, по вечерам можно ходить в рестораны ближайших отелей под видом постояльца. Но когда все рубашки станут черепахового цвета, штаны вытянутся, доступ к пяти звездам будет закрыт останется только квартирка с видом на каменоломню и автобус битком до пляжа-помойки.
Мальчик из трущоб вернулся в трущобы. Триумфальное возвращение в трущобы!
Я вспомнил, как Сусанна загибала длинные подагрические пальцы и рассказывала Юле:
Все мальчики делятся на три типа. Первый это умненькие, слоган: «Почему мы такие бедные, если мы такие умные?» Второй удачливые, слоган: «Деньги есть, но не знаю, как и откуда», поэтому ненадолго. И третий мальчики из трущоб, она махнула в мою сторону.
И какой у них слоган? «Бери от жизни все»? попытался пошутить я.
Сусанна сделал вид, что вместо меня перед ней пустой стул, а Юля, вся вытянувшись вперед, спросила:
И какие они?
Умненькие, но неудачливые. Удачливые, но не умненькие. Все быстро теряют, потому что не умненькие. Не имеют ничего, потому что неудачливые, хоть и умненькие.
Они еще о чем-то говорили, и Юля кивала, косясь на меня. Чего было коситься? И так понятно, что я «тип третий» мальчик из трущоб.
Вы идете или нет?
Что?
Либо идете, либо нет. Я не могу стоять здесь часами! сказал таксист.
Я положил сто долларов на подлокотник, он забрал, но все равно хмыкнул: «Да не могу я здесь стоять!»
Мне хотелось ответить: «Я тоже не могу ничего сделать!» Еще какое-то время я сидел, теребя обложку паспорта и «Ван Клифф».
Козырек на месте пассажира был откинут, шторка на зеркальце отодвинута, из прямоугольника на меня смотрела Юля: «Мне не посадить этот самолетˮ Но я смогу после себя оставить черный ящикˮ, который запишет причины катастрофы».
Я кивнул, достал список, набрал номер.
Сусанна?
Да.
Это Валера, муж Юли. Мальчик из трущоб.
Какой Валера? Каких трущоб?
Я муж Юли. Мы встречались.
Не помню.
Я хотел с вами поговорить.
Зачем?
Мы можем встретиться?
Для чего?
Юля пропала. Я не знаю, что случилось с Юлей.
Эти слова подействовали.
Где пилатес-центр, знаешь? Сусанна была из тех, кто быстро и без спроса переходит на «ты».
Знаю.
Напротив, сегодня в час.
***
Напротив пилатес-центра была арка во внутренний двор. Справа от нее витрина «Агент Провокатор», слева «Тортики на заказ». Астеничные манекены «Агента» в черных рюшах контрастировали с кремовыми фигурками Золушки и Кота Леопольда в витрине «Тортиков».
На одном из тортиков была фигурка «Мышильда», искусно сделанная из разных сортов шоколада: в кафтане Дракулы из черного, длинным хвостом из темного, остроносой мордочкой из молочного с очень реалистичными глазами бусинами драже. К Мышильде по блестящей глазури бежали семеро мышат из белого шоколада со стружкой завитушек-ушей.
Не знаю чем, но «Мышильда» была похожа на Юлю. Захотелось разбить витрину «Тортиков», поэтому я перешел на сторону «Агента», стал рассматривать, что там. Кружавчики на трусах и лифчиках по последней моде соединялись с пластиковыми цветастыми вставками, как будто на эти места кружева не хватило, и производители залатали их кусками разных пакетов.
По-моему, говно.
Я обернулся, увидел Сусанну. С момента нашей последней встречи она сохранила фигуру шведской лыжницы и сиськи Памелы Андерсон, но лицо стало больше похоже на Робин Райт в той части «Форреста», когда она уже вот-вот умрет. На Сусанне был бежевый тренч, на ногах лосины для фитнеса и кроссовки-копыта «Баленсиага».
Хорошее белье как оправа к брюлику, она показала на витрину. Должно быть простым, почти незаметным. Возбуждает камень оправа подсвечивает.
Я кивнул. Мы вошли в небольшой дворик, сели на лавочку. Из безразмерной сумки «МакКуин» она достала пластиковый лоток с салатом и бутылку с серо-зеленой маслянистой жидкостью.
Обеденный перерыв.
Да, я достал фляжку «белого на черном». У меня тоже.
А мальчик из трущоб! Пьешь вместо обеда?!
Ну да, я открыл фляжку и отпил.
Она кивнула, позиционная война между нами была безоговорочно выиграна в ее пользу, открыла бутылку с серо-зеленым, достала серебристый цилиндр-пенал, похожий на помаду, сделала «чик-чик», и на поверхность просыпалась желтоватая горка.
Будешь?
Спасибо, я помотал головой. У алкоголя нет друзей.
Ни у кого нет друзей.
Сусанна потрясла бутылку, и посыпка исчезла внутри массы. Отпила, открыла салат, наколола на вилку стопку листьев.
Гуано говно летучих мышей и морских птиц. Говорят, самый лучший детокс.
Из-за аммиака.
Ты что, эрудит?
Нет, я просто
Сусанна в своей обычной манере не дала договорить, отмахнулась:
Очень сильный яд, но в малых дозах он делает организм моложе. Сковывает, замораживает клетки. Что-то типа ботокса, только сразу для всего тела.
И как на вкус гуано?
Как говно.
Символично. Очиститься от своего говна с помощью чужого.
Ага. Сусанна сделала еще один «чик-чик», потрясла бутылку. Детокс чужим говном
Декокс.
Да Она отпила. Ты что-то хотел спросить?
Юля пропала.
Это я знаю, мент звонил.
Да Я просто хотел узнать: может, ты что-то знаешь? Куда она могла поехать, или уйти, или К кому?
Я? Я была ее тренер по пилатесу, а ты ее муж! И ты у меня спрашиваешь, куда пропала твоя жена?
Мне больше не у кого.
Мудак, что сказать.
Сусанна допила «декокс», выбросила бутылку, закурила сигарету, наколола новую стопку салатных листьев.
Может, ты знаешь кого-то, кто знает?
«Может, ты знаешь того, кто знает» передразнила она, сделала «всуп-всуп» сигаретой и «хрум-хрум» салатом. Нет, не знаю. Откуда?
Ну да
Какое-то время мы молчали.
Женщины «Золотого» делятся на три типа, начала Сусанна, докурив. Так же, как когда-то в «Магадане», загибая подагрические пальцы: Первый это жены. Шесть дней в неделю, как в тереме. Или как в тюрьме. Немецкое «три К»: киндер, кюхе и Как его там
Кирхе.
Молодец, эрудит! Да, синагога, мечеть, католический собор, церковь Неважно! Они даже маникюр-педикюр вызывают домой, потому что не доверяют няням и домработницам не могут их оставить без присмотра. Не потому, что те сделают что-то не то. Просто надо за всем присматривать это становится смыслом твоего существования, если ты стала женой кого-то из «О-о-о». Сусанна еще затянулась, сложила губы трубочкой, выпустила три ровных кольца дыма в форме О. Присматривай, детка Присматривай! Шесть дней! Но есть седьмой день, в который ты главная. На самом деле, тебя «выгуливают», как скаковую лошадь, которая долго выигрывала на скачках, но сейчас постарела и теперь стоит в стойле, никому не нужная. Но иногда редко выводить ее необходимо, иначе сердце оплывет жиром, и она умрет. И «жокей» идет с тобой. В смысле, муж
Да, я понял аллегорию. Тот, кто раньше на тебе скакал.
Ага. Но он не просто идет: он первый раз за всю неделю с тобой, он тебя слушает, он обращает на тебя внимание. Это не благородство, нет-нет Это извращенное чувство вины за «Я же когда-то с ней» А у нее несколько часов власти над властью. Ну и что, что вместо скипетра и короны толкаешь коляску с орущим кульком и привязанным к ней поводком с собачкой, которую захотели дети постарше: в первый день радовались, обещали «всегда гулять и убирать», а на следующий забыли, и теперь это еще одна строчка в списке «присматривай». Нет, ты не можешь просто открыть входную дверь и сказать: «Иди, малыш, ты свободен!» Потому, что ты хорошая. Сотня шагов до ресторана, полтора часа завтрак с несколькими формальными вопросами про детей, про строящийся загородный дом и «Не пора ли обновить ей «Кайен»?» Сусанна выпустила еще несколько О. И все.