Ты говори говори, я тебя слушаю, обошла замершую на пороге ученицу и плотно закрыла дверь в дом.
Оглянулась по сторонам, вспоминая, ничего ли она не забыла, и, уколов палец снятым с пояса ножом, напитала кровью вырезанные на косяке руны, запирая чарами вход в дом.
Постояла, собираясь с силами и обронила через плечо Тенгилю:
Все сказал?
Все, хрипло согласился он, окончательно сдавшись.
Сейдкона подняла с земли небрежно брошенную сумку и, сунув ее в руки воину, фыркнула:
Пошли тогда. Толкнула в плечо ученицу: Аудню, шевели ногами. Нам еще на кнарр Свантенсона успеть надо, иначе до Тримстада придется по суше, с месяц добираться.
Капля крови, сорвавшаяся с пальца, упала на одинокую травинку, вытянувшуюся к небесам, и медленно стекла на землю, укрепляя засовы, поставленные старыми чарами.
***
Крутобокий кнарр торговый корабль покачивался у причала. Гудмунд Свантенсон считался самым зажиточным человеком не только в Хедебю, но и на ближайших хуторах. Даже местный одальсбонд, Вефред Сигурдсон не мог похвастаться таким богатством.
Заработав достаток торговлей, Свантенсон редко бывал дома, путешествуя по дальним берегам и лишь на зиму возвращаясь в Сканию.
Торговец мог легко согласиться взять на борт кнарра трех путешественников благо, Тенгиля Гадюку именно он вчера и привез в родной Хедебю
Мог. Но почему- то заспорил.
Женщина на корабле к несчастью! торговец залез толстыми пальцами в принесенный из дома туесок с клюквой и, зачерпнув ладонью горсть спелых ягод, принялся по одной бросать их в рот, морщась от кислоты.
Я не женщина, я сейдкона! отрубила Гейдрид.
Тенгиль ухмыльнулся, но промолчал. Вмешиваться во спор он явно не собирался, с издевкой наблюдая за ведьмой.
Гудмунд зябко передернул плечами, раскусив особо кислую клюквину, и мотнул головой в сторону молчаливой Аудню:
А она?
На лице Тенгиля было крупными рунами написано: «А я о чем говорил!»
Она моя ученица!
Тоже не женщина? фыркнул торговец и, прежде чем ведьма успела рот открыть, тягуче сообщил: Говорят, в Орхусе поймали ведьму, которая заговаривала троллей, чтоб ездить по ночам на людях. Поступили с ней по старому закону вывезли в море и утопили.
Намек был более чем прозрачен. Даже Тенгиль, до этого молчаливо наблюдавший за перебранкой, не выдержал:
Придержи язык!
Иначе что? насмешливо фыркнул купец, отбросив в сторону случайно раздавленную клюквину.
Вместо ответа Неквисон с размаху положил тяжелую руку ему на плечо и, ухватив за одежду, потащил в сторону. Свантенсон сдавленно булькнул, но подчинился.
Гейдрид не слышала, о чем разговаривали между собой мужчины, но, когда они вернулись обратно, Тенгиль стал еще мрачнее, а на лице Свантенсона плясала плутовская улыбка.
Идите на корабль, мотнул он головой. Только пусть ученица ближе к борту держится убирать за ней никто не будет. Лучше пусть рыб кормит, чем кнарр мне изгваздает, толстые пальцы ласково погладили туесок с клюквой.
Аудню что- то протестующе пискнула, но Тенгиль зло дернул углом рта и прошипел:
Живо на кнарр! и девчонка метнулась вверх по сходням.
Неквисон шагнул за нею, словно и не замечая замершей ведьмы, но сейдкона вцепилась ему в локоть:
О чем вы говорили?
Не твоего ума дело, женщина, отрубил Тенгиль, но Гейдрид не отставала:
Почему он передумал? Что ты ему сказал? не успокаивалась сейдкона.
Неквисон покосился на нее, размышляя стоит ли говорить, а затем сухо обронил:
Вернусь во фьорды, пойду на год на его кнарр. Давно звал.
Ведьма ойкнула, зажав рот ладонью.
Ты же не хотел!
Тенгиль бросил на нее издевательский взгляд:
Ты за мной следишь, сейдкона?
Гейдрид не ответила. Лишь запахнулась в плащ и поспешила вслед за ученицей.
***
Кнарр мягко покачивался на волнах. Выкрашенный в алые полосы парус выгнулся дугой под порывами северного ветра.
Хорошо идем, хохотнул Свантенсон. Стоявший на передней палубе, на носу корабля, торговец, явно был доволен: К вечеру пересечем залив, доберемся до берега.
Успеем? покосилась на него ведьма. До Тримстада по воде больше десяти ландсмилей2. Хорошо, если к завтрашнему вечеру доберемся.
Ее собеседник ухмыльнулся:
На море считают сьемилями3. А семьдесят сьемиль мой водяной конь легко сделает до заката.
Гейдрил промолчала: с того момента, как пришлось убеждать торговца взять на корабль дису, у сейдконы испортилось настроение, все время казалось, что она что- то упустила, забыла
И ведь как накликала беду!
К полудню небо затянуло тучами, затянула мелкая противная морось А потом и вовсе начался шторм. Волны бились о корабль, перехлестывали через борт
Баба на корабле к несчастью! зло прохрипел Свантенсон, косясь на сжавшуюся в комок Аудню. Напускная доброта пропала, и торговец, похоже, уже готов был даже выбросить нежданную пассажирку за борт. Сказать гадость самой ведьме богач не решался, но и без этого было все ясно.
Тенгиль, похоже, был с ним согласен, и даже удивительно, что злых слов не говорил.
Сейдкона запустила пальцы в кошель, висевший на поясе, пытаясь вытащить пустую плашку, но под руку, как назло, попадалась перевернутая руна достатка.
Гейдрид тихо ругнулась под нос и так было понятно, что на дороге стоят препятствия, зачем вновь и вновь напоминать об этом? Да еще и эта проклятая болтанка все время сбивала с ног
Руна Вератюра пустая плашка, без знаков легла в ладонь, когда сейдкона уже отчаялась. Зацепившись локтем о снасти, девушка торопливо царапнула ножом по дощечке, вырезая нужный гальдрастав. Переплетение рун из- за качки выходило кривым, но выбирать было не из чего. Гейдрид подцепила ногтем нить из насквозь промокшего плаща, вытянула, торопливо намотала один конец вокруг плашки, а второй вокруг пальца и, широко размахнувшись, метнула дощечку за борт.
Гладко отшлифованная пластинка запрыгала по волнам, то пропадая из виду, то вновь взлетая на сизой пене до самых бортов.
Не действует твой сейд, ведьма, рявкнул Свантенсон, разом перекрыв голосом шум волн. Одежда его насквозь промокла не снимешь, не высушишь. Скоро колом станет.
Гейдрид проглотила его насмешку и лишь крепче ухватилась за снасти. Грубые канаты впивались в кожу, растирая ее до крови.
Плашка в очередной раз утонула в море, синяя нить, обмотанная вокруг пальца, натянулась, угрожая в любой момент лопнуть. Из разодранной ладони потекла кровь, окрашивая пряжу в бурый цвет.
Сейдкона зачаровано следила за спускающимся по шерсти бурому отливу. Потек крови спустился к самой плашке, та канула в пену, словно схваченная огромной рыбиной наживка
Буря стихла.
В один миг небо выцвело, побледнело, окрасившись в прозрачную голубизну. Море, только мгновение назад бывшее сизым, мутным, застыло зеленоватой гладью, приобрев вид дорогого стекла
Гейдрид нашла взглядом капитана кнарра:
Не действует сейд, говоришь? гортанно обронила она.
Успокоить бушующее море сложно. Пусть и не пришлось петь долгих и громких заклинаний кведи, но колдовство вымотало ведьму и опустошило ей душу. К горлу подкатывал комок тошноты, а голова казалась пустой и звонкой, как медный котелок.
Фритьофдоттир обессиленно опустилась рядом с бортом. Прижалась щекой к гладкому дереву, закрыла глазаЧары давно не отнимали столько сил. Когда это было в последний раз? Лет пять назад, когда была еще жива тетка Эриннборг? Та как раз пыталась обучить Гейдрид летать вороном, смотреть земли. Отправить часть души, поглядеть ближайшие фьорды получилось, да вернуться скоро пришлось молодая сейдкона слишком быстро устала Но тогда это были слишком сложные чары. А сейчас? Почему колдовство так вымотало сейчас? Что случилось?