В следующий раз, друзья, в следующий раз, заверил компанию Костя, сегодня и так сыты. Божьим промыслом
В клетках справа: хорёк-горбунок, мышка-панда и попехвост чешуйчатый этих можете рассматривать, если не прячутся.
Публика ржёт, а я перехожу к птичьим.
Ведрозд это крупная птица. Да, ростом с ведро. Слововей эти, в отличие от обычного соловья не поют, а былины рассказывают. Сказки на ночь. Лгусь быкновенный Этому ежели не верить забодает. Голосова́
Голосова́? уточнил подозрительный Костя.
Да, вполне себе такая. С активной гражданской позицией. Нудятел
Нудятел? переспросила ошарашенная Инга.
Нудятел, подтвердил я, сверкая и рисуясь в лучах Ингиного восторженного взгляда.
Значит, нудятел?
Ну Сами понимаете. А вот здесь под стеклом вашему вниманию предлагается уникальная монография «Экскрементальная орнитология» определение видов птиц по помёту.
Шикарно! Инга впервые в жизни готова меня обнять.
Да ладно, все птичьи какашки одинаковые, не врубилась Дуська.
А что у нас с обезьянами? торопит меня Инга.
С ними всё в порядке, тяну резину и подбираю слова. Вот, к примеру, грубезьяна. Груба и неотёсана.
А облезиана, хоть и облезлая, но мила́ и нежна? пробный шар Инги на моём поле снискал поощрительное похрюкивание уважаемой публики.
Мартышка-беспортышка, держу удар и восстанавливаю статус-кво. Верно, обыкновенная мартышка. Без портков. Ничего особенного.
Ну а где что-то особенное? наступает Инга.
Как где! округляю глаза, и обвожу рукой соседний куст, словно это прелюбопытнейшая клетка. Познакомьтесь, это неразгибон!
О! Это великая обезьяна! подыграл Костя.
Вы думаете, ему сложно разогнуться? Ха! Просто это не раз гибон, не два гибон и даже не три гибон, а целое семейство неразгибонов.
И даже целый их клан, поддакнула Дуся.
Но сам я обожаю вот это скромнейшее существо, я понизил голос, и друзья сгрудились вокруг, чтобы не упустить детали. Маленькая пушистая обезьянка Ма́ртышка. Да-да, я не ошибся. Ударение на первый слог. Но как разительно меняется наше восприятие!
Инга поджала губу, словно озадаченный знаток. Заценила.
Вот тут осторожнее, пожалуйста, я изобразил испуг, спровоцировав у приятелей рефлекс поозираться. Это трёхгорлый вербалюд. Он, сука такая, плюётся хором в три горла. За вербалюдом испуганно наблюдает тузебра. Хозяйничает горбатый в общем вольере, нет на него управы. А над зоопарком возвышается единоног самый огромный в мире зверь, чем-то похожий на избушку на одной большой и толстой куриной ноге.
Со шпорой, добавил Костя.
Да, есть там такая. Бензопила размером со стрелу башенного крана.
Дуся впечатлилась:
Такая пила нам в леспромхозе нужна!
Обратная крайность, невозмутимо продолжил я, пониослик. Да, вот такой полезный копытный зверёк. Сам всего лишь с крупную кошку, но пару бутылок пива доставит, если что.
А кто там отсвечивает в самой большой клетке? провоцирует Костя.
О, это прислонёнок, небрежно бросил я, не дай бог прислонится лично к вам. Мокрое место вместо вас гарантировано.
Мы вдохновенно ржали, пока унылый пейзаж взорванной ВДНХ плавно проплывал назад, ибо брели мы по широкой прямой аллее на выход. К троллейбусу.
С бегемотами, пожалуй, всё ясно, подхватила Инга. Бегимонд это монстр, который обежал по кругу земной шар.
А если бегемоту болтами прикрутить к носу рог от буйвола мечтательно подхватил я.
Получится носорог!
Правильно! А бегемот, которому в ноздри вставили кольцо носоринг. А вот и его верный широколобый соратник лбык!
Обожаю тебя, в сердцах бухнула Инга.
Костя занервничал.
Перейдём же к кошкам, предложил он, чтобы плавно закруглить тему.
Дристливым львом нас не удивишь, напомнила Инга.
Но я и не собирался размениваться так дёшево.
Можно долго и скрупулёзно домысливать, что за животное перед нами, заинтриговал я уважаемую публику, скажу лишь, что зовут этого млекопитающего гиппапапард. Смотрите, как ядовито злятся его маленькие глазки!
Инга с Дусей переглянулись. Но какие же разные это были улыбки!
Знакомьтесь, квартигра, невозмутимо продолжал я, разновидность царь-кошки, специально выведенная для проживания в квартирах. Откуда они в зоопарке? Понимаете ли Некоторые владельцы не выдерживают, отказываются от них. И приносят нам. А куда ещё их девать?
Не в цирк же их сдавать, в самом деле! подтвердила Инга.
Ну неужели! согласился я, скопировав тон героини Татьяны Васильевой из комедии «Моя морячка».
А ветеринары в вашем зоопарке есть? поинтересовалась Дуся.
Только рогопед и копытолог, стушевался я, да и то на полставки. А так они в милиции служат. Специализируются по конторам типа «Рога и копыта». Ну, а в последнее воскресенье месяца в зоопарке проводится день открытых зверей!
Тебе надо книжки писать, искренне оценила Инга мой талант.
Да что ты! замахал я руками. Прогресс-регресс-ГРЭС-мегрэ́-божоле́-девезрэ́с-расколба́с-мегареспектдралио́н-полите́с-варе́з-солтлэйкситикрайстчёрч где я, и где вся эта графическая словесность? Как это совмещается?
В квартире невыносимо разило дихлофосом, словно он в ней размножался колбочками.
Фу, как здесь во́нько, скривилась Дуська.
То тут, то там, где застигло, лапами кверху валялись на надкрыльях дохлые прусаки. Впрочем, некоторые ещё дрыгали сочленениями жиденьких шарнирчиков.
Ну что, блатте́лла, вскричал я, хана вам настала! Не взыщите! Дихлофос не регулируется парижской конвенцией о запрещении химического оружия. А ведь парадокс! Это такой же нервнопаралитический газ
Вот и не надо об этом кричать. А то зелёные услышат. Спохватятся. Коллег из Фонда дикой природы припрягут законы соответствующие лоббировать, приложил палец к губам Костя.
Молчу-молчу, тут же задрал и я лапки кверху.
Ребята, а это кто? заорала Дуся, первой посетившая туалет.
На кафельном полу, сложив лапки ёлочкой, испустил дух огромный чёрный таракан. В царской России они были основными городскими домашними тварями, но уступили «плантацию» рыжим прощелыгам, завезённым в нашу страну позже.
О, это бла́тта, сказал Костя.
Кто-кто?
Бла́тта ориента́лис. Посконный руссиш таракан, в незапамятные времена занесённый к нам из Азии. Аналогично немцы зовут рыжих тараканов ру́ссен. Думая, что те припёрлись к ним из России. В то время как мы зовём их прусаками, будучи уверенными, что они приползли из Германии.
Не-не, поправил я его, они, конечно, вольны называть кем угодно кого угодно, но вид рыжих тараканов на латыни называется именно germanica. Так что-с! А вы, Дуся, разве никогда не видели чёрных тараканов?
Откуда? У нас в деревне за печкой только сверчки водятся.
А как же детские книжки? настаивал Костя. Разве вам, Дуся, в детстве не читали «Тараканище»?
Когда я была маленькая, у меня были только две книжки, вспомнила Дуська. «Филиппок» и «Золотой ключик».
Заметьте, коллега, прокомментировал Костя, наша деревенская подружка вкушала сказки исключительно графьёв Толсты́х. Какой изысканный вкус!
Да нет, махнул я рукой, просто повезло, что именно Толсты́х было трое. А представь, было бы трое Чуковских! Тогда каждая вторая детская книжка была бы про мух, тараканов и жужелиц со сверчками.
Инга рассмеялась, размахнулась тряпкой, смела́ жутконогих букашечек на пол. Аккуратно подмела пол, собрала тараканий хитин в совок и высыпала в ведро.
Костя, тебе предстоит освоить новое амплуа, сменил я тему. Таскать мусорное ведро на помойку. Смотри, какая мышца у меня! Видишь? Я мусорные вёдра с пяти лет выношу. У нас-то мусоропровод отродясь заварен.
Как понесёшь своё, так и за моим заходи, выкрутился Костя.
Инга и тут засмеялась. Костя благодарно заблестел глазами.
Дуся забралась на подоконник, зафиксировала сутуловище в излюбленной позе и принялась болтать ногами.