Шаркающий вразвалочку дихлофолькс (да, от нас всё ещё разило этой дрянью) растянулся по ширине Главной аллеи. Дуся держалась Кости. Ему она была обязана кровом и хавчиком и считала на данный момент главным мужчиной в своей жизни.
Костя держался Инги. Ему хотелось какой-то не до конца сформулированной интеллектуальной и доверительной близости с ней.
Инга держалась независимо. Допускала, что Костя идёт рядом. Была приветливой, общительной и предупредительной с ним. Но созданная ей дистанция почему-то только подчёркивалась этой прогулкой. До́ма Инга казалась ему ближе. Может оттого, что была в халате и в стоптанных тапках? Кроме того, их сближали общие заботы, связанные с генеральной уборкой квартиры.
Я держался сам по себе, отчасти потому, что никому не было до меня дела. В тот унылый день на развалинах ВДНХ мне не шутилось. И я не привлекал внимание. Какие уж тут шутки, когда вокруг были декорации моей разваливающейся великой империи! Впрочем, на эту тему шутка как раз возникла. И не просто грустная, но грустнейшая.
Костя! Я врубился, как расшифровывается название нашего многострадального государства.
Костя обернулся ко мне со скорбной ухмылкой. Он тоже проникся горечью момента и понимал, что смех будет с привкусом полыни.
Строили. Строили! Строили!!! Развалилось
Крыть было нечем. Девчонки опустили глаза.
Глаза упёрлись в грязный пластиковый кулёк, лежащий посреди аллеи. В принципе, мусора вокруг хватало, и удивляться будто бы нечему. Но! Кулёк шевелился. Подошли ближе. Кулёк ещё и пыхтел! Инга присела и аккуратно раскрыла его кончиками пальчиков в велюровых перчатках.
Ребята, тут ёжик!
Разве они ещё не спят? удивилась Дуся.
А это ёж-шатун! сострил я.
Костя потянул носом воздух. Поверх неубиваемой нотки дихлофоса устойчиво пасло алкоголем.
Тут какая-то липкая шняга, инспектор Дуся сменила инспектора Ингу. А ещё осколки.
Она извлекла самый крупный: добрые две трети плоской стеклянной фляги с куском грязной импортной этикетки.
О, это Baileys, разглядела Инга знакомую этикетку, мой любимый ликёр! Виски, сливки, сахар, шоколад. Как жаль, что кто-то его разбил.
Здесь ёжика может переехать машина. Надо перенести зверя под кусты, предложил рассудительный Костя, предварительно записав на подкорку нелепое буржуйское слово «бей-лис», хотя никаких лис он, конечно же, бить не собирался.
Сказано воплощено. Выпустили ежа под облезлый кустик. Тот на секунду замешкался, потянул носом воздух и ломанулся обратно к луже ликёра.
Мда, логичнее кулёк с остатками ликёра переместить под кустик, подкорректировала Инга сырую идею приятеля. Тогда ёж уберётся с дороги сам.
Так и сделали. Ёжик сделал круг и вернулся на пожухлую травку. Юркнул в кулёк и умиротворённо засопел.
Банкет продолжается, констатировал Костя.
Для одной маленькой хари этого слишком много, пожаловалась Дуся.
И что ты предлагаешь? улыбнулась Инга.
Тоже что-нибудь намахнуть! А, ребята? Или нет, лучше чего-нибудь сожрать!
Прогулочный темп компании возобновился, чтобы тут же замедлиться. Квартет уловил долетевшую откуда-то тонкую нотку жареного мяса. Праздник носа был неуместен в вышеописанных декорациях, но физиология авторитетно заглушила миазмы сознания и потребовала развития этого праздника, а именно банкета для языка и желудка. Деньги у нас были. Дело за малым на время перевоплотиться в чутких псов и выжловок с разбуженными инстинктами. Вычислить шарманщика. Простите, шашлычника.
И таковой был обнаружен на тихой и безлюдной боковой аллейке, под голубой ёлкой. Маленький, юркий человечек деловито суетился у мангала. Белый халат, чёрная кепка и усы. Или усищи! Они были шире лица. И даже шире кепки. Которая и сама по себе была аэродромом. Костя заметил, что перед нами не шашлычник, а его карикатурный образ.
Но меня привлекла совсем другая пикантная подробность, вновь выпустившая на орбиту затюканные миазмы сознания. Дело в том, что на пластмассовом столике, измазанном томатным соусом, где покромсанный кольцами лук отмокал в собственном соку, стоял ценник. А на этом ценнике было написано: «Шашлык с виной». Именно так, с пробелом. Не вру!
Лучше бы с вином! улыбнулась Инга.
Вьино есть! затараторил хозяин заведения. Как не быть? Домашнее!
Из яблок? подколол Костя без единой задней мысли.
Почему из яблок? обиделся шашлычник. Без яблок.
Это где ж такие растут, безъяблоки? смеётся Инга.
Обезъяблочки! смачно облизнул я губы.
Вьино сок! отчаянно защищается ларёчник. Хотишь попробовать?
Не! Ты дай сперва пробку понюхать, стебусь я.
Шашлычник принял мои слова всерьёз и извлёк пробку из большой оплетённой бутыли.
Мы принялись её по очереди обнюхивать.
Спирт «Рояль», определил Костя.
Яблочный уксус, принюхалась Инга.
Грибной вар с клюквой, вновь сострил я, ибо по существу добавить было уже нечего.
Кошки нассали, выпендрилась Дуся, чем нажила себе в жизни ещё одного смертельного врага.
Короче, шмурдяк, приговорил вино Костя и примирительно добавил: Ты вот что, уважаемый, сделай нам просто четыре шампура шашлыка. Мы тебе век будем благодарны, правда, девчата?
Шашлык тот, хоть и был омрачён активированным ощущением вины, оказался недурён. Вина́ как метафора. Словно поделённая на всех и каждого, персональная ответственность за судьбу стремительно катящегося под откос государства. Это и участие в референдуме о сохранении СССР17, когда любой ответ, неважно «да» или «нет» оба приводили к его развалу, ибо дьявол в деталях: в том, как гадко сформулирован вопрос в бюллетене. Это и второй вопрос референдума о введении поста президента РСФСР кратчайший путь к кончине великой страны. Это и тупой «демократический» угар, когда мозги были засраны ложными прозападными ценностями, активно вбрасываемыми в народ, как говно катапультой. А что? Я предупреждал, что надпись на ценнике вызвала откат к миазмам сознания. К невыносимому гадскому фону тех безымянных ноябрьских дней девяносто первого года.
Костя оценил эту мерзотную энергетику, поступающую через подошвы ботинок, и решил, что с нас хватит. Тем более что по жилам разливалось мясное благополучие и белковое благоденствие. Пнул меня локтём и говорит:
Давно ты публику не развлекал своими шизо-монологами.
А что это такое? залучилась Инга.
Стоит ему открыть рот, можно включать диктофон, заверил Ингу Костя.
Я был не против. Самого достало зловоние исторического момента. Плюс захотелось блеснуть перед дамами.
Задайте тему.
А зверинец на ВДНХ есть? на первый взгляд невпопад ляпнула Дуська. Она и не собиралась ввинчиваться в контекст нашей беседы.
Нет, улыбнулся Костя. Он уже всё понял, наблюдая, как теплеют мои глаза.
Ща сделаем! подтвердил я.
Выгнал кончиком языка последнее волоконце свинины, зазевавшееся между резцами, прокашлялся и погнал:
Итак, добро пожаловать в шизо-зоопарк. Зверей категорически не кормить! Руками не трогать, ногами не бить. Ибо руки и ноги могут оттяпать. Так как некормленые. Начнём с ряда неказистых клеток слева. Ёжжук уникальный представитель то ли млекопитающих, то ли жёсткокрылых. Науке толком неизвестен, так как научным работникам в руки не даётся. Если его допекли, то улетает
Либо скручивается в клубок, если зажат в угол, перебила Инга и лучисто рассмеялась.
Верно. А это змеёжик.
Скручивается в клубок и ощетинивается иголками, чтобы не размотали, догадалась Инга.
В следующей клетке живёт кролик зайцевидный.
Дуся, до сего момента делавшая лицо кирпичом, прыснула и забрызгала слюной честную компанию.
Не смотрите на него так пристально. Ничего особенного. Просто очень вкусный, если с поджаренной корочкой, лучком и хреном.