Ты же обещала им помочь! сказал он, делая ударение на последнем слове.
Я уже забыла об этом, ответила Камилла Ларсен, отворачиваясь к окну. Затем, после паузы она добавила. Если заговор не удастся, то в Берлине начнутся репрессии. Моя жизнь может оказаться под угрозой. Я не хочу рисковать.
Камилл Ларсен с вызовом посмотрела на Даллеса. Тот поморщился.
Ты испугалась? спросил он.
Камилла Ларсен состроила недовольную гримасу.
Какое это имеет значение, ответила она с обидой в голосе.
Даллес несколько минут посасывал трубку и затем тихо произнес.
Я плачу тебе, Камилла, большие деньги, в том числе и за риск. Иногда в нашей профессии приходится рисковать. Эти Бауэры тоже знали о заговоре, но тем не менее они остались в Берлине.
Они фанатики! раздраженно воскликнула Камилла Ларсен. Они не знают, что такое страх. Я другая. Я ценю свою жизнь и не намерена понапрасну ею рисковать, даже за деньги
Аллен Даллес тяжело вздохнул.
Этим и отличаются агенты НКВД, сказал он. Они работают за идею и ради этой идеи готовы пожертвовать собой. Только идеи у них разные. Анна Зегерс убежденная коммунистка, а Ганс Бауэр монархист. Даллес бросил на Камиллу Ларсен презрительный взгляд. А наши агенты готовы работать только ради денег.
А что в этом плохого? возмущенно спросила Камилла Ларсен. Деньги, это мирило счастья и благополучия.
Не всегда, ответил Даллес. Иногда необходимо о них забыть.
Это не для меня, решительным тоном отрезала Камилла Ларсен.
Ладно, Даллес хлопнул Камиллу Ларсен по колену. Закончим этот разговор. Когда, ты собираешься возвращаться в Берлин? спросил он, вынимая трубку изо рта.
Камилла Ларсен неопределённо пожала плечами.
Через несколько дней ответила она. Когда шумиха в Берлине уляжется.
У фельдмаршала Монтгомери не ладится наступление во Франции, в задумчивости, сказал Аллен Даллес. Необходимо выяснить у Бауэра, какие резервы туда переброшены немецким командованием.
Хорошо, ответила Камилла Ларсен. Если он останется в живых, я спрошу у него об этом
Если он останется в живых повторил вслед за Камиллой Ларсен, Аллен Даллес.
Берлин. Штаб-квартира имперской службы безопасности
Как и обещал Кальтенбруннер, вечером двадцатого июля в штаб-квартиру имперской службы безопасности стали привозить арестованных заговорщиков. Вскоре, камеры внутренней тюрьмы здания оказались заполнены до отказа. Некоторых заговорщиков начали допрашивать следователи. Анне приносили залитые кровью протоколы допросов, и она перепечатывала их на пишущей машинке. В одном из протоколов, она вдруг увидела имя Ганса Бауэра. Арестованный сотрудник «Абвера» утверждал, что подполковник Бауэр сочувствовал заговорщикам, дружил с генерал-полковником Беком и является приверженцем бывшего императора Германии Вильгельма второго. Сердце Анны тревожно забилось. Она поняла, что Ганса могут арестовать, несмотря на заступничество генерала Гелена.
Внезапно двери приемной кабинета Кальтенбруннера распахнулись и в нее вошли три человека. Увидев одного из них, Анна чуть не вскрикнула. Это был генерал-майор Ханс Остер. Его охраняли два эсэсовца с автоматами. Эсэсовцы проводили Остера через приемную в кабинет Кальтенбруннера. Спустя минуту на столе Анны зазвонил телефон. Стараясь сохранять спокойствие, она взяла трубку и услышала в ней голос Кальтенбруннера.
Фрау Бауэр, возьмите блокнот и зайдите ко мне! приказал он.
Анна поняла, что Кальтенбруннер хочет, чтобы она присутствовала на допросе генерала Остера. Поправив на себе волосы и юбку, Анна взяла блокнот и, с застывшим от напряжения лицом, вошла в кабинет Кальтенбруннера. Тот указал ей на стул в углу кабинета. Анна села и положила блокнот себе на колени. Генерал Остер стоял посреди кабинета вполоборота к ней. Анна видела его лицо с большими синими кругами под глазами. Видимо, он уже несколько ночей не спал. Сидящий за столом Кальтенбруннер, с ненавистью и презрением смотрел на него. Почти минуту в кабинете стояла тишина, затем Кальтенбруннер спросил:
Как вы посмели, Остер, предать фюрера?
Генерал Остер молча пожал плечами. Кальтенбруннер не сдержавшись изо всей силы ударил кулаком по столу и, наливаясь гневом, заорал:
Вы мерзавец, Остер, предатель и скотина!
Лошадиное лицо Кальтенбруннера побагровело, а его глаза вылезли из орбит. Несколько минут он посылал на голову Остера проклятия и затем, немного успокоившись, спросил его:
Вы назовёте других участников заговора?
Честь офицера не позволяет мне это сделать, спокойно ответил Остер.
Анна записала в блокнот его слова. Кальтенбруннер вдруг привстал с кресла.
Честь офицера!.. что есть мочи, заорал он. Анна от неожиданности вздрогнула и бросила на Кальтенбруннера удивлённый взгляд. Честь офицера! повторил Кальтенбруннер. У вас ее нет Остер. Предав фюрера, вы потеряли её.
Генерал Остер невесело усмехнулся.
Я не придавал фюрера, ответил он. Просто, я никогда не считал его своим командиром. Богемский ефрейтор не может командовать вооруженными силами Германии.
Что?.. удивленно воскликнул Кальтенбруннер. Вы неблагодарная скотина, Остер! Фюрер присвоил вам чин полковника, а затем генерала
Эти звания, изменившимся голосом, ответил Остер. присвоил мне не фюрер, а немецкий народ
Внезапно Остер повернул голову к Анне, и их глаза встретились. У Анны перехватило дыхание, но Остер с безразличием посмотрел на нее, и затем, отвернувшись в сторону, произнес:
Вы можете и дальше упражняться в сквернословии, обергруппенфюрер, но никаких показаний я давать не буду.
Кальтенбруннер сел в кресло и затем, тяжело дыша, сказал:
Это мы еще посмотрим Сейчас вами Остер займутся мои люди, и я уверен, что вы измените свое решение.
Остер бросил на Кальтенбруннера презрительный взгляд.
Не обольщайтесь, обергруппенфюрер, ответил он. Ваши люди вряд ли заставят меня говорить.
Кальтенбруннер кивнул эсэсовцам. Те взяли генерала Остера под руки, и вывели его из кабинета. Кальтенбруннер обратился к Анне.
Напечатайте протокол допроса и принесите его мне!
Слушаюсь! ответила Анна, вставая со стула.
Польша. Познань
Железнодорожный экспресс, следующий из Варшавы в Берлин, останавливался в Познани всего на несколько минут. Гауптштурмфюрер Клаус Мольтке, одетый в темно-серый костюм и такого же цвета фетровую шляпу, развернув газету, стоял на перроне вокзала и внимательно наблюдал за, идущими мимо него, пассажирами и носильщиками. В Познань он приехал по приказу своего шефа обергруппенфюрера Кальтенбруннера. Тот поручил Мольтке организовать наблюдение за проводницей Баженой Ковальской, которая работала на экспрессе «Варшава Берлин». В Гестапо поступил донос на нее, от ее коллеги, которая утверждала, что видела, как Бажена Ковальская в Берлине встречалась с какой-то женщиной немкой по национальности. Два раза они сидели вместе в привокзальном кафе. Ничего подозрительного в этих встречах не было. Но на обратном пути, когда поезд останавливался в Познани, Ковальскую на перроне вокзала, встречал мужчина, и она ему что-то передавала. Коллега Бажены Ковальской, написавшая на нее донос, утверждала, что та наверняка замешана в каких-то темных делах.
Вначале ее доносу в Гестапо не придали значения, но следователь, к которому тот поступил, решил на всякий случай навести справки о Бажене Ковальской. Вскоре выяснилось, что муж Бажены Томик Ковальский является членом подпольной группы польского сопротивления и объявлен в розыск в генерал-губернаторстве. Одна из проводниц поезда показала также, что женщина, с которой встречалась Бажена Ковальская в Берлине, была в немецкой военной форме. Когда об этом доложили обергруппенфюреру Кальтенбруннеру, тот приказал гауптштурмфюреру Мольтке разобраться в этом вопросе и установить личность женщины, с которой встречается Бажена Ковальская. Вначале Мольтке хотел арестовать Бажену и допросить её, но затем передумал это делать, посчитав, что ее арест может спугнуть тех людей, кто был с ней связаны. Мольтке решил арестовать Бажену Ковальскую во время ее встречи с неизвестной женщиной и заодно установить личность этой женщины.