И то верно, согласился Дрейк. Берись с другого конца.
Лагерь был разбит в ста ярдах от берега, на вырубке, где находилась брошенная туземцами деревушка. Кладоискатели сумели заново покрыть пальмовым листом несколько хижин. Стоял тут и старый сарай для копры, крытый оцинкованным железом, в нем они держали припасы. Сюда даже долетал слабый ветерок с моря. За вырубкой сплошной серо-зеленой стеной поднимались джунгли.
Соренсен и Дрейк опустили ящик на землю. Капитан он сопровождал их и нес газеты посмотрел на хилые лачуги и покачал головой.
Не хотите промочить горло, капитан? спросил Соренсен. Вот только льда у нас нет.
Не откажусь, сказал капитан. Он не мог понять, что за сила гонит людей в такую забытую богом дыру в погоне за мифическими испанскими сокровищами.
Соренсен вынес из хижины бутылку виски и алюминиевую кружку. Дрейк, вооружившись отверткой, сосредоточенно вскрыл ящик.
Как на вид? спросил Соренсен.
Нормально, ответил Дрейк, осторожно извлекая детектор. Смазки не пожалели. Повреждений вроде бы нет
Он отпрыгнул, а капитан шагнул и с силой вогнал каблук в песок.
В чем дело? спросил Соренсен.
Похоже, скорпион, сказал капитан. Выполз прямо из вашего ящика. Мог и ужалить кого. Мерзкая тварь!
Соренсен пожал плечами. За три месяца на Вуану он привык к тому, что кругом кишат насекомые, так что еще одна тварь погоды не делала.
Повторить? предложил он.
И хочется, да нельзя, вздохнул капитан. Пора отчаливать. У вас все здоровы?
Пока что все, ответил Соренсен и, улыбнувшись, добавил: Если не считать запущенных случаев золотой лихорадки.
Здесь вам ни в жизнь золота не найти, убежденно произнес капитан. Через полгодика загляну вас проведать. Удачи!
Обменявшись рукопожатиями, капитан спустился к лагуне и поднялся на шхуну. Когда закат тронул небо первым розоватым румянцем, судно отчалило. Соренсен и Дрейк провожали его глазами, пока оно одолевало проход. Еще несколько минут его мачты просматривались над рифом, потом скрылись за горизонтом.
Ну, сказал Дрейк, вот мы, сумасшедшие американцы-кладоискатели, снова одни.
Тебе не кажется, что он что-то почуял? спросил Соренсен.
Уверен, что нет. Мы для него безнадежные психи.
Они ухмыльнулись и взглянули на лагерь. Под сараем для копры было зарыто золотых и серебряных слитков примерно на пятьдесят тысяч долларов. Их откопали в джунглях, перенесли в лагерь и снова аккуратно закопали. В первый же месяц экспедиция обнаружила часть сокровищ со «Святой Терезы», и все указывало на то, что найдутся и остальные. А так как по закону никаких прав на остров у них не было, они совсем не спешили трубить об успехе. Стоит известию просочиться, как алчущие золота бродяги от Перта до Папеэте все как один ринутся на Вуану.
Скоро и ребята придут, сказал Дрейк. Поставим мясо тушиться.
Самое время, ответил Соренсен. Он прошел несколько шагов и остановился: Странно.
Что странно?
Да этот скорпион, которого раздавил капитан. Он исчез.
Значит, капитан промазал, сказал Дрейк. А может, только вдавил его в песок. Нам-то что за забота?
Да в общем никакой, согласился Соренсен.
2
Эдвард Икинс шел по зарослям, закинув на плечо лопату с длинной ручкой, и задумчиво сосал леденец. Первый за много месяцев леденец казался ему пищей богов. Настроение у него было прекрасное. Накануне шхуна доставила не только инструменты и запчасти, но также продукты, сигареты и сладости. На завтрак у них была яичница с настоящей свиной грудинкой. Еще немного и экспедиция приобретет вполне цивилизованный облик.
Рядом в кустах что-то зашуршало, но Икинс шел своей дорогой, не обращая внимания.
Это был худой сутуловатый человек, рыжеволосый, дружелюбный, с бледно-голубыми глазами. Он не умел располагать к себе и понимал, как ему повезло, что его взяли в экспедицию. Хозяин бензоколонки, он был беднее других и не смог полностью внести в общий котел свою долю, из-за чего его до сих пор грызла совесть. В экспедицию его взяли потому, что он был страстным и неутомимым охотником за сокровищами и хорошо знал джунгли. Неменьшую роль сыграло и то, что он оказался опытным радистом и вообще мастером на все руки. Передатчик на кече работал у него безотказно, несмотря на морскую соль и плесень.
Теперь он, понятно, мог внести свой пай целиком. Но раз они и в самом деле разбогатели, это теперь уже не считалось. Вот если б найти какой-нибудь способ
В кустах снова зашуршало.
Икинс остановился и подождал. Кусты дрогнули, и на тропинку вышла мышь.
Икинс остолбенел. Мыши, как большинство диких зверушек на острове, боялись человека. Они хоть и кормились на лагерной помойке, когда крысы первыми не добирались до отбросов, однако старательно избегали встречи с людьми.
Шла бы ты себе домой, посоветовал Икинс мыши.
Мышь уставилась на Икинса. Икинс уставился на мышь. Хорошенький светло-шоколадный зверек величиной не больше четырех-пяти дюймов вовсе не выглядел испуганным.
Пока, мышенция, сказал Икинс, некогда мне, у меня работа.
Он переложил лопату на другое плечо и повернулся, чтобы идти. Поворачиваясь, он краем глаза уловил, как метнулось коричневое пятнышко, и инстинктивно отпрянул. Мышь проскочила мимо, развернулась и подобралась для повторного прыжка.
Ты что, спятила? осведомился Икинс.
Мышь ощерила крохотные зубки и прыгнула. Икинс отбил нападение.
А ну, вали отсюда к чертовой матери, сказал он. Ему подумалось: может, она и вправду сошла с ума или взбесилась?
Мышь изготовилась для новой атаки. Икинс поднял лопату и замер, выжидая. Когда мышь прыгнула, он встретил ее точно рассчитанным ударом. Потом скрепя сердце осторожно добил.
Нельзя же, чтобы бешеная мышь разгуливала на воле, произнес он. Но мышь не походила на бешеную она просто была очень целеустремленной.
Икинс поскреб в затылке. А все-таки, подумал он, что же вселилось в эту мелкую тварь?
Вечером в лагере рассказ Икинса был встречен взрывами хохота. Поединок с мышью такое было вполне в духе Икинса. Кто-то предложил ему впредь ходить с ружьем на случай, если мышиная родня надумает отомстить. В ответ Икинс только сконфуженно улыбался.
Два дня спустя Соренсен и Эл Кейбл в двух милях от лагеря заканчивали утреннюю смену на четвертом участке. На этом месте детектор показал залегание. Они углубились уже на семь футов, но пока что накопали лишь большую кучу желтовато-коричневой земли.
Видимо, детектор наврал, сказал, устало вытирая лицо, Кейбл, дородный человек с младенчески-розоватой кожей. На Вуану он спустил вместе с потом двадцать фунтов веса, подхватил тропический лишай в тяжелой форме и по горло насытился охотой за сокровищами. Ему хотелось одного поскорей очутиться у себя в Балтиморе, в своем насиженном кресле хозяина агентства по продаже подержанных автомобилей. Об этом он заявлял решительно, неоднократно и в полный голос. В экспедиции он единственный оказался плохим работником.
С детектором все в порядке, возразил Соренсен. Тут, на беду, почва болотистая. Тайник, должно быть, ушел глубоко в землю.
Можно подумать, на все сто футов, отозвался Кейбл, со злостью всадив лопату в липкую грязь.
Что ты, сказал Соренсен, под нами базальтовая скала, а до нее самое большее двадцать футов.
Двадцать футов! Зря мы не взяли на остров бульдозер.
Пришлось бы выложить круглую сумму, примирительно ответил Соренсен. Ладно, Эл, давай собираться, пора в лагерь.
Соренсен помог Кейблу выбраться из ямы. Они обтерли лопаты и направились было к узкой тропе, что вела в лагерь, но тут же остановились.
Из зарослей, преградив им дорогу, выступила огромная, безобразного вида птица.