Я буду смотреть только на старых женщин, они мало кому нужны, кроме наследников, и то, если они богаты, со смехом ответил слуга.
Однако строгий взгляд его нового господина остановил веселье Джузеппе.
Синьор, я обещаю: если вы поручите мне тайное дело, то ни одна дева не сможет меня остановить. Я могу управлять своим «арбалетом», не сомневайтесь, ответил Джузеппе, не желая раздражать хозяина.
От человека из приличного общества не должно исходить ничего вонючего и тошнотворного. Нехорошо иметь привычку дотрагиваться до разных частей тела, особо грешных от рождения, когда вздумается. Равно негоже справлять естественную нужду у всех на виду, а покончив с ней, прилюдно приводить в порядок одежду. Твои почёсывания в приёмной у комиссара инквизиции говорят о твоей скудной душе и тупых мыслях, категорично заявил Таддео.
Здесь я с вами соглашусь, не стоит чесать зад. Это нравится совсем не каждому, но я очень долго ждал вас в приёмной. Там так скучно, ни людей, ни животных, ответил Джузеппе, немного обидевшись.
Таддео продолжил, не обращая внимания на оправдания своего слуги:
Запомни, благовоспитанному человеку лучше вовсе удерживаться от зевоты. Окружающие могут подумать, будто зевота вызвана скукой или томлением. Не надо, высморкавшись, разворачивать носовой платок и глядеть туда, будто ожидаешь увидеть невесть какие рубины. Это тошнотворно для присутствующих. Тот, кто ёрзает, вертится, потягивается и зевает, показывает, что ему в тягость общество, в котором он находится. Не подобает также становиться к людям спиной или задирать ногу так, что видно части тела, обычно прикрываемые одеждой. Не надо также ни взвизгивать от смеха, ни скрипеть, как несмазанная ось от арбы. Надо понимать, что люди весьма любят красоту, меру и благообразие. Напротив, не терпят ничего безобразного, уродливого и искажённого. Руки порядочного человека не должны болтаться, будто крылья у мельницы. Ну вот, пожалуй, и нужная лавка рукописей. Я приобрету тебе книгу этого учёного мужа, и ты всё сможешь сам прочесть и изучить то, о чём я рассуждаю.
Когда маг поравнялся с одной из уличных лавок по продаже книг, календарей, копий картин, гравюр и прочих подобных товаров, он окончил свои нравоучения. Эта лавка приглянулась ему более, чем остальные, разнообразным товаром и доброжелательным лицом хозяина-торговца.
Я очень рад, что синьор заботится обо мне. Но посмею напомнить, что сегодня, тягостным для меня утром, вы обещали рассказать вашему слуге об Аде, Чистилище и Рае. Если уж мне предстоит учиться, то я желаю учиться вашему ремеслу. Это будет поважнее, чем не слюнявить рубашку или не чихать на прохожих, с некоторой обидой тихо заявил Джузеппе.
Хорошо, я подумаю. Твоё желание необычно и говорит о твоей растлённой душе. Следи за конями, ответил Таддео, поражаясь наглости и прыти этого порочного человека.
После краткого монолога обиженного слуги маг молча спешился и отдал ему поводья. Затем прошёл к лавке. Ему нравилась подобная торопливость к грехам, так как она позволяла надеяться на верность слуги. Безнравственная натура Джузеппе всё больше выходила на свободу из тени старых запретов и добродетелей.
Под большим навесом на досках лежали разные по величине и толщине, манере изготовления и отделке издания. Отдельные блестели позолоченными замками, другие выделялись качеством оттисков гравюр или цветных рисунков, третьи богатым цветом кожи обложек или манерностью переплётов. Были на итальянском, германском, французском, арабском, китайском и других языках. Имелись и совсем невзрачные книги, сиротливо размещённые в сторонке.
Что угодно синьору? У меня богатая коллекция сочинений на любой вкус, посмотрите и выбирайте, заявил торговец простоватого вида.
Есть ли у тебя, милейший хозяин, в продаже сочинения почтенных Джованни Делла Каза «Галатео» и Алигьери Данте «Божественная комедия»? уточнил Таддео.
Что касаемо первого трактата, конечно. В нём неподражаемый и умнейший Джованни Делла Каза даёт подробнейшие объяснения о том, как надо себя вести в обществе. А вот что касается второй книги, есть некие затруднения, тихо ответил торговец и внимательно оглядел мага.
Каковы же они? уточнил Таддео.
Из трёх частей «Божественной комедии» святые отцы разрешают продажу только первой части «Ад». Вторая часть «Чистилище» и третья «Рай» внесены в «Индекс запрещённых книг». Их нельзя продавать и читать под угрозой отлучения от церкви, дабы оградить веру и нравственность людей от непристойных и греховных посягательств. Говорят, что святые отцы ещё не решили, прав был сочинитель или нет. Они просто не знают, каким должно быть Чистилище. А Рай у Алигьери Данте не соответствует представлениям святого престола, очень серьёзно ответил торговец и оглянулся по сторонам.
Отлично, первой части достаточно любому добропорядочному верующему. Если каждый будет себя вести уважительно и соблюдать все требования святых отцов и церкви, то и не потребуется Чистилище, можно рассчитывать сразу на Рай. Там хорошо, поэтому зачем описывать то, где и без того приятно находиться. Ведь так? Давай мне эти сочинения, но оберни для лучшей сохранности, с холодной улыбкой ответил маг.
Торговец молча кивнул и принялся готовить товар. В ожидании книг Таддео ознакомился с рукописным листком поразительных новостей, «фолья аввизи», лежавшим на прилавке. Так в простонародье называлась рукописная газета Рима. В ней излагались основные общественные события, решения правителей и сплетни, произошедшие за последние несколько дней по всей обширной Италии, разделённой на многочисленные королевства, княжества, князь-епископства, герцогства, маркизаты, графства, сеньории и даже республики. Там он прочёл несколько строк о сожжении страшного еретика аптекаря Йорно, замышлявшего наслать падёж скота на Витербо и близлежащие селения. Особо обратила его внимание заметка, предупреждающая о появлении в Субурре волков-оборотней ликантропов, поедающих по ночам проституток и сутенёров. Имелись строки и о прибывших из-за границы новых товарах с местами продаж на рынках Рима. Сообщалось об открытии нового лупанария и примерных ценах на услуги любодеяния и похоти.6
Синьор, ваши сочинения готовы. Возьмите и ступайте с миром, пусть вас хранят святые Павел и Пётр, заявил торговец, передавая книги магу.
Таддео поблагодарил, щедро расплатился за покупку и направился к Джузеппе, стоящему на улице с конями и глазеющему на прохожих.
Я всё приобрёл для тебя, мы можем следовать дальше. Скоро вечер, и нам нужно добраться до места, пока светло, заявил маг и, сев в седло, направился по нужному адресу.
Читать это долго, не мог бы синьор сам мне всё поведать? Вы же сказали, что каждый господин в ответе за своего слугу, беззаботно заявил Джузеппе.
Таддео не ответил, и они без разговоров последовали туда, где между четырьмя холмами располагались крикливые, сырые и грязные Верхняя и Нижняя Субурра, приют для всяческого человеческого отрепья. Вскоре они миновали шумные центральные улицы и оказались на окраине города. Убедившись, что Джузеппе готов слушать и вблизи нет лишних ушей, Таддео начал свои нравоучения:
Похвально, что ты желаешь научиться понимать мир, только понимаешь ли, к чему приведёт подобное желание? Возможно, ко всяческому успеху, а возможно к пыткам и виселице. Однако ты сам распоряжаешься своей жизнью и душой, а моё дело указать тебе возможный путь. Ты спрашивал, что такое Ад, самое известное место на Земле? Нет такого человека, который бы не знал про него, но нет и ни одного, кто побывал там. Ад никто не видел, так же, как Чистилище и Рай. Единственный, кто описал эти места, так это флорентинец Данте Алигьери. Он умер больше двухсот восьмидесяти лет назад, но тоже никогда там не был. Я многое могу рассказать тебе про эти сущности для обитания человеческой души, но пока ограничусь малым. Готов ли ты услышать?