Легкие начали разрываться, шаги замедлились.
С небосвода исчез Солнце, а несколько дней спустя я нашла на берегу бессознательного незнакомца, одетого в странный наряд и в жилах которого течет свет
Я встряхнулась. Сомневаться не приходилось: Сайон не смертный. Но Бог-Солнце существо совершенно иное. Он Властелин Всего Сущего, величайшее небесное светило. Он не человек.
Сжимая в руках вилы, я побежала дальше, придерживаясь ровной тропинки.
Энера!
Ай! раздался голос мамы впереди, и я судорожно вздохнула. Мгновение спустя появилась и ее тень, с лопатой в руке, без лампы. Она преследовала разбойника в темноте.
Ты как, цела? спросила я.
Да. Он удрал! Мама кинулась ко мне. А ты?
Все хорошо. Ката в доме, с Сайоном. Я тяжело сглотнула. Овцы выбежали на улицу. Сайон ранен, но несерьезно
«И истекает светом».
Я загоню овец. А ты позаботься о нем, сказала мама.
Мы трусцой побежали обратно: быстро текущая по венам кровь придавала нам ускорение. Позже Энера свернула в сторону раздававшегося с поля блеяния, а я поспешила к дому. Слава богам, в дверях стояла бабушка живая и невредимая. Прежде чем проскользнуть внутрь, я заметила выглянувшую из-за горизонта Луну и вновь задумалась, почему ее лик так беспокоит Сайона?
Ката переживала за нас обоих, и это она еще не знала о мертвеце в сарае. Боги, мертвец!.. Нужно будет перетащить его тело к реке рано нет, утром не получится. Утра больше не существовало. Но в ближайшее время, пока оно не начало вонять. Желудок сжимался в кулак при мысли о мертвом человеке у нас в сарае, тем не менее я была не настолько наивна, чтобы его жалеть. При возможности он убил бы и меня, и Сайона.
Сайон укрылся в моей комнате. Я достала необходимые лекарства и присоединилась к нему. Зажгла еще две свечи. Рана была неглубокой, но все же следовало ее обработать. Мне требовалось занять руки. Требовалось успокоиться. Требовалось подумать в таких случаях у меня всегда возникала тяга взяться за карандаш, но время было неподходящим.
Я положила корзинку с бинтами и бальзамами на кровать и усадила Сайона рядом. Он молча подчинился. Я неуверенным взглядом окинула его рубаху: и как ее снимать?
Снимай.
Он колебался.
Не нужно, само заживет.
Я закатила глаза.
А эта черта общая у нас с тобой: мы не любим принимать помощь.
Его золотистая бровь изогнулась.
Я поджала губы и вздохнула через нос, успокаиваясь. Тихо добавила:
Я уже видела, Сайон. Со мной твои тайны в безопасности.
Он посмотрел на меня, его взгляд пронзал насквозь. По рукам и спине пробежала дрожь.
Наконец он послушно расстегнул застежку под медальоном на плече и стянул тонкую ткань через голову. Пока он лежал в лихорадке, я успела понять, что Сайон мужчина сильный, тем не менее лицезреть великолепие его обнаженного торса совсем другое дело. При обычных обстоятельствах я бы покраснела или принялась бы глазеть. Теперь же мне было не до этого. Но я оставалась женщиной, которая обращает внимание на мужчин, и, надо признать, вид меня впечатлил.
Я смочила тряпку антисептиком и прижала к ране, теперь просто мерцающей слабым желтым светом. Сайон даже не вздрогнул.
Должно быть, ты весьма прилежный солдат и энергичный надзиратель.
Его глаза встретились с моими.
Почему ты так говоришь?
Я убрала тряпку. Рана мягко светилась, вокруг ни намека на красноту.
Из-за твоего телосложения. Я вернулась к корзинке за лечебным бальзамом, который затем осторожно нанесла на рану. Ты физически тренирован.
Наконец он оторвал взгляд от моего лица и перевел на корзинку.
Я почти закончила накладывать повязку, когда расслышала на кухне голоса мамы с бабушкой. Они топали ботинками об пол вероятно, очищая от налипшей грязи. Я испустила долгий вздох, меня накрыла прохладная волна облегчения: родные дома, в безопасности. Затем осмотрела спальню, дабы убедиться, что нигде не осталось следов золотой крови. Мне в самом деле хотелось, чтобы Сайон мне доверял.
Мне хотелось доверять и ему.
Заправив конец бинта, я опустилась на кровать рядом с ним.
Тебя все еще лихорадит.
Он положил руку поверх повязки. И вновь у него был странный вид, будто все это повязка, уход для него в новинку.
Я здоров.
«Но не должен быть». Кожа у него всегда горела, как печка, и пусть рана была неглубокой она беспокоила его не больше занозы. «Божок, божок Где же найти информацию о божках?»
Возможно, в Священных Писаниях бабушки, но я не припоминала, чтобы там подробно описывались долгоживущие создания. Можно ли найти что-то подходящее в Гоутире? Я знала только одну библиотеку, и та была в Элджероне.
Сидеть рядом с Сайоном становилось слишком тепло. От него исходил жар, как от песка в пустыне. Его мускулистое плечо находилось совсем близко к моему.
Дабы отвлечься, я взяла его рубашку и осмотрела прореху. Свет из раны уже испарился с ткани, как ранее с моих пальцев. Странный материал растекался по рукам, подобно воде.
Не думаю, что получится залатать, призналась я. Можно попробовать, но вряд ли будет хорошо смотреться
Он положил теплую ладонь поверх моей. Жар пробежал по запястьям и локтям и вошел в плечи, ускоряя пульс.
Ничего страшного.
Я встретилась с ним взглядом. Получится ли у меня когда-нибудь нарисовать его глаза? Воссоздать на бумаге так, как они смотрели на меня в реальности? Как смотрели на меня прямо сейчас Я не могла даже описать это словами, не говоря уже о том, чтобы передать через графит, уголь или краску.
И почему мне этого хотелось? Хотелось так сильно? Меня и раньше вдохновляли люди, но что-то в нем волновало иначе. Я словно внезапно осознала, что я правша, хотя всю жизнь рисовала левой рукой. Это сбивало меня с толку и даже пугало.
«Просто у него необычная внешность, защебетал голосок в голове, пытаясь привести в порядок хаотичные мысли. Сколько ты видела портретов, похожих на него? Может, получится продать один из моих, даже во время войны».
Впрочем, я достаточно долго прожила на Земле, чтобы понять неубедительность этого объяснения. Не все так просто. Но чего именно я хотела? Передать через творчество черты его потрясающего лица, прежде чем он вернется к своим делам? Забить свою маленькую мастерскую рядом с амбаром множеством изображений, чтобы не замечать одиночества после его ухода?
Почему же незнакомец, пробывший на ферме всего неделю, обострил мое одиночество?
И я не была одна. У меня были Энера и Ката. А также Зайзи и большая семья в Гоутире. Разве этого мало? Никто мне больше не нужен, пусть я и чувствовала себя не в своей тарелке. Чувствовала себя бесполезной.
Я вынырнула из тяжких дум и сказала:
Спасибо за помощь.
Я перед тобой в долгу.
Я склонила голову.
То есть иначе ты позволил бы ему меня зарезать?
Сайон отпрянул, и тревога на его лице вызвала у меня смех короткий, но радостный. От этого смеха я вновь почувствовала себя самой собой. Забыла на мгновение, что небо почернело, а по венам этого мужчины течет свет. Я не смеялась уже сколько? Да с момента исчезновения Солнца.
Не такими я представляла себе божков, но многих ли знала? Ни одного. Тем не менее я не стала у него ничего спрашивать. Он так рьяно скрывал правду о себе. Возможно, когда будет больше мне доверять, сам откроется.
Сжимая в руках разорванную рубашку, я встала и напоследок бросила на него взгляд.
Я нисколько не против зрелища, но лучше найду тебе что-нибудь в дедушкиных вещах.
Он округлил глаза в ответ на комплимент, с тем же, едва уловимым удивлением. Ведь наверняка ему не раз говорили нечто подобное! Или же он путешествовал с такими крепкими мужчинами, что его фигура меркла в сравнении с ними?
Подавив улыбку, я выскользнула из комнаты и коротко поведала родным о произошедшем в сарае казалось, с тех пор прошло несколько недель, поведала о помощи Сайона ему особенно не помешает расположение Каты, но умолчала о крови из света. И о своем намерении одолжить дедушкину рубаху, о чем бабушка, впрочем, и сама скоро узнает. Дедушки не было в живых уже двадцать лет, однако Ката до сих пор бережно хранила его вещи.