Смутное представление о том, что не тому нас учат, не туда «ведут», и не то вокруг происходит не оформилось ещё в чётко выраженные мысли и в твёрдую позицию, но вылилось в «бунт-протест» демонстративным неучением. Удивительно, как, не занимаясь ни одной минуты дома, особенно, в последние два года, всё-таки умудрился окончить среднюю школу с четвёрками в аттестате.
Помню тихую скромную Валентину Егоровну, нашу классную. Она первая в моей жизни заговорила о том, что страна катится в пропасть, и причина в том, что люди ленивы, не умеют владеть своими мозгами, мягкотелы и, как следствие этого, царящие вокруг пьянство, мат, аморальщина и тупая покорность.
Моё сочинение на тему «кем я хочу быть» чуть не стоило аттестата, его (и меня) разбирали на всех уровнях от РК ВЛКСМ до РОНО. В нём было всего два предложения: «Чтобы не писать под диктовку, я никогда не стану журналистом. Чтоб не обманывать детей, я никогда не стану учителем».
Среднее образование, оно и было «средним». Не представляю, как выглядит формула бензина, и что такое валентность, да и зачем это мне сейчас?
Самое великое потрясение, всколыхнувшее меня до глубины души и перевернувшее весь мой внутренний мир, произошло после прочтения в самиздате Оруэлла «1984». Видимо, с этого момента и начинается активное моё неприятие действительности. Это был 1971 год, нас всех тогда «вступили» в комсомол.
Жаль, что мимо прошла другая сторона образования литература, музыка, искусство, языки; а нужно было знакомить со всем лучшим, что там было создано, и ничего, если б сразу не дошло. Главное, найти учителей, которые, действительно, влюблены в свой предмет, которые видят волшебство этого мира и могут открыть глаза тому, кто ещё не видит.
Если великие книги, прекрасные фильмы, великолепнейшая музыка не воспринимаются в каком-то поколении большинством людей, значит, их обучение велось без достаточной любви и воображения, или этого там, вообще, не было.
Может «Броненосец Потёмкин» и «коммунист» хорошие фильмы, но гораздо полезней было бы воспитание на диснеевской «Фантазии»
Вернулся Рауль. Положил руки на баранку, молчит.
What the metter?
Кай Ся
I don t underst
Ли Кай Ся имя. Умерла
«Ли» почти на всех языках Юго-Восточной Азии «свет».
Кай-Ся Is she not Viet?
Ки-тайка. Кай-Ся означит пинк клаудс, розовы облаки над морем.
Китаянка. Она, наверное, учила вьетнамчиков тому, чему и должно учить образование, в основном. Правде и Справедливости и, возможно, если так оно и есть, то спустя долгий период можно будет создать хоть какое-то подобие достойного мира.
Но её, китаянку, убил осколок снаряда. Китайского. Она презрела национальную принадлежность. Ей, как и облакам, плывущим над морем, не было дела до границ разделяющих людей.
Портовая суета оттесняет из головы хаос. Вот и наш причал, вахтенный с широкой улыбкой приветствует нас. Прощаемся с кубинцем.
Удачи, Рауль!
А вам счастливо отдыхат.
Отрицательно мотаю головой: моя смена на Северный форт.
Жмёт руку и долго смотрит в глаза.
Be careful- шепчут его губы.
И уже уходя, слышу благословление в спину:
Vaia kon Dias, Alex.
Поднялся по трапу, отдал честь и поднял голову. Корабль. Боевой корабль прекрасный пример того, что может породить сумма знаний. Весь комплекс его вооружений и обслуживающие их люди нацелены против того, что кто-то вбил себе в голову, что только ему открыта истина.
Наверное, было бы лучше, если б все занятия вместо «будь готов» начинались с Хемингуэя: «смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством».
Солнце скрылось за горизонтом. Море грязно-серое. И только облака, плывущие над ним, отсвечивают розовым.
3. РОМКА
Все свободные от вахт на обслуге БЧ-2, «бога войны». Гидроакустики, штурмана, минёры, боц. команда и, даже, кокша. Работаем на палубе, голые по пояс пекло. Половина готовит боезапас, вынимает из цинков, перетирает насухо и выкладывает на маты из пеньки. Остальные, во главе с комендорами, осторожно, тут спешить нельзя, звено за звеном «плетут» на машинках ленту.
Удивительно красивое и гармоничное зрелище гибкая неразрывная змея снаряжённых и готовых к использованию снарядов. Своей притягательной внутренней энергетикой завораживает, как, впрочем, и любое оружие для пацанов.
Если БЧ-5: мотористы, турбинисты весь дивизион движения, это наши «ноги и крылья» в море, то ствольная артиллерия когти и зубы, «покусаем и нашинкуем» всё, что в воздухе и на поверхности, мало не покажется, если, вообще, останется, кому казаться.
Приготовления идут полным ходом, завтра заступаем в дежурство по ОВРа (охрана водного района). Хоть недельку отдохнём от остохреневших окопов. «Кайф»!
Начальство сегодня доброе и редики с утра ублажают всех диппапловским «In rock» ом и новомодными у «проклятых» капиталистов, какой-то «Аббой» и «Боней Эм». Простые деревенские парни, каких большинство, терпеть не могут, морщатся от приводящих, нас городских, в восторг «Slade», «Uria» и «Grand funk».
Таджик Керимыч вставляет в жёлоб снаряды и подкладывает звенья. Я кручу ручку и принимаю готовую ленту. Работа идёт не быстро, но плоды её впечатляют: по всей палубе растянуты смертоносные «лестницы в небо».
Боцман Ромка Душенко возится со своим хозяйством.
Ромыч, помог бы.
Джаст э момэнт, сэр, идёт в надстройку. Нахватался за месяц, молодец. Кричу вслед:
Сделай красиво, оборачивается, делает пальцами «о кей». Пора и отдохнуть всем.
Перекур! На ют не соваться, маслопупы топливо принимают. Курить на правом шкафуте.
Под зазвучавшую, «Alaska country», толпой валим в курилку.
«follow you get!» выдаёт Маришка «марш эскимосов». Молодчик Ромка знает, что «Shocking blue» обожаю. Сам он уже в курилке, поджидает нас. Керим ворчит на него:
Помогать не бывает?
Вам же жилеты готовил, тонуть будете вспомните, смеётся боцман и протягивает мне «косой» бычок. Мамонт подзуживает таджика:
Керим, а, правда, что у вас ишаков ?
Тот крутит пальцем у виска:
Ишаков только такие «ишаки», как ты Твои гусары лошадей в казармах , про царицу, вообще, не буду говорить.
Кто-то бросает: Керимыч, она ведь и вам «матушкой-государыней» была.
Может, и матушка кому, но у неё, точно, с ума сошёл. И мы в то время сами по себе жили.
Неужели, так ни разу и не пробовал ишачку?
В горах, может, и пробуют, ну, там козу, овечку, а у нас в Кулябе твоих русских хватает.
Все весело гогочут. Мамонт продолжает:
А вы знаете, пацаны, для чего они сапоги носят? Задние ноги в них вставляют, чтоб не брыкались, и «малый вперёд-назад» включают.
Рома, не давай ему жилет, Керим тычет окурком в Мамонта не поможет, его голова слишком умный, сразу вниз пойдёт. Лучше, шланг ему в задницу воткни, пусть дышит.
Гляжу на загорелых мальчишек, беззаботно чешущих языками, и не ведающих о том, что их ждёт завтра, через неделю. Какие же мы все дохлые и костлявые, как из концлагеря. «Вояки»!
Помню бородатых мореманов с французского фрегата, пришедшего с «визитом вежливости» в Североморск. Все, как один упитанные, мордатые, пышущие здоровьем и трубками. С утра до вечера от них к нам, борт о борт стояли, струились ароматы дорогого табака и кофе. И на кулак крепки оказались. В увольнении кто-то из наших засёк, что «лягушатники» с тёлками местными амуры затеяли. Ну, и взыграло национальное. Наш морячок хоть и худосочен, но против ремня с бляхой, особо, не помашешь голыми руками. Комендатура потом пол-ночи гоняла и развозила, кого на «губу», кого на свой фрегат, гладиаторов в форме. Еле замяли международный скандал.
Наши, по прежнему, трепятся, но меня их весёлая перебранка, абсолютно, не трогает. Здесь и везде, в последнее время, мне не хватает Феликса
Да, наш брат это не вольнонаёмный француз, заметно без очков, Ромка тяжко вздыхает.