На деревню Реши, оттуда нужно было ему в село одно, на мельницу заехать, а он там не был.
В поле где не замёрз ли? Вишь, какие морозы, да метели стояли, народу много погибло, говорили полицейские.
Вы уж похлопочите!
Чего же нам хлопотать?
Пошлите справиться, куда он девался. Мы вас за это поблагодарим.
Дело не в Благодарности, ласковее повели разговор полицейские, а в том, где справки навести?
В Тагильском заводе, как и с кем он и когда оттуда выехал.
Хорошо, постараемся.
В тот же день в полицию Тагильского завода было послано отношение о розысках купца Лариона Николаевича, поступившее затем к местному становому приставу, который и поручил уряднику навести о том справки.
Урядник собрал о купце сведения, по которым выяснилось, что Ларион Николаевич, получив с местных хлебных торговцев деньги, в известный день выехал в Реши.
Дорогою, урядник рассказал приказчику дело, по которому ему нужно было побывать в той деревне, и между прочим заметил своему спутнику:
Надо и нам с тобою быть на всякий случай поосторожней, вишь, как пошаливать здесь начали.
Взять-то у нас нечего, сказал тот.
Разбойники этого не разбирают, за грош убьют, им все равно. Я полагаю, что самого купца уходили, денег при нем много было.
А сколько? полюбопытствовал приказчик.
Тысяч около десяти. Подглядели за ним, и капут.
Это только тебе так думается, а, может быть, купец где-нибудь и запутался.
Где запутаться? Он уж не молоденький и, по слухам, не кутила.
Может, и замёрз дорогою.
Все может случиться.
Кому что! Тебе вот купец этот дался, а у меня Степанида из головы не выходит. Женить меня хотят, а того не знают, что у меня на душе лежит.
Так что ж теперь делать-то? Насильно её не возьмёшь, сказал урядник, подстёгивая лошадку.
А если возьмём, тогда что будет?
За это под суд.
Будет тебе меня пугать! Ну, отдадут, так что ж, посижу в остроге, и опять выпустят, а Степанида будет всё-таки моя.
Надо ещё узнать, любит ли она тебя?
Если бы не любила, я и говорить бы о том не стал, а то любит, вот что!
Надо Наума Куприяныча за бока, он мужик сметливый, с его помощью, может, и удастся тебе завладеть своей красавицей.
Да, на него только и надежда, заключил приказчик, подъезжая к Решам около полуночи.
Небось, теперь вся деревня на покое, будить придётся, заметил урядник.
Что ж, отопрут, люди свои. К старосте или к Науму Куприянычу заехать?
К нему, что старосту тревожить, пожалуй, ещё напугаешь невесту твою, шутливо высказался урядник, и они подъехали к дому Чуркина.
Глава 65.
Урядник вышел из саней и постучался в окно; ответа не было. Он начал барабанить шибче. Слышно было, что в избе кто-то поднялся, в окне появилась человеческая Фигура и окликнула:
Кто там? что нужно?
Отоприте, свои люди! кричал урядник.
Сейчас, послышался ответ.
Это была Ирина Ефимовна. Она вышла в сенцы, разбудила Чуркина и сказала ему, что какие-то приезжие просятся в избу.
А кто такие? спросил разбойник.
Не знаю, говорят, что знакомые.
Осип, встань, да погляди, кого там принесло. Если, знакомые, то впусти, сделал распоряжение Василий Васильевич.
Осип поднялся, обулся, накинул на себя тулуп, отпер ворота и, протирая глаза, окликнул:
Что за люди?
Приказчик подошёл к нему и сказал:
Что, брат, или не узнаешь?
А, здравствуйте, милости просим, проговорил каторжник.
Наум Куприяныч дома?
У себя; с кем вы?
С урядником; в гости к вам приехали.
Пожалуйте, я вот ворота отопру, да побегу сказать о вас хозяину.
Урядник с приказчиком ввели на двор лошадей. Чуркин оделся наскоро и вышел на крыльцо с зажжённым фонарём, а Осип отправился в избу, известив Ирину Ефимовну о том, кто приехал, зажёг свечу, привёл в порядок комнату и встретил гостей с низкими поклонами.
Наум Куприяныч, ты уж нас извини, что не во время пожаловали, заговорил приказчик.
Весьма рад дорогим гостям! Осип, ставь самовар. Есть, что ли, вода-то? сказал разбойник.
Готова, ответил тот и принялся разводить самовар.
Ожидал ли ты нас в гости-то? спросил у Чуркина урядник, усаживаясь на лавку.
Как не ожидать? Вы давно обещались.
Ничего не поделаешь, вот он у нас чуть не помер, показывая на приказчика, сказал чин полиции.
Вот этого я и не знал, пожимая как бы от удивления плечами и уставив на приказчика глаза, произнёс разбойник.
Да, Наум Куприяныч, чуть-чуть разбойники не от правили меня на тот свет, проговорил молодой парень.
Не может быть!
Верно тебе говорю. В тот самый вечер, когда мы с тобой в последний раз виделись, это случилось. Так в голову саданули, что четыре недели в постели лежал совсем меня на тот свет, было, приготовили, исповедовали и причастили.
Ну, что ж, поймали их?
Нет, так они, как камень в воду, упали.
Расскажите же, как это случилось?
Я не могу даже и припомнить всего. Вот он всё знает, указывая на урядника, проговорил приказчик.
Урядник рассказал, как было дело. Осип все время стоял у печки и слушал. Чуркин с деланным ужасом выслушивал каждое слово рассказчика, потом подошёл к приказчику и, целуя его, произнёс:
Голубчик ты мой, кому ты худо-то сделал, и за что только на тебя накинулись злодеи!
Думали они, Наум Куприяныч, капиталом моим поживиться, да не удалось, на счастье, деньги свои я дома в то время оставил.
«Вон оно что», подумал Осип, прикрывая крышкой вскипевший самовар.
Однако, у вас на заводе не на шутку стали пошаливать, процедил сквозь зубы разбойник.
Какие это шутки, Наум Куприяныч! заметил урядник. Такие разбои пошли, что страсть! Вот ещё один купец из Верхотурья пропал, прибавил он.
Как пропал?
Так-таки, неизвестно, куда девался: вот теперь мы его и разыскиваем.
Давно ли это было?
Недели две, три тому назад. Был он у нас на заводе, получил много денег, уехал от нас и по сие время домой не возвращался. Говорят, что он через вашу деревню поехал.
Ничего мы об этом не слыхали. Как его звали-то?
Забыл я, вот сейчас в бумагах погляжу.
Урядник начал копаться в своём портфеле. В это время Осип покрыл стол скатертью, поставил на него приборы и самовар. Чуркин приказал ему подать водки и какой ни на есть закуски. Всё это он исполнил и стал опять к печке.
Ларион Николаевич Жохов, вот кто! сказал урядник, укладывая обратно в портфель бумаги. К тебе он не заезжал? обращаясь к Чуркину, спросил полицейский.
Был какой-то; мало ли их ко мне заезжают! Какой он из себя-то?
Не знаю, я его не видал, а по описанию, лет пятидесяти.
Может, и был, всех не запомнишь.
Вот теперь и ищи его, метели такие были, может, он и замёрз где-нибудь, проговорил приказчик.
Если бы замёрз, видно было бы, сказал урядник.
Как ты его увидишь, занесло снегом, и шабаш.
С лошадьми-то, да с кучером? Небось, он не один ехал.
Для нас это дело наплевать; справились, так и ответим: «Нет, мол, никаких о нем слухов», и всё тут, порешил урядник.
Ну, Наум Куприяныч, как ты поживаешь, что нового в деревне? спросил приказчик.
Живём, как видите, хлеб жуём, а новости какие у нас? Все по старому.
А Степанида здравствует?
Что ей делается, здравствует, да замуж собирается за кузнецова сына, обновы шьёт, вот и все тут.
Приказчик почесал за ухом, поглядел на урядника, выпил рюмку водки, пригладил на голове волосы и продолжал разговор о своей возлюбленной.
Да что она тебе далась, неужели же ты в Тагиле себе невесты не найдёшь? заметил ему разбойник.
Если бы нашёл, и спрашивать бы о Степаниде не стал; полюбил я её так, что без неё мне и жизнь стала не мила; хворал я, да на горе, знать, выздоровел; помоги ты мне завладеть ею.
Ах, ты, бедовый! Как же я это устрою?
Как-нибудь оборудуй, чем хочешь, я тебя за это поусердствую.
Надо, вот, с Ириной Ефимовной посоветоваться: бабы лучше придумают; нечего делать, похлопочу.
Спасибо, друг, на добром слове.
Однако, надо нам малость и уснуть, утро мудрёней вечера, сказал урядник и попросил Осипа устроить ему на скамье постель.