Абрамов мог толкнуть ее, задеть своим надутым, как водяной матрац, телом. Но нет, такого, чтобы он зажимал ее в углу и бил, не было. «Помни, где я тебе взял», «Помни, какой ты была» вместо шлепков по лицу он избивал ее душу. Этого никто не видел, на людях он был степенным и молчаливым. Люди смотрели на тонкую, живописную провинциалку, которая «отхватила» себе «богатого мужа», и завидовали. Любые попытки Эльвиры с кем-нибудь подружиться муж пресекал так, как будто она была его собакой. Говорил «нет», а на вопрос «почему?» не отвечал. Были даже моменты, когда Эльвира с ностальгией вспоминала СИЗО. Сокамерницам она была искренне безразлична. В последние недели они орали на нее, когда, уже не чувствуя, что делает, она ходила под себя. «Вставай! Просыпайся! Ты должна жить!» Они только хотели, чтобы в камере не воняло, больше их ничего не интересовало. Шашлычник же ни на минуту не оставлял ее в покое. «Всегда думай о том, что я сказал бы по этому поводу». «Ты будешь надевать это платье и вспоминать, что мы делали». И конечно, его любимое обещание стряхнуть пыль с ее уголовного дела, после одного намека на которое Эльвира дрожала, как холодец.
Она жалела его, считала несчастным, нелюбимым, закомплексованным. Но главное она верила, что, если продолжит подстраиваться и хорошо себя вести, он изменится. Это верование всех деликатных и добрых женщин было самой ядовитой частью наследия ее токсичной матери. Эля так и не поняла, что такое садистическое удовольствие. Муж держал ее вовсе не для того, чтобы она мыла полы в генеральском доме, пока он лежит на диване. Хотя, конечно, и для этого тоже. Он нанял приходящую домработницу только после того, как кормящая Эльвира начала падать в обморок от перегрузок. Он понял, что, если она умрет, забота о дочке достанется ему. Эльвира была для него фабрикой по производству удовольствия от причиняемой боли. Ему нравилось ее шпынять. А она не понимала, чем именно он наслаждается, искренне считала, что он ее любит. И корила себя за то, что недостаточно благодарна.
Он выгнал ее из дома так же, как уволил домработницу, за один день. Няня, которую он нанял для Жанны, смотрела на него с той надеждой, с которой голодный человек смотрит на богатого. И она казалась еще более покладистой, еще менее способной постоять за себя, чем Эльвира, поэтому ее он вскоре забыл.
Она задержалась в городе, надеясь, что он ее простит, но напрасно. Потом уехала в один областной центр. Сначала убиралась, потом откликнулась на объявление «Оператор на телефоне». Работодательница Юлия блеклая женщина с ярко накрашенными на глазах черными стрелками долго расспрашивала ее о жизни, сопереживала. Они оказались родственными душами, у той тоже была непростая судьба. Они подружились, и она взяла Эльвиру на работу. Мама Жанны стала администратором принимала заказы и контролировала их исполнение. Торговали девочками. Первый раз в жизни Эльвира сытно ела и сладко пила без упреков по поводу того, сколько это стоит. Правда, длилось это не долго. Эльвира встретила спившегося бармена, который буквально на втором свидании сказал, что без нее он умрет. Год в СИЗО и «брошенного» ребенка он великодушно готов был простить. Эля организовала запись в ЗАГСе, накрыла стол и уплатила пошлину. Снова в ее мире появился островок стабильности. Вместе с печатью в паспорте ей как будто выдали свидетельство о том, что она полноценна. Эльвира только не поняла, почему все организовала и оплатила она, а «взял» ее замуж все равно он. Теперь у нее были семья и работа, на которой она была нужна. Она как-то сама взвалила на себя часть забот руководства. Начальница договаривалась с «крышей», а в остальное время, как правило, была занята воспитанием своего ребенка и на работе практически не появлялась. Пару девочек Эльвира выдала замуж за клиентов, одну научила подмываться, как-то всадила в кисть шариковую ручку распоясавшемуся бандиту. После этой истории, весть о которой разлетелась по целевой аудитории, Эльвиру начали считать кем-то вроде берсерка[1]
Примечания
1
Берсе́рк в древнегерманском и древнескандинавском обществе воин-викинг, посвятивший себя богу Одину. В сражении отличались неистовостью, большой силой, быстрой реакцией и нечувствительностью к боли.