Гитара Элвиса - Оксанин Сергей

Сергей Оксанин

Гитара Элвиса

Картонная коробка

Пéтрович сидел на своем любимом месте и смотрел, как снежинки покрывают, нет, не серебром, а позолотой его маленький газон, аккуратно улегшийся между входными воротами и крыльцом. В этом году городские власти стали менять наружное освещение, и прежние яркие лампы стали уступать место уютным желтым фонарям. И сейчас это новый отсвет отражался позолотой первого по-настоящему предпраздничного снега.

За эти годы подоконник стал его вторым бюро. Касабланка, трубка. пачка табака, бутылка «эдельвейса» и, на всякий случай, мобильный телефон.1

Зря он бросил на него взгляд. Возомнивший о себе невесть что, мобильный издал длинный гудок:

 Ну как, доктор,  из трубки раздался бодрый голос Шнайдера,  потихонечку собираетесь на Карибы?

 Не то, чтобы собираюсь.  Ответил Пéтрович.  Самолет же еще через неделю. Скорее, морально готовлюсь.

 А можно, я на пару дней отвлеку вас?  спросил Шнайдер.  Заодно и попрощаемся перед праздниками.

 Вы хотите приехать?

 Да. Здесь, в Рейнензиштадте, сложились некоторые обстоятельства, которые заставляют меня поехать в столицу. Так что сегодня вечером я посмотрю испытания полукровок, а завтра, утренним поездом, к вам.

 Буду рад вас видеть.

 Вот и славно. За обедом мне надо будет встретиться с одним молодым человеком. Я ему дам адрес вашего кафе напротив. А вы присоединитесь к нам, если, конечно, захотите.

 Шнайдер, до чего же вам не сидится на месте,  сказал Пéтрович.

 В этот раз все немного по-другому. Постараюсь объяснить при встрече.

История с пропажей драгоценностей дома Консилиа изменила жизнь Пéтровича. Конечно, переговорив с Элизой по телефону, он сразу же заказал билет на Карибы. Перед отъездом он пригласил Влада и Шнайдера на посошок и без утайки рассказал, что произошло на самом деле. Он умолчал только о самом главном. Что Элиза беременна. Тому было несколько причин. Конечно, он боялся сглазить. Но, что пугало его еще, так это возможное разочарование друзей. Узнав про драгоценности, они тут же подняли тост за сообразительность Элизы и за завершение дела, а потом, узнав о его отъезде, растянули дружное: «У-у, кажется, мы расстаемся надолго.» Если они еще узнают, подумал Пéтрович, что Элиза ждет ребенка, они подумают, что мы расстаемся навсегда.

А вот этого Пéтровичу как раз и не хотелось. Да и Элиза, еще по телефону, сказала, что не исключает возвращения домой. И не только для официального развода. Пальмы пальмами, но как мы здесь, дорогой, будем жить без нашего мокрого снега, без шпикачек, соленых кренделей, рождественского пунша. И без нашего городского парка.

Они возвращались к этой мысли даже тогда, когда, обессилившие от ласк, лежали нагими на песке, осеребренном насмешливой луной. Вы думали, что от меня можно спрятаться?

Поэтому они решили пока не покупать дом. Подруга Элизы нашла ей уютную виллу, без претензий, в самом безопасном районе, и приемлемой годовой арендной платой. Что касалось предстоящих родов, то все решилось само собой. У Элизы началась интоксикация, Пéтрович не отходил от нее, а врач, соотечественник Франсуазы, ее подруги, сказал: «Мадам, это должно скоро пройти. Но пока двигаться особо не стоит. А что касается срока Конечно, вы можете поехать рожать в Штаты. Кстати, так делают многие ваши европейские соседи, чтобы ребенок автоматически получил американское гражданство. Но имейте в виду, что наша местная клиника укомплектована не только моими соотечественниками, но и самым современным оборудованием. А местные сиделки своей заботливостью намного превосходят своих американских коллег, которые только и ждут очередной демонстрации в защиту женских прав, чтобы плюнуть на работу, выйти на улицу и поорать в свое удовольствие.»

Пéтрович, с согласия братьев Клемен, провел на Карибах все лето. Но в сентябре пришлось вернуться. У братьев нарисовался интереснейший сюжет. Аудит строительства логистического центра уже давно ставшей модной шведской компании по производству сборной мебели вскрыл интересные подробности прав собственности на территорию, которую компания планировала застроить складами. Часть территории занимала небольшая роща. Ее размеры были настолько невелики, что местные «зеленые» охотно согласились на строительство, при условии, что пространство между складами будет засажено деревьями. Но возникло одно препятствие. Жители соседней деревни, которые и так были не в восторге от нового соседства, выступили категорически против уничтожения рощи: «Еще наши деды выгуливали там собак и собирали грибы.»

Шведы попросили братьев Клемен найти толкового переговорщика, способного разобраться в исторически сложившихся коммунальных правах, и братья решили поручить эту задачу Пéтровичу.

Пéтрович приехал, посидел несколько дней в библиотеке и нашел, к вящему неудовольствию как шведов, так и братьев, решение в пользу жителей деревни. Оказалось, что еще в восемнадцатом веке местный граф, владелец тех земель, подтвердил навечное, für immer und ewig, право жителей деревни собирать в роще хворост для отопления. А уничтожение рощи лишало их этого естественного, naturgesetz, права.

Раздосадованные шведы попробовали использовать свои правительственные связи. Но Пéтрович сразу пресек звонки из правительства. А вы знаете, что Карл Маркс начинал свою научную карьеру именно с такого случая? Вы хотите получить новую революцию?2

Переговоры сторон заняли всю осень. Поэтому Пéтрович смог собраться к Элизе только сейчас, накануне праздников и наступающего срока. Хорошо, что Шнайдер успел застать его до отъезда.

Сыщик вошел, когда «Ленцкирх» начал отбивать наступление «вольфштунде»,3 поставил дорожный саквояж и обтянутую скотчем картонную коробку на пол, и прямо с порога заявил:

 Здравствуйте, доктор! Я успел вовремя. Сейчас мы выпьем по бутылочке пива, и я расскажу вам обстоятельства дела, которое меня привело к вам.

Он разделся, прошел в гостиную и расположился за столом. Пéтрович сходил на кухню за «эдельвейсом». Друзья чокнулись бутылками, прост, Пéтрович сделал глоток и приготовился слушать:

 Все началось в прошлую субботу,  Шнайдер тоже сделал глоток и обтер усы.  На ипподром не пришел один из наших завсегдатаев. Вообще-то, он не местный. Обосновался в Рейнензиштадте десять лет назад. Купил шикарный дом. Поэтому я познакомился с ним только когда вышел на пенсию. Но скамейкам он уже успел понравиться. Сдержанный, скупой на эмоции. Юрист. Много лет проработал в Штатах. В Мемфисе. Как и все, играл по маленькой. Застолья посещал редко, но скачки регулярно. Поэтому меня и удивило его отсутствие на ипподроме в прошлую субботу. В воскресение я позвонил ему. Но на звонок никто не ответил. Я немного встревожился, но потом вспомнил, что у него в столице есть племянник. И я решил, что он просто поехал к нему в гости на выходные.

Но в понедельник телефон продолжал молчать. Тут уже я забеспокоился всерьез и позвонил племяннику. У нас, на скамейках, есть такой обычай. Давать, на всякий случай, телефоны, к кому следует обращаться. Поэтому он и дал мне, как председателю клуба, номер телефона племянника. Но тот мне ответил, что дядя на выходные к нему не приезжал.

 Шнайдер,  Пéтрович стал набивать трубку,  а чей телефон дали скамейкам вы?

Сыщик, улыбаясь, ответил:

 Доктор Пéтрович, у вас есть какие-то сомнения на этот счет?

 Понятно,  тоже улыбнулся Пéтрович.

 Тогда я иду в нашу местную полицию, забираю одного из дежурных, и мы направляемся на виллу этого юриста. Еще издали я почувствовал неладное, поскольку из почтового ящика торчали невостребованные газеты. Я их вытащил, это был столичный «Вечерний курьер» за последние дни, тронул ворота, а они оказались не закрыты на замок. Мы проходим в сад, подходим к бассейну, знаете, у него такой бассейн, с обогревом, закрытый пластиком. И видим, что он лежит в воде лицом вниз. Одетый.