Наслышаны.
За Заходите. Я вот до камеруна добреду пока.
А где ботинок?
Ботинок? удивился серый молодой человек. Действительно! Где ботинок? Эльвира!
На крик из проёма двери высунулась хищноватая крашеная блонда в строгом габардиновом костюме. Лишь одна пикантная деталь выдавала after hours: юбка была излишне вольно подтянута к талии, засветив даже не сами чулки, а лишь идею, что они там есть.
Элечка, я утратил ботинок. Найди его, милая, пжаста.
Не грусти, лапусик, отозвалась Эльвира и исчезла.
Костя торжествующе посмотрел на меня: ну, типа, ты всё понял? Мы вступили в роскошные чертоги, отделанные массивными дубовыми панелями. Стол хозяйки приёмной был завален косметикой, еженедельниками, глянцевыми журналами и многочисленной канцелярией. На видном месте красовались красная засохшая чашка из-под кофе, красный телефонный аппарат и модная красная дамская сумочка.
Чёрный кожаный диван напротив оккупирован вольготно разместившимся молодым человеком, на этот раз брюнетом с закатившимися карими глазами. Его пиджак и галстук отсутствовали, зато штиблеты были на месте. То есть не совсем на месте. По правде сказать, вместо того, чтобы утверждать ноги их владельца на пышном ковре, штиблеты безалаберно водрузились на спинку дивана, венчая собой чёрный носок на правой ноге и серый на левой. А может, наоборот. К счастью, обе брючины были одинаковыми и сходились в единую подбрюшную зону, окаймлённую скрипучим кожаным ремнём.
Ещё один экс-комсомольский персонаж с особым барским изяществом опёрся о подоконник и созерцал сереющую в ранних сумерках улицу. Его фигура была художественно вставлена в рамку из буйно разросшихся алоэ и каланхоэ.
В помещении находились два дополнительных письменных стола, но они были безнадёжно погребены под ворохом разнокалиберных коробок, громко выкрикивающих свои имена: бренды и логотипы. На английском, японском и корейском, немецком и французском.
«Образцы товаров», смекнули мы с Костей, и наши глаза предательски заблестели.
Полуразутый товарищ вернулся из «камеруна», обвёл удовлетворённым взглядом вотчину и жестом пригласил следовать за ним. За первой дверью, открывшейся на нас, пряталась вторая, распахивающаяся наружу. Суём любопытные жала. Да-а! Неплохая каморка! Достойная папы Цезаря или мамаши Клеопатры. Т-образный то ли стол, то ли перекрёсток двух Новых Арбатов покорно терпел на себе опрокинутые стаканы, пустые бутылки, обглоданные закуски, лужи и скомканные салфетки, дымящиеся пепельницы и разбросанные фотокарточки с теми же пьяными рожами, запечатлёнными на фотоплёнку в некую прошлую пятницу.
Четыре стула отодвинуты, пятый валяется на боку. На других, в позах, как накрыло, застыли колоритные фигуры новых предприимчивых хозяев этой говённой планиды, вот прямо тут, в пьяном угаре и на нетрезвом ходу синхронизирующиеся с актуальными правилами игры перестраиваемой экономики.
В довершение картины одна портьера оказалась сорванной, обнажив засиженную мухами фрамугу. Откинутое стекло само лоснилось жиром многолетней грязи. Оттого из вельможного кабинета сирь потрёпанной ветрами антропосферы не мозолила глаз. А раз так, то нет и никакого стимула делать мир лучше, достаточно, чтобы хорошо было самому вельможе.
Ну, давайте знакомиться. Вот моя визитная карточка.
«Серов Аристофан Абдулович, читаем с Костей в четыре глаза, генеральный директор». То, что надо!
У нас тут день рождения одного ответственного товарища помялся директор. Виски будете?
Будем, кивнули мы, но, увлечённые последующей беседой, напиток так и не пригубили.
Наша работа поставлена чётко. Мы завозим товар. Идейные комсомольцы берут его на реализацию. Продал не продал, меня не колышит. Не умеешь продавать не берись вообще. Тридцатого числа будь любезен.
А если в месяце тридцать один день? на всякий случай спросил я.
Какой тридцать один день? Я сказал: тридцатого числа, настаивал Серов.
В последний день месяца?
Да. В последний день месяца, кивнул он.
Значит, и тридцать первого числа можно?
Можно. Значит, запомните! Тридцатого числа! упорно гнул своё Серов.
А если что, вернуть товар можно? спросил Костя. После фиаско с пельменями мой друг не расслаблялся.
Можно, кивнул Серов. Но!
Упаковка?
Угу! Коробка должна быть в целости и сохранности. Ни один уголок не замят, скотч невредим. Найду дефект придётся оплачивать.
А что вообще есть? Что посоветуете для начала? не терпится мне.
Есть всё. От лезвий «Руби» и «Шик» до холодильников «Атлант».
На последних словах нас с Костей покорёжило.
Паспорта с собой?
Мы кивнули.
Сейчас составим договора́. Эльвира!
Мы помялись, переглянулись и потянулись за документиками.
Эльвира!
Блонда, успевшая оправить юбку, деловито выхватила из наших пальцев бордовые книжечки и исчезла за сдвоенными дверями.
Одно из недооценивших виски существ, полулежащее за столом ближе всех, принялось суетливо приходить в себя. Опрокинулся и покатился ещё один стакан.
А вот и наш коммерческий директор тут как тут, обрадовался Серов. Знакомьтесь! Вот его визитная карточка, у меня их много.
«Чернов Муса Харлампиевич, коммерческий директор», читаем.
А ещё у вас есть директора? осмелел я.
А как же! Полный набор! расцвёл Серов и пошарил в ящике стола. Вот, например!
Белов Валдис Тарасович, финансовый директор, читаем с Костей. Это который?
А-а, он там, в приёмной в окошко созерцает. После поллитра виски ему ни в коем случае нельзя садиться или ложиться тут же отключится. Или вот ещё один директор
Серов передал нам очередную карточку. Читаем:
Краснов Эммануил Ипполитович, маркетинговый директор.
И что, все они тоже бывшие комсомольцы? растерялся Костя.
Почему бывшие? Бывших комсомольцев не бывает. Бывают только выбывшие по возрасту, улыбнулся Серов, у нас из таковых только водитель.
А он тоже Какой-нибудь Синюгин? ткнул я пальцем в небо.
Почти, подтвердил мои смутные догадки Серов, он у нас Фиолетиков. Уважаемый человек! Бывший гаишник.
А секретарша! Случайно не канареечного окраса?
Элька, что ли? Она Желтохвостикова, заржал во весь голос Серов. А как ты догадался?
Я пожал плечами. Упомянутая Желтохвостикова внесла в кабинет наши документики и заполненные бланки типовых договоров. Подмахнули не глядя, вероятно, напрасно безоговорочно доверились этому скользкому генеральному, штиблета которого отыскалась в корзине для мусора под столом его секретарши. Нашёл её Краснов, который сполз с дивана в поисках удравшей перламутровой запонки. Обнаружилась ли та злополучная запонка мы любопытство не проявили. На то была весьма уважительная причина. Наше любопытство было поглощено совсем другим.
Стало быть, денежки хотите зарабатывать? Так, молодёжь? с укором продолжил Серов и тут же рассмеялся: Мне это ваше стремление подходит. Но, побегать придётся. И не только. Ещё и подумать!
Голова и ноги это неизбежные генераторы дохода у тех, кто ничего не умеет делать руками, сообщил впорхнувший в кабинет финансовый директор Белов. Он оказался обладателем абсолютно обворожительной улыбки. Типаж обезоруживающего человека с хорошо подвешенным языком. Душа компании: заводила, тамада, переговорщик, слушатель. Парень, которого знают все, и никто не скажет о нём ничего плохого. Короче, друг всех друзей.
А вы зарабатываете одной головой? углубился в вопрос Костя.
У нас много голов, подкорректировал Костю Серов, но ноги уже не участвуют в процессе зарабатывания денег, тут ты прав.
Мы повыше забрались в пищевой цепочке, подтвердил Белов. Нам немного вольготнее.