Да-да, та религия, которая насаждается церковью, она опиум, она одурманивает, заставляет забыть о нравственности, поклоняется символам, ставить свечки
Вы мне нравитесь, засмеялся Сингапур, если бы вы только слышали, что вы несете
Я говорю правду.
Не сомневаюсь. Ну ладно, этак я могу вас вечно путать; девушка вы глупенькая, наивная и от того милая. Вернемся к главному. Что у вас там за лекции и за вера такая особенная без креста?
Наши лекции, она глубоко вздохнула, сосредоточилась, Наши лекции рассказывают о Боге, о семье, о нравственности (Сингапур усмехнулся). Вот видите, оживилась она, все ваши беды от этого от потери нравственности.
И от того, что я не верю в вашего Бога ведь так?
Бог один
И имя ему?..
Ну что вы, он не Яхве и не Аллах
И, наверное, не Христос.
Христа распяли, но людям явился новый мессия
Ну, наконец-то!! с необычайным облегчением даже, вскричал Сингапур. И имя ему? он смотрел в эту минуту и говорил точь-в-точь, как уже утомившийся преподаватель, услышавший хоть что-то похожее на правильный ответ.
Вы зря так иронизируете.
Какая тут к лешему, ирония. Имя.
Вы поймите, вы же видите, в каком мире мы живем, нравственность
Да твою в богомать!! выдал он вдруг. И неожиданно, как прежде, мягко, о-очень сдержанно: Извините меня, милая девушка, просто это слово вызывает во мне откровенные приступы агрессии; постарайтесь его больше не использовать, и давайте отвечать ближе к названой теме.
Вы знаете я, наверное, пойду, я, наверное, вас задерживаю, она сделала шаг назад.
Ну что вы, как можно, расплылся Сингапур, ну как вы могли подумать, с необыкновенной задушевностью продолжал он. Ну разве такое возможно, как вы только могли
Вы, пожалуйста, больше не ругайтесь.
Ни-ни-ни, замахал он руками, ни в коем случае, вот те крест, он яростно перекрестился.
Вот видите вот и вся ваша вера лишь внешне, а это ведь она запнулась.
Безнравственно, согласен, я искренне поддерживаю вас; так давайте вернемся к теме к вашей секте.
Мы я не отношусь к секте
Не важно. Кто мессия-то?
Это важно, мы не сектанты.
Хорошо, согласен, в нетерпении торопил он. Мессия кто кто спаситель?
Она вздохнула и, с расстановкой, даже величественно произнесла:
Имя ему преподобный Мун.
Еврей? недоверчиво спросил Сингапур.
Он кореец, ответила она значительно.
Ух ты! выдал он восхищенно. Данил, нас спасут корейцы! С востока сия звезда засияет. А всё прикидывались самсунг, Ким ир Сен, Хуль вим бины. Ваш, кстати, за белых или за красных? игриво подмигнул он. Впрочем, не важно. И вдруг запел ни к селу, ни к городу: Данет от дано-он, очень вкусный он. Ах нет, не то, поправил он сам себя: Я узбеков люблю, они зимой лучше заводятся.
Это ближе, согласился Данил. Снисходительно, иронично наблюдал он всю эту сцену; пока терпения у него хватало.
Вот видите телевизор, с сожалением и даже с упреком произнесла девушка.
Телевизер какая фигня, придурковато подражая Масяне, подразнил Сингапур и хихикнул.
Он зомбирует вас, вы уже и говорите не иначе, как фразами из рекламных роликов, говорила она нравоучительно, а что будет дальше
Дальше предлагаю подняться к Даниле и, по-семейному, за знакомство, во славу Божию, почитать журнальчик «по пять капель».
Я не пью, даже отшатнулась она. Это плохо, это
Понятно, что безнравственно. Но что поделать, мир катится в пропасть и увлекает за собой всех нас И, кстати, а с чего это я должен, вместо того, что бы, вместе со всем миром, дружненько попивая водочку, катиться в пропасть, идти на какую-то меганравственную, даже не проповедь, а всего лишь лекцию, ее, кстати, сам мессия читать будет?
Ну что вы, преподобный Мун живет в Америке.
Тем более. Так с чего я должен слушать вас, может вы какие-нибудь сектанты-педофилы, завлекаете к себе в секту маленьких детишек и всяких там Сингапурчиков и в Америку на органы, по телевизору такого насмотришься, что и Вы надеюсь не такие? строго конфиденциально спросил он.
Вы говорите такие вещи, что
Да вы не бойтесь меня, я никому об этом не скажу, можете мне доверять, я умею хранить такие тайны. Наверняка ваша секта гонима со стороны ортодоксальной церкви
Сингапур, не выдержал Данил, хорош ее парить, смотри, она аж позеленела (девушка и правда изменилась в лице). Пошли, мне всё это уже осточертело. Он взял Сингапура под локоть.
Погоди, убрал его руку Сингапур. Последний вопрос. Так, девушка, как вас там, Лиза? Так, Лиза, вопрос архимегасерьезный, и прошу отвечать на него четко, грамотно и без всяких этих ваших нравственных штучек. Готовы? Лиза ошалело смотрела на него, Чем ваша религия лучше остальных? Вопрос понятен? Называем основные отличия: от православия, от католицизма и пусть будет протестантство все равно я в нем ни черта не смыслю. Слушаю вас. Неумолимо смотрел он ей в глаза. Все, Данил, она отвечает, и мы идем, сказал он, не отводя взгляда от ее нервно перекошенного лица. Я жду, на полтона ниже, во внимании склонив голову, заключил он.
Наша вера, запинаясь, чуть слышно бормотала Лиза, наша вера истинная, она радеет за нравственность за целостность семьи.
Ну я же вас просил, сморщился Сингапур.
Если вы так настаиваете Вы очень тяжелый человек, с вами очень трудно говорить, вы пугаете меня. Мне если вы очень этого хотите, я приглашаю вас на лекцию.
Далеко это?
Они подо мной живут, смирившись, сказал Данил.
Вы можете пройти к нам в офис, совсем подавленно сказала она. Вы можете послушать лекцию и получить ответы на все интересующие вас вопросы. Вам всё объяснят.
Черт с вами, пошли, бесцеремонно подхватив Лизу за локоть, Сингапур ввел ее в подъезд. Данил, плюнув, решил больше не противиться, Сингапуру требовался гештальт в конце концов, не бросать же его одного, Данил направился следом, готовясь к самому худшему. Какой-то меломан, резко, на всю громкость, на полпесни, врубил «Уматурман».
Понял Антоха, что поступил плохо и то, что развела его колдунья как лоха, на весь двор реперским речитативом читал «Уматурман». Но сила иного в антоновском взоре и значит он будет работать в дозоре И треснул мир напополам Данил захлопнул дверь подъезда; музыка оборвалась.
По темным улицам идет ночной дозор, уже сам, тихо напевал Данил, поднимаясь вслед за Лизой и Сингапуром по лестнице на второй этаж, где находилась квартира, названная Лизой офисом.
Дверь открыл молодой человек, довольно крепкого сложения, одетый не по-домашнему в костюме и при галстуке; так же стараясь быть улыбчивым, он поздоровался с Данилой, как со знакомым, протянул руку Сингапуру, представился Валерой.
Сингапур, отвечал Сингапур, собираясь уже проследовать в офис.
Пожалуйста, разуйтесь, попросил его Валера. Лиза, скинув туфельки, уже зашла в большую комнату. Данил и Сингапур, разувшись, следом.
Здесь живут люди? осматривая большую комнату, произнес Сингапур, всё таки (тем более его попросили разуться) он ожидал увидеть обычную квартиру, а здесь Стены были оклеены какими-то невыносимо-веселенькими голубенькими обоями, по цвету годящиеся, если только для ванной. Возле стен, напротив друг друга два офисных стола, на одном компьютер, на другом стопка брошюр и постеров. За компьютерным столом сидел паренек в очках; увидев гостей, он заулыбался, поднялся, представился Ильей. Квартира была трехкомнатная, из двух других комнат, с любопытством, выглянули еще какие-то молодые юноши и девушки, все, как заученно, улыбались, и каждый подошел поздороваться. Гостям предложили сесть за стол, где лежали стопки брошюр. Сев, Сингапур с любопытством осматривал стены комнаты, где, буквально, везде был портрет какого-то добродушного старика корейца. Он был на больших круглых настенных часах, он был выткан на декоративном коврике, висевшем над дверью, он был написан маслом на холсте, обрамленном в дорогой золотистый багет. Не было свободного места, с которого не наблюдал бы за тобой этот милый улыбчивый старичок в строгом синем костюме и при галстуке. На некоторых фотографиях он был под ручку с не менее милой старушкой-кореянкой. Были плакаты, где старичка окружали счастливые дети; были где счастливые зверушки: оленята, кролики, котята, были, где и счастливые детишки, и счастливые оленята с кроликами.