Вернувшись, я застаю людей готовыми двигаться дальше. Пожалуй, их собранность мне по нраву, но не больше. Я киваю, и мы отправляемся.
Вскоре роща начинает редеть. Птицы, что попадались по дороге, уже не вьют здесь свои гнезда и даже мимо пролетать не рискуют. Звери и подавно обходят это место стороной.
Когда позади остается последнее цветущее деревце и последняя зеленая травинка, впереди вырастает мрачный и высокий лес, далеко протянувший свои когтистые ветви с запада на восток. За спиной раздается дружное «Ох».
Я ступаю на почерневшую землю и разворачиваюсь лицом к людям. Дождавшись полного внимания, по очереди смотрю на каждого и предупреждаю:
Привала не будет до самой ночи нужно пользоваться возможностью пройти твердую землю как можно быстрее. С мягкой землей будет сложнее. Как только войдем в лес, говорим шепотом, любой громкий звук привлечет летающих когтезубов. Идем быстро, но тихо, запомнили? Привал не больше пяти минут, коснитесь моего плеча, когда станет невмоготу. Ночь проведем в месте перед самой мягкой землей, если успеем добраться. Готовьтесь мерзнуть ночи в Топях холодные, а огонь разжигать нельзя. Итак, всем все ясно?
Элар переглядывается с каждым из своего отряда и отвечает за всех:
Идем быстро, но тихо. Приняли, Ния.
Отлично, киваю я и, повернувшись обратно, замечаю себе под нос: Да поможет им их треклятый бог.
Где-то на протяжении нескольких часов все идет более или менее гладко. Шагаем мы быстро, держимся собранно и тихо. Но из-за того, что ничего страшного не происходит, люди против воли начинают расслабляться напряжение отступает, они считают, что хорошо справляются и понемногу теряют бдительность. Разумеется, зря.
Мрачный лес, сквозь когтистые и запутанные кроны которого едва ли проникает свет солнца, только этого и ждет. Затаился. Как хищник, не желающий спугнуть добычу раньше времени. Провожает ее голодным и жадным взглядом. Предвкушает. Добыче лишь стоит сделать один неверный шаг
Чьи-то пальцы касаются моего плеча, я оборачиваюсь и киваю:
Три минуты, не больше.
Люди приучили себя к удобствам: еде в неограниченном количестве, разнообразным напиткам и лошадям, что таскают на себе их отъевшиеся туши. Им никогда не приходилось выживать. Большинству из них. Поэтому и отдых им требуется гораздо чаще, чем, например, мне.
Пока остальные жадно глотают воду, передавая бутыль из рук в руки, ко мне подходит Элар и тихо спрашивает:
Если здесь днем так темно и мрачно, то как мы поймем, что наступила ночь?
Вы поймете, будь уверен, усмехаюсь я. Заметив, что Туара собирается усесться на корягу, предупреждаю: Лучше не стоит. Три минуты истекли.
Я отворачиваюсь от Элара, но успеваю сделать лишь пару шагов, когда происходит следующее: сначала раздается треск, затем стон боли, а следом изо рта Туары летят громкие ругательства.
Я оглядываю зашевелившиеся ветки деревьев и шиплю:
Заткнись сейчас же! Замрите и не двигайтесь! И чтобы ни звука!
Даже в темноте заметно, как сильно бледнеет лицо Сиуса, как одинаково расширились от страха глаза у братьев, как с опаской озирается Элар, и как Туара виновато смотрит прямо на меня, закусив палец, чтобы оставаться тихой.
Бесшумно снимаю с плеча лук и вкладываю в него стрелу. Снова смотрю вверх, на ветки. Черные тени обретают форму словно жирные наросты на стволе тянутся к небу. Нахохливаются. Прислушиваются. Жаждут устремиться камнем вниз, к несчастной жертве, что по глупости нарушила их покой.
Мгновение. Второе.
Ну же! Засыпайте!
Наконец наросты уменьшаются, затихают, как пробившийся из земли источивший свою мощь ручей, перестают двигаться.
Я оглядываю людей и шепчу:
А сейчас бежим!
Стрелу я возвращаю в колчан, но дугу лука крепко сжимаю в пальцах. Сердце в груди бешено стучит. Это с виду может показаться, что я ничего не боюсь. На самом же деле за два месяца жизни без того, кто создавал для меня ощущение абсолютной защищенности, я просто хорошо научилась прятать собственные страхи.
Я перехожу на шаг только тогда, когда мы добираемся до широкой поляны с высокими деревьями по краям. Здесь чуть больше света за счет не такого плотного переплетения веток. И летучие когтезубы предпочитают деревья пониже.
Элар вновь трогает меня за плечо и молчаливо спрашивает, можно ли говорить. Я киваю.
Туара поранила ногу, шепчет он. Нужна перевязка.
Я смотрю себе за плечо и вижу, как братья, подхватив женщину под руки, помогают ей добежать до нас. Одну ногу Туара держит на весу. Даже удивительно, как они смогли бежать в таком виде достаточно бесшумно.
Женщина падает на широкий ствол, изгибающийся над землей, и тихо ругается. О том, что ей больно, говорит лишь выступивший на лбу и над губой пот, да кровь, промочившая шкуру ботинка. А я предупреждала: здесь все не то, чем кажется. Злиться без повода чревато последствиями.
Прости, Ния. Я тупая ослица, шепотом кается женщина. Врезала ногой по этой коряге, а она пустая внутри. Края острые, что нож
Спорить не буду, киваю я и иду осмотреться. Сильно шуметь по-прежнему нельзя.
Я нахожу свою метку, касаюсь ладонью ствола и закрываю глаза. Призываю воздух, закручиваю небольшой поток ветерком и отправляю его вперед. По ощущениям, воздушный поток обтекает мягкой волной лишь деревья да редкие голые кусты. Ничего плотнее и больше впереди нет. Выдыхаю и возвращаюсь обратно.
Туаре успели снять ботинок и обмыть рваную рану водой.
Подождите, шепчу я. Бабушка научила меня готовить одно средство.
Шарю рукой в сумке, нахожу стекляшку с целебным порошком и присаживаюсь у ноги женщины. Она бросает опасливый взгляд на Элара тот, похоже, кивает, и Туара молча принимает мою помощь. Я сыплю немного порошка на рану и разрешаю перевязать. Любое промедление будет стоить дополнительных часов пути, а я не хочу находиться с людьми дольше, чем требуется.
Распрямившись, я ловлю задумчивый взгляд Сиуса, который, впрочем, паренек тут же отводит. Непроизвольно веду плечами и отхожу от людей, чтобы в одиночестве подождать, когда они закончат с перевязкой. Дойти к ночи до места, которое я днями ранее приготовила специально для ночлега, мы не успеваем.
Пространство вокруг постепенно светлеет: земля и деревья остаются черными, а воздух словно белеет. У нас ровно полчаса до момента, когда поднимется плотный серый туман, в котором будет не видно дальше собственной руки.
За спиной снова раздается дружный, но тихий вздох. Я оборачиваюсь и сообщаю, что сейчас придется бежать. Люди согласно кивают, и братья подхватывают женщину под мышки.
До места мы добираемся, когда туман уже обволакивает наши тела по пояс. Я смотрю на вспотевшие и ошарашенные лица людей и против воли улыбаюсь. Говорила же, они поймут, что наступает ночь.
Даю время отдышаться, а сама лезу на дерево, в дупле которого спрятала пару одеял. Бросаю их на землю и, спустившись, тихо говорю:
Все, что есть.
Мы и этому рады, Ния. Спасибо тебе.
Ешьте и ложитесь спать. Отправимся в путь, как только туман спадет.
Я снова забираюсь на дерево и устраиваюсь на одной из крепких веток. Осматриваюсь, не заметно ли поблизости когтезубов, и достаю из сумки пиану. Меня окликает Элар. В густом тумане различается лишь его ярко-рыжая макушка.
Ния! Разбуди меня через пару часов, я сменю тебя на карауле, громко шепчет мужчина.
Толку от него в таком тумане?
Я усмехаюсь и бросаю:
Лучше выспись как следует, Элар.
Снова закручиваю поток ветерка и отправляю на разведку. Убедившись, что поблизости нет крупных зверей, я кутаюсь в куртку, откидываю голову на ствол и закрываю глаза. Долгий был день. И непростой. Но я все ближе и ближе к своей цели.