Вторым погиб пулеметный расчет двое душманов, на вооружении у которых был ПКМ, успели добежать до ближайшего камня. Верней, добежать успел один тот что бежал вторым, таща за собой мешок с боеприпасами с разбега ткнулся носом в тропу и уже не встал пуля попала в спину, скорее всего прошла в районе сердца. Второй дух увидел это только тогда, когда свалился за спасительный камень, выглянул и бурое месиво брызнуло по камням из расколотой пулей головы
Аллах Акбар!!!
В безумной попытке спастись, часть моджахедов бросилась в гору, превратившись в обычные мишени на простреливаемом сверху донизу скальном подъеме, они попадали под жалящие насмерть пули, падали, катились вниз, орошая камни своей кровью. Еще часть бросилась по тропе вперед, стремясь любой ценой вырваться из ставшего смертельной ловушкой ущелья. Они бежали вперед, завывая на ходу. Некоторые стреляли, некоторые просто бежали. Это только говорят так что не страшно. На самом деле боялись все, боялись и афганцы, перед боем они всегда обкуривались анашой, жевали насвай, чтобы не было так страшно. А тут была их земля, их страна, здесь они должны были быть в безопасности. Но безопасности не было были горы, была узкая, извилистая, каменистая тропа, был крутой горный склон и были летящие пули, вырывающие из жизни то одного, то другого
Аллаху акбар
* * *
Контроль!
На случай контроля действия тоже были строго распределены. Прежде всего контролирует только половина группы, вторая половина ее прикрывает. Случаи бывали разные бывало, сразу за одним караваном шел, бывало к душманам подходило подкрепление. Проще простого шла где то группа духов, услышали стрельбу, решили глянуть нет ли там чем поживиться. Кстати, не надо думать, что помочь именно поживиться, растащить забитый караван, нравы здесь именно такие. Всякое может быть, и именно поэтому соваться к забитому каравану всеми силами группы большая глупость.
Шило!
Прапор, уже поднявшийся и вставший в пару с Грузином, удивленно обернулся.
Я иду. Принять командование группой прикрытия!
Лейтенант передал ему свою винтовку, тот принял ее и отдал командиру пулемет.
Есть
Шило удивился, но ничего не сказал. Лейтенант на «шмон» забитого каравана идти был не должен, он был не только командиром, но еще и снайпером. Командир от шмона должен держаться подальше, он вообще должен держаться подальше от любых потенциально опасных ситуаций, да и снайперу сам Бог велел на шмон не ходить. Однако, приказ командира обсуждению не подлежал поэтому Шило пошел на место командира, примеряясь к винтовке. Лег он чуть подальше ни один снайпер в чужую лежку не ляжет, дурная примета
Грузин! К центру правь давай
Есть.
В одиночку на шмон каравана тоже ходят вообще, в каждом отряде, в каждой группе специального назначения были свои, наработанные опытом приемы. Лейтенант в своей группе ввел строгое правило при шмоне каравана работать только парами, один шмонает, другой его прикрывает. Слишком часто были случаи, когда дух, обгоревший, изорванный осколками таки оказывался еще жив и у него хватало сил, чтобы выстрелить из пистолета или рвануть кольцо гранаты. Поэтому же по всем подозрительным духам а ими считались все, кто не пополам к примеру разорван, делали контрольный выстрел в голову, прежде чем шмонать.
Грузин.
Да?
По центру пленный будет. Не торопись.
Понял Грузин заулыбался. Пленный а пленный явно будет важным, не зря его лейтенант в живых оставил это еще более ценный трофей, чем оружие. Да и тащить его до посадочной площадки легче не на хребте, сам пойдет, ножками
Стукнул один выстрел, другой. На движение может и просто померещилось что-то. Караван был все ближе лежащие на тропе фигуры бородатых, окрашенная бурым белая ткань одежды, спокойно стоящие под непосильной тяжестью хурджинов ослы там где их не пошматовали мины. Там, куда пришелся удар ОЗМок не было ни ослов ни людей, были только куски мяса.
Лейтенант мельком смотрел на распластанные по серой земле фигуры, трупы людей чью жизнь прервали его пули и пули его товарищей. Один из моджахедов лежал на спине он попытался выстрелить из гранатомета, когда свинцовая плеть пулемета вырвала его из этой жизни. Бросалось в глаза его лицо молодое, не знавшее еще бритвы, с тонкими, почти девичьими чертами лица. Подернутые пленкой небытия глаза мертво смотрели на лейтенанта
Ради чего все это? Ради чего вы воюете с нами? Ради чего вы идете на землю Афганистана, чтобы убивать и умирать, убивать своих же соплеменников и умирать от пуль шурави. Ради чего этого?
За что вы так ненавидите нас?
Лейтенант не раскаивался нет. Он знал что война есть война. Он видел обезображенные тела советских солдат, которым не повезло оказаться ранеными на простреливаемом насквозь горном склоне без возможности отойти. Духи перебили их всех, а потом, пока не пришли вертушки и подкрепление пришли женщины и дети из соседнего кишлака. Ножами они выкалывали глаза, отрезали губы, вспарывали животы, кастрировали. Когда шурави вернулись с подкреплением, один из солдат был еще жив и умер на руках своих товарищей.
Командовавший операцией подполковник тогда приказал накрыть кишлак Градами и артиллерией. И приказ был выполнен. А еще подполковник поседел. За одну ночь.
* * *
Пленный поднялся сам. Молча, держа руки над головой. Он укрывался за ослом и сейчас решил сдаться. Выше среднего роста, крепкий на вид, седой. Одет как британец колониальных времен выглядело это даже шутовски
Hands up! On your knees![43] нужные фразеологические обороты всплывали в памяти сами собой. Вспомнилась Маргарита Генриховна строгая учительница-немка, преподаватель английского и немецкого в одном лице из языковой спецшколы, где он учился
Руки у пленного уже были подняты, на колени он медленно опустился, не спуская глаз с русских. Вел он себя пока весьма мирно и лейтенант окончательно решил брать его живым и тащить в штаб там разберутся, что это за птица. Захват живым иностранного военного советника прекрасный результат, как минимум на «Красную звезду» тянет, а то и повыше забирай. И братве что-то достанется
Держи его! скомандовал лейтенант Грузину, хотя командовать смысла не было тот и так сдвинулся немного в сторону и взял пленного на прицел. Лейтенант медленно двинулся вперед, за спиной коротко хлопали одиночные выстрелы ребята «контролировали» душманов.
Одной из проблем в таком случае было как связать пленного, чтобы он мог передвигаться самостоятельно и в то же время не имел шансов вырваться. Афганцы учили советских товарищей связывать руки пленного его же чалмой, чалма есть у каждого но способ был признан ненадежным и от него отказались. Не раз таким образом связанному душку удавалось освободить руки и Нужны были наручники самые обыкновенные наручники, какими пользуется милиция, им и цена то копейка. Но на снабжение армии наручники приняты не были, поэтому наручники не выдавали, и взять их было негде. Выходили из положения по-разному. Кто-то раздобывал-таки наручники, у тех же царандоевцев и ХАДовцев, обычно в обмен на фляжку спирта, до которого многие афганцы были большими охотниками. Кто-то связывал парашютной стропой, специально таскал в кармане несколько отрезков нужной длины. Лейтенанту же повезло несказанно во время разгрома очередного сильно укрепленного базового района моджахедов его группа сумела «грохнуть» пещеру, где квартировали несколько духовских контрразведчиков. Когда осела пыль, они вошли в пещеру на предмет оценить потери врага, поискать развединформацию у контрразведчиков она могла быть особенно ценной и поживиться чем-нибудь материальным. Тогда лейтенанту и попали на глаза эти крошечные никелированные штуковины, в которых он с немалым удивлением опознал наручники но наручники странные каких он никогда не видел. Когда же он разобрался, как ими пользоваться то пришел в полный восторг. Это была так называемая «гонконгская модель», цепляющаяся не на запястья, а на большие пальцы. Поэтому, наручники эти весили меньше обычных раза в четыре и почти не занимали места. Таких было всего три штуки, и теперь лейтенант таскал их с собой в кармане вместе с парашютными стропами.