Богачи входили в игорные дома, радуясь своему богатству и будущей игре. И выходили из них, радуясь, что у них осталось еще хоть что-то в кошельке. Они уносили ценности в ломбард и шли на окраину, в игорные дома попроще, где на двери нет вывески, а вход охраняет громила с переломанным носом и ножом под курткой. Оттуда бывшие богачи выходили с легким испугом и пустыми карманами. И снова радовались что остались живы, и могут вернуться домой не в гробу. Таков уж этот город в нем всегда царит радость!
Так жил Лойчестер, город, в котором нет ни промышленности, ни науки, только отработана годами система ограбления приезжих. И в своем пути вниз по финансовой лестнице игроки делали паузу, что бы передохнуть в центральном парке. Послушать уличных музыкантов, посмотреть на танцоров или подойти к столику фокусника.
Господа, не нужно бояться! зазывал зевак Грэм. -Подходите ближе, я вас не укушу если только дама в синем платье самая меня об этом не попросит. Нет? Ну, нет так нет! Тогда с вас и начнем! Как говорят французы: «Шерше ля фам!», что значит «Мечты сбываются», кажется.
Это значит: «Ищите женщину», болван! крикнул мажор в расстегнутой почти по пупа блестящей рубахе. Он стоял в первом ряду зрителей, с толстенной цепью на шее и с золотыми часами на руке.
Вот с тебя и начнем, это как раз был тест, что бы найти добровольца! палец Грэма уткнулся в воздух, целясь в направлении мажора. Подступи ко мне, окаянный отрок, и узри магию! Ежели не бздишь.
Отрок подступил.
«Капец тебе, клоун, я тебя раскатаю, все фокусы разоблачу!» примерно так он мог бы сказать, если бы решился говорить честно. Но говорить не стал, хотя его мысли Грэм знал и без всякой сценической телепатии. Такие, как этот мажор лучшие из лучшие. Пусть они думают, что дурят тебя, пока ты дуришь их! И пусть так никогда и не поймут, в чем именно их дурят.
Как вас зовут? Грэм поднес к лицу парня воображаемый микрофон.
Ну, типа, пусть будет Вассиайфилиус! хохотнул мажор.
«Ну что, съел, клоун? Как я тебя имечком сделал, а?» перевел Грэм на людской язык со старомажорского.
Вассиайфилиус! Васик! Грэм кинулся вперед и обнял мажора, как близкого друга, Боже ж мой, так звали моего дедушку. Когда мне было восемь, его убили бродячие собаки. Он работал мясником и делал такие ароматные сосиски, что псы зализали его почти на смерть. А врачи не могли оказать помощь, потому что полчаса не могли понять, как правильно писать его имя в документы. Ты не делаешь сосиски, юный отрок? Нет? Тогда возьмем колоду карт! Я чувствую по твоей ауре, что ты совсем недавно играл в карты, верно?
Отличные слова почти каждый в городе, состоящем из сплошной вереницы сверкающих казино, недавно играл в карты. Так и началось волшебство. Колода в руке Грэма появилась прямо из воздуха, мажор выбрал карту и подписал ее. Его избранница скрылась среди своих картонных подруг.
Хватит! Достали эти карты, сколько можно! заорал вдруг Грэм, и мажор шарахнулся в сторону, а бабушка в толпе зрителей перекрестилась и увела внука подальше. Грэм швырнул колоду в ближайшее дерево. Карты бились о ствол, планировали в траву, и только одна осталась висеть, прилипшая к коре старого ясеня. Та самая, с подписью мажора.
Аплодисменты, искренние и бурные! Даже мажор улыбается и кивает.
Это вам, молодой человек, на память! Грэм сунул ему карту в карман. А остальные карты теперь напитаны волшебной силой и принесут большую удачу, если носить их с собой и рассказывать всем, откуда они взялись. Да, ребята?
Последние слова адресовались детям. Те всегда собирались на представление, толкались за спинами взрослых богачей, и через пять минут в траве не останется ни одной карты. Дети лучше, чем пылесос, и точно лучше, чем убирать за собой самому, а карты просто расходник.
Карты не имели значения, как и трюк с деревом. Свой номер Грэм уже исполнил, хотя этого пока не замечал никто. Он продолжал выступление, горящая сигарета исчезла с его ладони у всех на глазах, перстень телепортировался с одной руки на другую. Время шло, мажор стоял рядом и страдал от ощущения своей ненужности.
О! удивился Грэм. Ты еще тут, юный отрок? Не скажешь, который час?
Невинный вопрос как и все вопросы, которые ведут к кульминации.
Кто-то строит дома, кто-то строит отношения, а отрок умел строить недовольное лицо, что и сделал, пока смотрел на часы. Пытался смотреть на безумно дорогой подлинник часов Астронус, с корпусом из чистого золота и с инкрустацией из бриллиантов.
Вот только часов на его руке не было. А выражение лица мажора подлинная награда артисту. Он открыл рот, и почти начал вопить, но пропавшая недавно сигарета снова появилась в руке Грэма, и тот проворно заткнул ей рот парня. Сигарета уже дымилась.
Потяни! посоветовал он. Парень затянулся.
Кажется, у моего гостя пропали часики. Дорогие были?
Семнадцать штук! жалобно проблеял парень.
Ух ты, семнадцать тысяч флоринов пропали с его руки! Вы не брали? спросили Грэм даму в синем платье. Та покачала головой.
Внимательнее надо быть с вещами, когда по парку ходишь! Может, за пень закатились? Или вот что поищи в карманах!
«Я не идиот, я знаю, что у меня в карманах!» так Грэм снова прочитал мысли мажора, но парень исполнил все, что должен был исполнить во имя шоу. Правый карман пусто. Левый Вот они! Он выхватил Астронус из кармана и поспешно натянул на руку.
А вот и пропажа! завопил Грэм.
Аплодисменты дополнились довольными воплями. Пропажа и появление вещей всегда нравится зрителям. Но ощущение превосходства над богатым дурнем, который не заметил, как с его руки уперли часы вот что бесценно для публики!
Сыграем еще? спросил Грэм, и парень молча пошел прочь.
А как на счет вас, мадам? У вас нет часов? Тогда вы в полной безопасности! Выходите, не стесняйтесь!
Выступление продолжалось, но главный номер Грэм уже показал. И это было вовсе не появление часов в кармане мажора. Главный номер это появление часов в кармане Грэма! Парень так радовался возвращению часов, так торопился уйти, что не присматривался к самим часам, которые достал из своего же кармана. Да и отличить поделку от оригинала без ювелира он бы не смог. Мажор уходил, а подлинник его часов лежал в кармане Грэма.
Этот трюк срабатывал много раз и никогда еще не подводил, хотя и нарушал главное правило хорошего шоу не повторяться. Грэм знал правило, но нарушал его злостно и систематически. И тогда кого еще можно винить, если в этот раз все пошло не так? Мажора, разумеется, и только его одного!
***
Так тебя сцапали, что ли? бармен опять прервал рассказ. Говорил же я, нарвешься ты со своими фокусами!
Да ты дай договорить-то! возмутился Грэм. Бу-бу-бу, рта раскрыть не даешь! Никто меня не сцапал, часики-то вот они.
Он достал часы из кармана и показал бармену.
Это подделка! ответил бармен. До бара он содержал ломбард, а до того просто скупал краденое, так что знал толк в драгоценностях.
Ну да, подделка, согласился Грэм. Оригинал же я уже толкнул. Но те были точно такие же. И я же говорю пацан решил сыграть, и все профукал. Или я не говорил? Нет? Наливай!
3
Безымянный мажор мог бы всю жизнь разгуливать с поддельными часами, и не заметить разницы. На Астронусах не принято делать гравировки и прочие издевательства, способные испортить золотой корпус и снизить цену. Поэтому все такие часы похожи друг на друга, и работать с ними Грэм любил больше всего. Но кто же знал, что мажор не только любит играть, но и не знает, когда пора остановиться?
Что именно случилось, Грэм не знал, но и так все было понятнее, чем трюки шулера за карточным столом. Парень проиграл все деньги, но не смог затормозить на краю пропасти и упал в нее пошел закладывать вещи в ломбард. Его часы забрали, изучили, оценили, и вернули обратно. Он скандалил и кричал, что часы не могут быть подделкой. Что он сам купил на деньги, которые тяжким трудом выпросил у папы с мамой, но его выставили за дверь. Наверняка, он еще немного кричал и пинал запертую дверь ломбарда, прежде чем уйти. Тут ему полагалось смириться, что его часы такая же фальшивка, как и его внешность приличного и хорошо воспитанного юноши.