Он расплатился и рванул обратно, но заметил дядьку неподалеку от входа в магазин. Тот сидел в инвалидной коляске, ноги его были прикрыты пледом, в правой руке дядька держал кепку. Люди шли мимо неспешным потоком, словно человек в коляске был невидимкой, никто не подавал. Дан пошарил по карманам только мелочь. Он выгреб всю и ссыпал в кепку, затем протянул слойку:
Это вам.
Дядька взял булку не сразу, по его лицу было заметно, что он сомневается. Наконец он решился и благодарно кивнул. Дан побежал дальше.
Дома его обожгла мысль: может, и не надо было давать булку? Мама говорила, что нищие лишь притворяются, а сами наживаются на доверчивых людях. А многим эти деньги только на выпивку нужны. Этот дядька посмеется над Даном, а сам выбросит слойку в урну. Ну и пусть! Изнутри полыхнуло. Не будет он стыдиться своего поступка. Если этот дядька из тех, про кого рассказывала мать, пусть ему будет стыдно, а не Дану.
Он включил духовку, посолил и поперчил грудку и сунул ее запекаться. Поставил воду под макароны и снова чайник пора перекусить. В школе в столовую не пробиться, да и еда там так себе. Несколько раз у Дана была после нее изжога, так что к четырем дня хотелось не есть, а жрать. Он пожарил сухой хлеб по найденному в сети рецепту и проглотил три куска под чай. Голод немного унялся. Как раз чтобы дотерпеть до полноценного обеда.
2
Дан уселся за компьютер он договорился с Мироном и Платоном, что войдет в игру полшестого. Мирон и Платон остались в его прежней жизни и в старом дворе. Но расстояние не помеха: час езды на метро, полчаса на автобусе в одну сторону. В оба конца три часа. И тогда понимаешь, насколько огромна Москва. Она расползлась во все стороны, подмяв под себя ближайшие деревни. Одновременно яркая и блеклая, парадная и повседневная Дану было сложно думать о Москве как о едином пространстве.
Раньше городом был район, где Дан родился и вырос. Район ограничивался сперва домом и садиком, затем вобрал в себя школу и близлежащие магазины. Когда Дан с родителями отправлялся в цирк или музей, он никак не мог осознать, что после такого долгого пути они все еще находятся в Москве. Он постоянно спрашивал: «А где мы сейчас?» Понимание, что это тоже Москва, не хотело вмещаться в него.
В пятнадцать лет Дан с Платоном и Миром, как между собой они называли Мирона, начали шастать по городу. Родители не возражали. Но не потому, что они уже погрузились в бесконечные нападки друг на друга и до сына им не было никакого дела. Как-то раз Дан подслушал телефонный разговор матери с подругой: «Ну не привязывать же мне его к подолу. Пятнадцать лет парню, почти взрослый Да, страшно, но хуже, если вырастет маменькиным сынком».
Она потом поговорила с ним с глазу на глаз, сказала, что доверяет, потому что знает, что у него есть голова на плечах. Отец тот не доверял, и Дан понимал почему. Отец и сам был когда-то пятнадцатилетним и хорошо знал об опасностях, подстерегающих даже самых благоразумных парней. Но и отец не препятствовал перемещениям сына по городу, за что Дан был ему благодарен. Мать и отец выступили здесь единым строем. Даже поссорились с бабушкой, которая начала ругаться, что Дану слишком много воли дали.
Дан пододвинул игровую клавиатуру и мышку сам на них заработал, надел наушники и соединился с друзьями. На счет «два-три» они одновременно вошли в игру.
Прикрой слева! Да что ты, лопух, тормозишь, меня сейчас же подобьют! Они привычно общались в чате.
Два часа пролетели незаметно. Дан с сожалением вышел из игры, договорившись повторить сеанс в половине десятого. Хлопнула дверь вернулась мама. Она не сразу прошла в комнату. Долго возилась в прихожей, снимая обувь.
Я суши купила, она протянула Дану пакет. Взяла «Калифорнию».
Дан заглянул внутрь: в пакете лежала упаковка суши (шесть штук), соевый соус, васаби и имбирь. На один зубок.
А ты? На двоих еды было маловато. Да и на одного тоже, мама явно не учла волчьего аппетита сына.
Что-то не хочется Мама отправилась в свою комнату.
Я макароны с курицей приготовил! крикнул Дан ей в спину, но мама вроде бы не услышала.
Он сел за кухонный стол и стремительно уничтожил суши. Затем начал разогревать ужин, ворча себе под нос про безответственных родителей. Мама появилась в дверном проеме и безучастно посмотрела на сына.
Тебе плохо? забеспокоился Дан.
Мама покачала головой:
Мне никак. Память плохая стала. Хотела ведь в магазин зайти холодильник совсем пустой и забыла.
Я купил! Дан распахнул дверцу холодильника, но мама даже не обрадовалась она совсем разучилась улыбаться. Давай в воскресенье вместе сходим, предложил он.
Хорошо. Мама достала хлеб, колбасу и сделала бутерброд. Дан пододвинул к ней тарелку с макаронами и курицей надо пользоваться моментом, пока у нее аппетит появился. За последние дни они даже ни разу не ужинали вместе, и Дан решил, что пора это исправить. После переезда мама изменилась: стала как будто меньше ростом и постарела. Обозначились складки в уголках рта, и под глазами залегли тени.
Вечером Дан быстро сделал уроки и вновь залез в компьютер, чтобы поиграть перед сном с Миром и Платоном. Потом долго лежал в кровати, переписываясь с ними же в общем чате. Уснул за полночь.
Разбудил его будильник, установленный на смартфоне.
Мама уже заняла кухню и, судя по запаху, варила кашу. Надо же! Дан заглянул в кастрюлю. По овсянке золотистыми лужицами растеклось сливочное масло. Дан, не размешивая так вкуснее, положил себе целую тарелку.
Я вот тут список составила, мама протянула ему листок, вырванный из блокнота. Закажу доставку на дом. Во сколько ты дома будешь?
Я сегодня работаю. Дан ощутил вину: мама обратилась к нему за помощью, а он занят.
Тогда после восьми вечера. Я уже дома буду. Мама сделала себе пометку. Тебе ничего не нужно?
Дан быстро просмотрел список: молоко, яйца, сметана, сыр, колбаса, мясо разное, мука
Печенье, добавил он, сухари, пряники, сушки и что-нибудь сладкое. А то чай пить не с чем.
Мама записала и поставила себе напоминалку на телефон.
Чтобы не забыть, пояснила она.
Дан подошел и неловко обнял маму. Он хотел, чтобы она осознала он рядом и на него можно надеяться. Мама погладила его по плечу:
Все хорошо, Данечка.
В школу Дан поехал по новому маршруту так оказалось удобнее, чем ждать трамвай. А что с пересадкой, так это ерунда: по ученическому проездному у него безлимит поездок. Дан заскочил в автобус и огляделся: нет ли Кара с компанией? Но ребят не оказалось, и почему-то Дан испытал разочарование прокатиться с новыми приятелями было бы прикольно. Он поймал себя на мысли, что думает об этой троице как о приятелях, и усмехнулся: а ведь твердо собирался ни с кем не сходиться. Ну да ладно, там видно будет.
* * *
Что значит быть взрослым? Ходить на работу? Оплачивать коммуналку и покупать продукты? Подростки ходят в школу, как на работу, и могут купить те же продукты. Но это не делает их взрослыми. Что же тогда? Создание семьи и рождение детей? Ответственность, которая появляется при этом? Мне кажется, взрослые знают какой-то секрет, делающий их взрослыми. Какое-то тайное знание. А может, я ошибаюсь, и взрослые как раз утратили то тайное знание, которым обладали в детстве. И теперь они разучились мечтать о несбыточном, приземлились и уже никогда не взлетят. Взрослые это подростки, лишенные крыльев.
3
Ксаны в школе не было. Как объяснил Понч, она закосила сделала вид, что болит голова. А ее родители сделали вид, что поверили дочери.
У Зюмы предки в этом отношении классные, не то что мои, пожаловался Понч. У моих строго: голова болит? Выпей таблетку и дуй в школу. Одна нога здесь, другая там.
Многие знания лишние печали. Кар снисходительно потрепал Понча по волосам. Готовься, друг, в следующем году нам предстоят игры на выбывание. Слабакам там не место.