Для начала Муоми размяла ей мышцы шеи и плеч. Хюррем, поглубже вдохнув и замерев, вытерпела. Затем негритянка принялась терзать ей мышцы спины.
Говорят, ты ведьма, сказала Хюррем.
Кто говорит?
Другие девушки.
Их сюда берут за красоту, а не за ум. Они все тупы как верблюдицы.
Так ты ведьма или нет?
Ладони Муоми продолжали бегать по ее спине. Ощущение было такое, будто она вгоняет свои костяшки между всеми ребрами и позвонками. Хюррем почувствовала, что у нее сейчас слезы хлынут из глаз ручьем, и закрыла ладонями лицо, чтобы их скрыть.
Ну так ты ведьма или нет? переспросила она.
Была бы ведьмой, давным-давно бы сказала какое-нибудь заклинание и смылась отсюда.
С этими словами она обоими кулаками воткнулась глубоко в ягодицы Хюррем. Та стиснула зубы, чтобы не заплакать.
А мышцы-то у тебя крепкие, прямо как у парня, снисходительно признала Муоми.
Да покрепче будут, ответила Хюррем. Я ведь почти и не почувствовала ничего.
Мейлисса застала Хюррем лежащей на спине, пока негритянка проделывала над нею депиляцию. Процедура заключалась в нанесении на кожу негашеной извести с последующим сбриванием размякших волосков острым краем створки раковины мидии. Груди девушки вздымались и опадали в такт с бритьем и дыханием. Щеки были мокры от слез.
Ты в порядке? спросила Мейлисса.
Отныне Муоми новый главный палач при нашем султане.
Муоми, не обращая внимания на эту реплику, властно раздвинула ноги Хюррем и принялась тщательно обследовать ее промежность на предмет ненароком сохранившихся волосков.
В чем смысл-то всего этого? спросила Мейлисса. Разве кто-то, кроме Муоми, хоть когда-то увидит, выбриты мы или нет? Султан уж точно в жизни не увидит.
Мы должны быть всегда готовы, ответила Хюррем. Мы не можем себе позволить упустить золотую возможность из-за случайно пропущенного золотистого волоска!
Мейлисса, присев на мраморный бортик, будто на насест, понизила голос до шепота и сказала, положа руку на втянутый смуглый живот:
Скоро проявится. Глаза ее при этом наполнились слезами.
Что с ней не так? встрепенулась Муоми.
Да просто припомнила, как ты ей в последний раз спину терла, нашлась Хюррем и, схватив Мейлиссу за руку, шепнула ей: Ни слова об этом тут!
А что мне делать?
Не волнуйся. Есть у меня один план.
Глава 4
За два месяца капы-ага успел испытать поочередно лютый ужас, трепетное ожидание и лихорадочное наслаждение. Он знал, что с ним сделают, если его секрет откроется. Но остановиться он теперь не мог. Ведь собственно секс, а женщина эта была воистину красива, что делало ее вдвойне запретной, был лишь частью того, чем он наслаждался.
К нему вернулась мужская сила!
По четвергам за час до заката она приходила в сад читать Коран. Все его существование теперь вращалось вокруг ужасающе-изысканного мгновения, когда он поворачивал ключ в ржавом замке двери и вступал в этот сад. Всякий раз, толчком распахивая дверь туда, он не мог знать наверняка, ждет ли его там Мейлисса с улыбкой котенка на устах или его собственные подчиненные с острыми как бритва кылычами наголо. Даже будучи начальником дворцовой стражи и главным надсмотрщиком гарема, капы-ага не смог бы остановить свору своих собственных псов, если бы те его раскрыли.
Железная решетчатая дверь с лязгом распахнулась, будто пушечным выстрелом прорезав тишину гарема. Начальник стражи прокрался внутрь, запер за собою дверь и бросил взгляд наверх, на северную башню. Единственным местом, откуда его могли заметить, была самая верхняя смотровая этой башни, оттуда, собственно, впервые и заметил Мейлиссу, но он ведь собственноручно запер вход в эту смотровую на замок перед тем, как спуститься сюда.
Но все равно мужчине чудилось, будто каждый член Дивана зорко следит за ним и теперь отдает приказ главному палачу заточить поострее стальные крюки, которыми его разорвут на куски.
Сад был погружен в тень от высоких стен, дорожки обставлены колоннами паросского мрамора и обсажены кипарисами и плакучими ивами так, что не просматривались сверху. Под сенью деревьев царил вечный сумрак. Предзакатное солнце окрасило облицовку минарета мечети при гареме в розовый цвет.
Капы-ага огляделся в поисках Мейлиссы, рассчитывая обнаружить ее, как обычно, на мраморной скамье под колоннадой, но ее нигде не было. Он затрепетал от страха, затаил дыхание, прислушался, но единственным звуком была нежная трель распевающегося соловья в кроне ивы у него над головой.
Она сегодня прийти не сможет.
Голос раздался из-за спины. Он рывком обернулся, инстинктивно выхватывая из кожаных ножен свой кылыч.
Девушка скрестила руки перед собой и рассмеялась ему в лицо.
Он ее не признал, но ведь тут теперь столько новеньких. Эта была маленькой и стройной, рыжеволосой и зеленоглазой. Одета в желтый хлопковый кафтан и золотую парчовую блузу, на голове маленькая зеленая тюбетейка с единственной жемчужиной, вплетенной в кисточку.
Она была настолько миниатюрной, что, казалось, ее сметет первым же дуновением ветра.
Где Мейлисса? спросил он.
В гареме, конечно же, вдали от мужских глаз.
Над чем смеешься-то?
Ты бел лицом, как твой тюрбан. Всё в порядке, видишь же, что я не из султанских янычар. Я простая швея. Вот, смотри, я же без оружия. У меня даже иглы при себе нет.
Ты с кем, по-твоему, разговариваешь, девчонка? Я же тебя на бастинадо отправлю. Он схватил девицу за руку и поднес острие сабли ей прямо к глазам, дабы припугнуть. Хюррем лишь улыбнулась в ответ и сомкнула пальцы на том, что у него в паху.
У Мейлиссы будет от тебя ребенок.
Он отпрянул и выронил саблю, звонко клацнувшую о мрамор.
Ты думаешь, это невозможно? Вот и она так думала. Но я тебе клянусь, капы-ага, ты посрамил их усилия лишить тебя мужественности.
Ты кто? Чего ты хочешь?
Я подруга Мейлиссы. Всё в порядке, я хочу тебе помочь.
Кто еще об этом знает? спросил он.
Проще простого сплавить нас обеих в Босфор под покровом ночи и дело с концом. Ты же об этом сейчас подумал, так? Вот поэтому-то мы и рассказали еще одной. Но имени ее ты в жизни не узнаешь.
Он вложил кылыч в ножны.
И чем ты мне можешь помочь?
Помочь я хочу Мейлиссе, но это и тебе пойдет на пользу. Или, может, тебе от меня помощи и не нужно вовсе? Женишься на ней, будете вместе растить детей
Хорош глумиться! с новой решимостью подступился он к ней.
а однажды ночью заявится в ваши хоромы султан с двумя мешками. Один для моей подруги Мейлиссы, чтобы утопить ее в Босфоре. А в другой мешок соберут ошметки того, что останется от бывшего капы-аги после того, как палач раскромсает его в крошево.
Что ты предлагаешь?
Могу устранить твою проблему.
Как?
Не твоя забота. Но взамен ты кое-что для меня сделаешь.
Ему хотелось убить ее на месте, но он понимал, что тогда ему точно несдобровать.
Лады́, сказал он наконец. Чего хочешь? Повышения? Нарядов? Денег?
Не слишком ли дешево ты оцениваешь свою жизнь?
Солнце садилось, и минареты из розовых сделались кроваво-багровыми.
Ну так чего же тебе нужно-то?
Чтобы ты подложил меня в постель к султану.
Этого я не могу. Немыслимо!
А ты замысли и устрой. Иначе султан однажды точно прознает о твоем вероломстве, вздернет на крюк и оставит вялиться на солнце. Слыхал о такой казни?
Султан не спит ни с кем, кроме Гюльбахар. Исполнить твою просьбу не в моей власти.
Улыбка на ее лице вмиг погасла.
Ну тогда приятной смерти! Они тебе это удовольствие растянут.
И она ушла.
Тени расползались по саду, и капы-ага в леденящем душу ужасе взирал на подступающий мрак.
Глава 5
Гарем появился в стародавние времена, когда турки-османы были бродячими торговцами и кочевали по плоскогорьям Анатолии и Азербайджана. Саму идею гарема они позаимствовали у персов. После того как османы осели и создали султанат со столицей сначала в Бурсе, а затем в Стамбуле, гарем их султана постепенно превратился в самодостаточное учреждение со своим уставом, протоколами и системой управления.