Вы ей звонили?
Что?
Вы звонили своей жене?
Да, много раз.
И?
Телефон недоступен.
Недоступен, выключен или не в сети?
Не обслуживается я не знал, к какой именно категории относится это «не обслуживается».
Странно!
Что именно?
«Не обслуживается» это значит, что она не пользовалась сим-картой больше трех месяцев. Это ее номер? Коломиец назвал номер Юли.
Да.
Да, вижу по базе, что не обслуживается. А последний раз был активен Так, когда вы в последний раз видели жену?
Две недели назад.
Точно?
Ну да. Точно.
При каких обстоятельствах?
Встретились во дворе.
И все?
И все. Просто поговорили, соврал я.
Ясно.
Две недели назад, во вторник утром, я приехал и привычно остановился на противоположной стороне в «кармане» между домами, откуда был хорошо виден подъезд. В восемь-девять утра дорогу обычно заполняли фургоны с продуктами для ближайших ресторанов и закрывали мою машину. Меня это устраивало: если Юля вдруг решит пойти не к бульварам, а в противоположную сторону, меня не увидит. Правда, она не пошла так ни разу, а выходила прыгающей походкой, пересекала небольшой палисадник перед домом, возвращалась через полчаса с пакетом и высоким стаканом, улыбаясь, как будто это первый миндальный круассан и капучино в ее жизни.
В тот день Юля вышла раньше я только добрался до конца первой фляжки «белого на черном». Она посмотрела в мою сторону. Припаркованных передо мной фургонов, как нарочно, не было. Я увидел ее лицо, а она, кажется, увидела меня и взглядом сказала: «Без тебя так хорошо! Уйди!» А потом отвернулась и «попрыгала» своей обычной дорогой. Я хотел посмотреть, куда она повернет, выйдя на бульвар, но вид закрыл подъехавший фургон.
Больше я ее не видел. Она не вернулась с выпечкой и кофе. На следующее утро она тоже не вышла из подъезда.
Ее взгляд «Уйди!» и ржавый борт «Газели» вот и все, что я видел.
На такой же «Газели» шесть месяцев назад она отправила мне все мои вещи в черных мешках: вперемешку одежду, обувь, бумаги, милые безделушки, которые я привозил мы привозили из поездок.
Мы никогда не опускались до уровня открывашек, магнитиков из дьюти-фри и даже каких-нибудь крафтовых штук из хиппи-магазина на побережье забытая на столе в кафе зажигалка с надписью You are not alone1 с изображением пляшущих скелетов, плавающая в луже игрушка, кепка, принесенная прибоем, вязаная сумочка, подаренная старушкой-кечуа на острове Титикака
Прилив в Бразилии принес нам самый лучший «трофей» мячик «Уилсон». Только, в отличие от персонажа из «Изгоя», наш мячик был не белый, а в цветах бразильского карнавала. Вернувшись, я поставил его на стакан с изображением Багза Банни, который мы нашли в аэропорту Шарль-де-Голль год назад. Серые сводчатые крыши, повторяющие форму собора Парижской Богоматери, влажный холод из трубы-тоннеля, серый перрон с желтыми надписями Do not cross и Ne traverse pas2, и прямо посреди него стакан с Багзом Банни, грызущим огромную морковь «Уилсон» поместился сверху, и вместе они стали похожи на кубок Премьер-лиги. Мячик стал нашей последней находкой: больше мы никуда не ездили.
Валерий Александрович, так как давно вы расстались?
Что?
Как давно не живете вместе?
Шесть месяцев.
Но видели жену две недели назад?
Да.
Но ее номер телефона не используется шесть месяцев.
Не знаю.
И вы ей до этого не звонили?
Нет.
Почему?
Потому что расстались.
А как тогда вы встретились? Договорились?
Случайно.
Как именно случайно?
Люди как-то встречаются.
А поточнее?
Я ждал ее у подъезда.
Ясно.
Пальцы-присоски запорхали от клавиатуры к лотку принтера, который с мягким шелестом печатал как будто вышептывал бумагу. Я не хотел смотреть ни на Поддубных, ни на Кочубея. Оглядел кабинет: он был свежеокрашен в персиковый цвет, наличники двери кристально белые, не захватаны руками жертв («Отпустите-помогите!»). Столы обычные икеевские, а не металлические «гробы» с прикрученными лоханками пепельниц. В такой обстановке почему-то было еще тревожнее.
Судя по базе, ее бывший муж умер семь лет назад, сказал Коломиец.
Может, это был гражданский муж.
А как его зовут, этого гражданского мужа, или парня, или ухажера?
Она называла его Ани́.
Ани? С ударением на И?
Да.
Это фамилия или имя?
Не знаю.
Давайте тогда напишем: «Бывший гражданский муж имя уточнить». Так, по списку: психотерапевт, бывший тренер, домработница, бывшая сестра, бывший брат его вычеркнули, бывший гражданский муж, так Что-то у нас тут много «бывших» получается?
Ну да.
Кто-то еще?
Двоюродный брат. Я его никогда не видел живет далеко.
Где конкретно?
В Башкирии. Может, в Киргизии в Туркмении? Да какая разница! Где-то далеко.
А, понимаю Московский шовинизм: все, что дальше Садового кольца, далеко и «какая разница». Все-таки проверьте! он подхватил из «шепчущего» лотка два листа. Список ближайших родственников и знакомых. А это протокол опроса.
Хорошо, что не допроса.
«Хочешь допрос? Будет тебе допрос!»
И еще: проверьте машину и вторую квартиру. Судя по базе данных на Ленинградке. Вы о ней знали?
Да.
Ключи от нее есть?
Да, есть.
Еще проверьте ценные вещи: пропало что-то или нет.
Проверю.
От квартиры, которая здесь, у вас есть ключи? Вы же расстались
Временно не жили вме-сте Да, есть.
Я нащупал в кармане кожаный овал брелок ручной работы. Я подарил его Юле во время нашей поездки на Сицилию. И получил тогда первое сравнение с бывшим, «гражданским мужем, или парнем, или ухажером»: «Я не девочка! Мне бриллианты дарят!»
В коробке было два брелока одинаковые божьи коровки, обе алого цвета: одна с черными пятнами, вторая с белыми.
Я подпишу пропуск и пока идите.
«Пока идите!» обрюзгшие Поддубные ухмылялись, а Кочубей по-джокеровски растянул тонкие губы в улыбке: «Ну что, не получилось обмануть следователя? Ха-ха!»
Спасибо.
Пока не за что.
***
Ваш пропуск, пожалуйста! сказал очень толстый полицейский в будке на выходе.
И почему так часто бывает, что крупные люди работают в маленьких пространствах? В будках, в кабинках
Пропуск? Пропуск, да Я не могу найти я не могу к горлу подкатило что-то, как будто хочется блевать и кричать одновременно. У меня жена про-па-ла. Же-на
Ну, ничего, разберемся! Следователь разберется «будочник» кивнул в сторону кабинета Коломийца. Жизнь продолжается. Ваш пропуск, пожалуйста я увидел его бейдж с символической фамилией Дорогомилов.
Я, наконец, нашел бумажку.
Проходите, пожалуйста, Дорогомилов нажал на кнопку, вертушка пикнула и провернулась.
***
На ступеньках БРОВД, как жители «Золотого» называют ОВД на Бронной, я вдохнул новый воздух. Не режуще-колючий, как час назад, когда шел сюда, а влажно-терпкий запах ранней московской весны.
Жизнь продолжается.
Последнее время разные люди говорили мне это в разных ситуациях. Первым был водитель, который привез мешки от Юли. Улыбчивый крепкий парень на ржавой «Газели», наверняка утром ест наваристый суп, а на выходных едет на рыбалку с сыном. Выгружая черные мешки-пузыри, он кивал, слушал мои пьяные жалобы, советовал что-то из разряда «Такая хрень, брат», а подытожил тем же «Жизнь продолжается». Давние знакомые, бывшие коллеги, которых даже уже забываешь поздравлять с днем рождения, но вдруг иногда встречаешь, в один голос повторяли: «Жизнь продолжается».
Иногда мне казалось, что в магазине, если у кассирши не окажется сдачи, она вздохнет и скажет: «Ну, ничего, жизнь продолжается» и пойдет за разменом. Двое, попавшие в ДТП, грустно слоняющиеся вокруг своих машин, вдруг просветлеют лицами, а над их головами загорятся «буллиты»: жизнь продолжается! И так же будет у бродяги, нашедшего купюру на дороге, у бабушки на лавочке, у плачущего ребенка в песочнице Жизнь продолжается!
А вообще-то, все они были правы. Ошибались только в сказуемом.
Моя жизнь не продолжается.