В один из своих выходных который я сама себе устроила, я гуляла по парку, намереваясь после отправиться на прогулку по магазинам. Но, в тот момент, когда я просматривала на своем смартфоне скидки, он завис. А потом давай чудить, подобно компьютеру накануне. Мне даже чуть позже пришла в голову мысль, что каждый раз, когда у людей что-то зависает, это звоночек, что пора бы совершить какое-нибудь добро. Только, к сожалению, мы не всегда этот звоночек слышим, или видим, как в моем случае.
В общем, пока я судорожно тыкала пальцем в экран смартфона, вместо того, что меня интересовало, на нем включился навигатор. На карте города замаячила красная точка. Я прищурилась, чтобы разглядеть выбранное место. Тут, вдруг, точка вспыхнула, и поглотила меня, как аллигатор крошечную рыбку.
Всего пару мгновений спустя я, или часть меня если забытое в парке тело тоже считать мною, приземлилась на широкий белый подоконник, неприятно пахнущий лекарствами. Я огляделась. В столь же белой комнате, на кровати с металлической спинкой, лежала девочка. Она спала. Многочисленные трубочки и проводки, торчащие из-под одеяла, даже навели меня на мысль, что я попала в лабораторию, где завершают работу над самым совершенным роботом в мире. Но скоро мне стало ясно, что я не в лаборатории, а в больничной палате. К горлу подступил превосходящий его по размерам ком, ну, если у бестелесного существа, конечно, есть горло, к тому же, имеющее размер.
Кроме неподвижно лежащей девочки, в палате было еще три человека, и игрушечный, почти растворившийся между кроватью и бледным лицом хозяйки, белый зайчик.
Двое людей, как я поняла чуть позже, были родителями девочки. Третий доктором.
Я пока не могу обнадеживать вас, прошептал доктор.
Может, мне остаться с ней на ночь? спросила женщина, всхлипнув.
Не думаю, что это принесет пользу Насте, а вам, точно, навредит, не согласился доктор.
Это правда, поддакнул папа девочки. Ты в последние дни почти не отдыхаешь. Тебе необходимо восстановить силы.
Но, если бы я знала, что мое присутствие хоть на минуту ускорит ее выздоровление, я бы предпочла остаться и сегодня сказала женщина.
И в это время я услышала четвертый голос. Сначала это смутило меня, заставив взглядом искать еще одного ребенка в палате. Но, когда я увидела, что никто из троих взрослых не реагирует на детский голос, то сообразила, что слышу мысли или чувства, прикованной к кровати девочки. «Не уходите, я поправлюсь, только не оставляйте меня. Мне нужны ваши голоса, ваши руки. Особенно темной ночью мне нужен ваш свет и ваше тепло. И еще ваша радость. Не плачьте надо мной. Почитайте мне веселую книгу. Пожалуйста».
У меня защемило сердце. Хотя, оно и было далеко в парке. Я снова повернулась к взрослым, в надежде, что они все же услышали мольбы Насти. Но, нет, они направились к двери. Я чувствовала, как каждый их шаг взрывом отражался в душе малышки.
Стойте! Не уходите! Вы нужны ей! закричала я. Но и мои мольбы не были услышаны.
Я склонилась над Настей. Ее бледное личико, казалось, в этот самый момент потеряло последние краски.
Не обижайся на них, они тебя лю начала, было, я, но тут же, будто дернутая чьей-то сильной рукой, вернулась в себя. Я лежала на мягкой траве в парке. По моей правой руке и смартфону ползали суетливые муравьи, а вокруг меня, подобно им, суетились люди.
Кажется, очнулась, сказала молодая женщина, отрывая своего пузатого малыша, от моей уже пожеванной им юбки.
Вы что, не трезвая? спросил пожилой мужчина.
Я ничего не ответила, просто присела и перевела взгляд на смартфон на его экране мелькали скидки.
Да нет, наверное, на солнце перегрелась, махнула на мужчину пожилая женщина, вероятно, его жена. Вам в больницу бы надо, обратилась она ко мне.
Я только что оттуда, промямлила я. И вскочила на ноги. Хотя, да, вы правы надо!
Мимо прошел работник парка и, бросив на меня косой взгляд, рявкнул:
Сказано же: «по газонам не ходить!»
А она и не ходила, она лежала, вступился за меня молодой человек, держащий за руку болтыхающегося мальчика на роликах.
Мальчик приподнял свалившийся на глаза защитный шлем, и предложил мне маленькую шоколадку. Я не смогла отказаться, потому что мальчик показался мне знакомым. На автомате протянув руку за шоколадкой, я попыталась лучше разглядеть его лицо, но вредный шлем снова сполз своему хозяину на нос.
Видя, что я уже твердо стою на ногах, люди, как и муравьи, разбрелись по своим делам.
Надо узнать, что это была за больница и попробовать навестить Настю, сказала я сама себе, напряженно глядя на шоколадку, вместо смартфона. Забрала лакомство у ребенка. Добрый какой-то мальчик. Стоп! А если я, как и в прошлый раз, переносилась в будущее? А что, если Насти еще нет в той палате? Наверное, сначала стоит сходить за покупками. А уж потом в больницу. Можно, ведь, и завтра сходить. Вдруг, она только завтра туда и попала, и пока я ничем помочь не могу? Пойду за покупками! Убедив себя, что имею право на полноценный отдых, я направилась к выходу из парка. Но, мелькающий в памяти маячок, заставил меня включить карту. Я воссоздала в воображении виденную мною картинку, и нашла то самое место.
Ого! Так это же областная больница! Это же на электричке ехать надо. Глянув на время, я поняла, что если не отправлюсь на станцию прямо сейчас, то сегодня точно уже не навещу девочку. Хотелось по магазинам. А трястись полтора часа в электричке, тем более, в полном одиночестве совсем не хотелось. Но я выбрала электричку. Недаром же я Чудоголовая.
Я успела как раз вовремя. Как порядочный пассажир, купила билет и запрыгнула на ступеньку, уже после слов: «осторожно, двери закрываются».
После полуторачасового чухчуханья, в голове, не умолкая, звучали слова: «Кому мороженое? Мороженое, мороженое, горячее мороженое». Это в моем сознании мороженое с горячими пирожками тесно переплелось. Надо же было, нелегальным продавцам с пухлыми сумками на тележках, за одну поездку, раз десять ко мне подойти. Казалось, что их отправной точкой были кондуктора, от которых эти нарушители упрямо бегали, а конечной непременно я. Но я ничего не купила. Я в электричках никогда ничего не покупаю. Мороженое там раза в три, а то и в четыре дороже, чем в магазинах, а пирожки кто знает, из кого их начинка сделана.
Зато по дороге в больницу я купила целый пакет свежих фруктов. Знала, что они не нужны. Но кто же больных с пустыми руками навещает? И, конечно, красочную детскую книжку, судя по картинкам и названию очень веселую: «Крыляпсики и задорное детство в кармашках».
Поблуждав среди множества белых гигантских кирпичей с дырками-окнами, я отыскала детское отделения сердце запрыгало, я поняла, что это оно.
Я подошла к белому столу-уголку. И обратилась к прячущейся за ним кучерявой девушке.
Простите, я хотела узнать, девочка по имени Настя, она в тяжелом состоянии, здесь лежит?
У нас две сотни Насть, сухо ответила девушка. Фамилия?
А? Я растерялась, почему-то не ожидая такого естественного вопроса. Но ко мне на выручку пришла моя профессиональная зрительная память. Я вспомнила карточку, лежащую на тумбочке в палате. Светлова. Анастасия Светлова.
Есть такая. Ее позвать не могу. А к ней не пущу.
Но я ее тетя, соврала я, краснея. Я не люблю лгать.
К девочке допускаются только ближайшие родственники. А тети таковыми не являются, девушка даже не смотрела на меня, ставила автографы под точно не веселыми произведениями.
Я замялась.
Ну, а хотя бы гостинец передать можете? Показала пакет.
Не положено. И вряд ли он ей, вообще, понадобится, девушка осеклась, а во мне от ее слов душа дернулась. Слушайте, мне работать надо. Вы отвлекаете. Идите домой, отдыхайте. Было заметно, что моя собеседница начинает сердиться.