Дорога сужается, сворачивает к побережью. Я перегибаюсь через Эмму, высматриваю Хью и Чарли, но вижу только мужа: он стоит ко мне спиной, красивые руки то хватаются за тронутые сединой волосы, то жестикулируют, то снова погружаются в шевелюру. Рукава закатаны к отпуску готов. Возможно, Чарли уже на борту, щелкает тумблерами, трогать которые ему запрещено.
Ды-ы-мок, выдает Эмма.
И верно, добродушно фыркает Джон, радуясь ее растущему словарному запасу, но глаза его не смеются.
Я тяну шею, стараясь разглядеть, что привлекло их внимание. Над кормой нашего катера поднимается зловещее серое облачко. Теперь я вижу, что рукава у моего мужа закатаны не просто как у человека на отдыхе. Льняная рубашка испачкана машинным маслом, и на Хью это совсем не похоже. Он пытается что-то отремонтировать. За все семь лет, что я его знаю, это ни разу не заканчивалось хорошо. Он принимается возбужденно мерить шагами причал, негодующе тыча пальцем в сторону какого-то крепко сбитого мужчины с бородой, а тот лишь пожимает плечами. Только когда Джон подъезжает к пристани и глушит мотор, я узнаю здоровяка: это механик, который несколько раз приезжал из самого Девона, чтобы проверить работу маленькой островной электростанции.
Я в этом не разбираюсь, говорит он, и по его интонации я понимаю, что в ответ на крики Хью он повторяет фразу не первый и даже не в пятый раз.
А я вам говорю, что разбираетесь! Кроме вас, тут больше никого не осталось. Вы разбираетесь в моторах и свой катер тоже чините. Неужели нельзя еще разок взглянуть на этот?
Хью никак не может унять беспокойные руки запускает их в шапку волос, сует в карманы, сжимает в кулаки, сцепляет и расцепляет пальцы. Неудивительно, что механик застыл на месте, точно кролик в поле, прикидывающий, в какую сторону лучше удрать.
На улицу, хочу на улицу! Эмма выбирается наружу через открытое окошко, да так шустро, что я не успеваю ее удержать.
Чьи-то руки, появившись словно бы из ниоткуда, вовремя подхватывают мою дочь на парковке. Она заливисто хохочет.
Э, нет, принцесса, летать ты пока не научилась крылышки еще не отросли!
Боже. От облегчения я едва не вываливаюсь в дверцу, которую открыла передо мной Джоанна. Этот ребенок в гроб меня загонит.
Джо улыбается, поудобнее устраивая Эмму на бедре.
Я с ней побуду. Иди поговори с Хью. Колеблюсь.
Не знаешь, в чем дело?
Что-то с двигателем.
Меня охватывает беспокойство, однако его заглушает волнение другого рода. По правде говоря, когда Хью предложил уехать на эту неделю, я не обрадовалась. Меня давно интересовали местные традиции, я проявляла чудеса терпения почти семь лет ждала, когда же наступит таинственный День «Д», но Хью рвался с острова.
Почему я поняла довольно быстро. Отец Хью скончался семь лет назад, по несчастливому совпадению, в День «Д», и сын не смог с ним попрощаться. Хью тогда находился посреди Атлантики, на борту океанского лайнера. Он только-только познакомился со мной и влюбился как раз когда умер его отец. И если в этом году ему предстоит справиться с очередной волной воспоминаний и сожалений, то, уверена, на это время он предпочтет оказаться подальше от дома. Я его понимаю, однако задумываюсь: не легче ли Хью было бы скорбеть здесь, среди людей, которых он знает с рождения? По-моему, в том и заключается смысл этого странного обряда вспомнить всех жителей Люта, ушедших в мир иной, поколение за поколением, от неолита до наших дней.
Ну, вот и отметили годовщину, вздыхаю я.
Надеюсь, Хью догадался оформить поездку по возвратному тарифу. На лице Джо мелькает усмешка, расшифровать которую я не успеваю.
Эмма обеими ручками тянется к пышной афроприческе Джо, нимбом обрамляющей ее голову. Знаю, дочка меня любит, и все же у примитивных фигурок королев и фей, которые она рисует, непременно темная кожа и облако кудряшек, а иногда и чашка чая отсылка к кафе-чайной Джо в западной части острова.
Осторожно, милая, не упади. Джо со смехом аккуратно ставит Эмму на землю.
Она всегда без лишних слов помогала мне с детьми, вот как сейчас, когда Эмма семенит прочь, намереваясь залезть на низкую причальную стенку, а Джо следует за ней, не теряя времени на вопрос, нужна ли мне лишняя пара рук. Да, здесь так принято, и все же помощь Джо я ощущаю иначе, нежели любезность всех остальных, кто из кожи вон лезет, чтобы услужить лорду и леди Лют. Я всегда воспринимала Джо как члена семьи, новую старшую сестру взамен настоящей.
Может, еще починят, вполголоса говорю я. Джо глядит на меня почти с жалостью.
Набрав полную грудь воздуха, я иду на пирс и на выдохе излучаю спокойствие, доброту, поддержку классическая милая женушка. К тому времени, как я поднимаюсь на борт катера, этот образ меня уже утомляет.
Черт побери, топливо то же самое, что и всегда, сокрушается Хью.
Я мягко касаюсь его плеча, он, кажется, даже не замечает моего умиротворяющего жеста. Механик почтительно мне кивает, потом кривится, будто от внезапного приступа головной боли, когда Хью вновь заводит свое:
В чем же дело
Мотор перегревается, вот и все. Бог его знает отчего. Механик утирает взмокший лоб. Сами понимаете, может, это Он заливается краской, качает головой.
Что, что это может быть? вытаращивает глаза Хью, потом смотрит на меня, словно вообще впервые заметил.
Может, это остров шутки шутит? Столько народу на Суннан уехало, вот он больше никого и не пускает
Хью удаляется, недовольно бурча. Механик все так же качает головой, уткнув взгляд в палубу, и что-то бормочет под нос, как будто сам себя ругает.
Я гляжу на бородача, удивленная мрачной искренностью его хмурого лица. Он говорит всерьез. Остров шутки шутит. Механик приехал с большой земли, из Девона, но и там наслышаны о суевериях, распространенных на Люте. Очевидно, в Девоне в них тоже верят.
Нет, скажем так: он верит. Не вполне достаточный объем выборки для полноценного исследования. Интересно, какие еще местные легенды он считает правдивыми?
Погодите-ка. Хью рывком разворачивается и показывает за спину механика, на его собственную небольшую моторку, привязанную рядом с катером. Есть же ваша лодка.
Механик бледнеет, это видно даже под зарослями бороды.
Сколько? Хью начинает рыться в карманах можно подумать, он когда-либо носил бумажник. Смотрит на меня безумным взором. Нина, сколько у нас с собой наличных?
Я то есть мы можем выписать чек, поспешно предлагаю я.
Мы выпишем чек, вот как мы поступим.
Назовите цену.
Механик берется за подбородок.
Даже не знаю. Три лишних пассажира это многовато.
Ай, да перестаньте!
Ладно. Механик бросает взгляд на свою лодку. Только мешкать нельзя. Не хочу рисковать Он сглатывает. Мне нужно вернуться, поэтому отходим прямо сейчас.
Четыре, говорю я, мысленно корректируя подсчет голов, произведенный механиком. Четыре пассажира Стоп, а где Чарли?
Хью часто-часто моргает.
С какой стати я должен знать? раздраженно спрашивает он.
Я улыбаюсь, хотя внутри у меня все кипит.
Может, с той, что он твой сын?
Я думала, он с тобой. Дома его нет. Значит, приведи его. Мы уже отплываем. Хью протягивает руку механику, его лицо наконец-то озаряет улыбка луч солнца, прорезавший тучи. Я хорошо знаю эту улыбку, знаю, какие чудеса она способна творить. Спасибо, приятель. Я выпишу чек на любую сумму, как только мы выйдем в море, а когда будем на месте, поставлю всем в «Орле» по три порции выпивки, идет?
Ха-ха-ха, смеются оба, ну прямо закадычные друзья. Стиснув зубы, я разворачиваюсь, взбешенная настолько, что не могу говорить. Мы с Хью ругаемся редко. Ирония нашего положения как статусной четы на крохотном клочке суши в том, что ссоры мы можем позволить себе только дома, а скандалить дома просто не из-за чего муж бесит меня исключительно на людях. Но сейчас меня вновь охватывает страх, под напором которого развеивается вся злость. Чарли шесть лет. Чарли пропал. Как мы допустили такое?