Но что-то пошло не так?.. вопросительно взглянув на Никитина, спросил Маслов.
Никитин нахмурился.
К сожалению, да с досадой в голосе ответил он. Никакого обоза не было. Вместо него на хуторе появилась группа боевиков в количестве приблизительно тридцати человек с двумя пулеметами. Видимо они знали о засаде, и знали о том, что основные наши силы находятся в овраге. Пулеметчики блокировали его
Маслов удивленно покачал головой.
И как же вы выбрались оттуда? спросил он.
Никитин пожал плечами.
Не буду скрывать, товарищ генерал-майор, нам повезло. Мимо проезжал на машине старший фельдшер шестьдесят второго полка. Вот он нас и выручил. Когда на хуторе начался бой, они вдвоем с водителем гранатами забросали пулеметчиков. Ну а дальше мы уже сами справились. Потери у боевиков: пятеро убитых и человек десять раненых. Про раненых информация приблизительная, так как их всех боевики унесли с собой.
Хм Маслов, повернув голову, задумчиво посмотрел в окно. Странно, что бандеровцы раненых не добили? с удивлением произнес он. Когда они убегают с поля боя, то с ними обычно не церемонятся.
В том-то и дело, товарищ генерал-майор Никитин бросил выразительный взгляд на Маслова. Раненых они почему-то взяли с собой?
Странно Маслов в раздумье потер кончиками пальцев подбородок. Очень странно повторил он.
Может быть, среди них были те, кого добивать нельзя? предположил Никитин.
Может быть и так согласился с ним Маслов.
Но тогда продолжил свою мысль Никитин. Это можно использовать
Как? поинтересовался Маслов.
Для раненых потребуется медицинская помощь, сказал Никитин. Врачи у боевиков, скорее всего, есть, но вот медикаменты в таком количестве им достать будет очень трудно, особенно антибиотики. Они сейчас на вес золота.
И они попробуют их достать у нас продолжил мысль Никитина Маслов. Это для них единственная возможность.
Пока я вас ждал, товарищ генерал-майор, кое-что придумал. сказал Никитин и перешел на шепот, хотя в кабинете оперативного дежурного кроме него и генерала больше никого не было. Предлагаю подставить боевикам нашего человека, который имеет возможность достать медикаменты. Они попросят его оказать им помощь, он согласится, и мы постараемся через него выйти на Панасюка. Москва требует взять его обязательно живым.
Маслов откинулся на спинку кресла и с минуту размышлял.
Идея неплохая, наконец, сказал он. Очень неплохая. И кого ты предлагаешь задействовать в этой операции? У меня на примете такого человека нет.
Никитин уголками губ улыбнулся.
У меня до сегодняшней ночи тоже не было, ответил он. Но теперь такой человек появился.
И кто это?
Старший фельдшер шестьдесят второго полка Родионов. Он заведует полковой аптекой.
Маслов бросил на Никитина удивленный взгляд.
Ты думаешь, такой человек подойдет? спросил он.
Я думаю, что да, товарищ генерал-майор! уверенно ответил Никитин. Этой ночью я его видел в бою.
Маслов пожал плечами.
Ладно, пусть будет Родионов. согласился он. Но учти, на твою ответственность.
Никитин положил перед собой чистый лист бумаги и взял в руки авторучку.
Товарищ генерал-майор, предлагаю набросать план операции, сказал он и, заметив согласный жест Маслова, продолжил. Чтобы ускорить ее проведение, считаю целесообразным познакомить Родионова с кем-нибудь из родственников боевиков, проживающих в городе. По нашим сведениям, на Киевской улице в доме номер шесть живет младшая сестра Григория Панасюка Оксана. Если ее брат вернулся, то, скорее всего, захочет навестить ее. Пусть в ближайшие дни Родионов встретится с Оксаной. Такое знакомство обязательно должно заинтересовать бандеровцев.
Колочаевский лес. 26 марта 1947 года
Дьявол вас побрал, клятые москали! выругался низкорослый, коренастый мужчина с красным обветренным лицом, почти половину, которого занимали длинный висячие усы.
Он поправил на голове фуражку, украшенную выцветшим желтоватым трезубцем, и чтобы перевести дух прислонился к стволу, растущего около дороги, дерева. Мимо него, с трудом переставляя ноги в подтаявшем почерневшем снегу, стали проходить увешенные оружием люди в одинаковой темно-серой форме. Взглянув на них, мужчина, еще раз громко выругался и хриплым зычным голосом крикнул:
Привал!
Вздох облегчения пронесся по колоне, из последних сил бредущей по, заваленной обледеневшими сугробами, лесной дороге.
Четников ко мне! приказал мужчина остановившемуся рядом с ним молодому веснушчатому парню в зеленоватой тужурке и немецкой суконной шапке.
Слушаю, пан сотник! вскинув ладонь к виску, ответил парень и, придерживая на груди немецкий автомат «Шмайсер», побежал вдоль колонны.
Спустя минуту, к мужчине подбежали трое и по очереди доложили о прибытии.
Добре! мужчина расстегнул две верхних пуговицы своего кителя и вытащил из-за пазухи сложенную гармошкой карту. Надо решить, что делать дальше сказал он.
Развернув карту, мужчина углубился в ее изучение. По его лицу трудно было понять, какие мысли одолевают его. И это было не случайно
Сотник украинской повстанческой армии Богдан Бутэйко не любил, когда кто-то раньше времени узнавал о принятых им решениях. Жизнь научила его быть скрытным и осторожным. Вот и сейчас, разглядывая желто-зеленый лист карты, он думал не столько о дальнейшем маршруте колоны, сколько о том, что ждет его в лагере повстанцев, и как отнесутся к тому, что произошло на хуторе Стефаника его командиры куренной атаман Верещук и краевой Панасюк. Опасаться их недовольства у сотника были веские причины.
Задуманная руководством УПА операция обернулась полным провалом, и вместо победителей бойцы сотни возвращались в лагерь порядком потрепанные, недосчитавшись пятерых бойцов и, неся на носилках, восемь раненых. И самое главное не была достигнута цель операции разгром наиболее боеспособных подразделений гарнизона Станислава, состоящего из полка внутренних войск МГБ. Зачем и кому это было нужно, Бутэйко не сказали, но он и сам начал догадываться, что краевое руководство УПА готовит какую-то крупную диверсию в городе или в его окрестностях.