Ты суешь нос в дела, которые тебя не касаются! перебила Наурин. Хотя чего еще от тебя ожидать? Тебе же хватало наглости совать член куда не положено целых пятнадцать лет.
Хватит, Нури! взревел Асфанд.
Я велела тебе не вмешиваться, сурово отозвалась та. Я всего лишь следую инструкциям сестры. Что тут непонятного?
Твоя сестра мертва, напомнил муж. Перестань руководствоваться ее дневником. Невозможно понять, чего она хотела, просто читая записи в блокноте.
О, так, значит, мне просто наплевать на ее просьбы, да, Асфанд? Уверена, уж ты-то знал, чего она хочет, сказала Наурин, глядя на него в отражении зеркала. Думал, я не в курсе ваших темных делишек? Но я все знала.
И позволяла этому продолжаться, тихо отозвался Асфанд, будто делясь тайной. Ты могла нас остановить.
Наурин поднялась из-за туалетного столика, раздувая ноздри, и направилась к кровати.
Ты прав, сказала она, укладываясь и выключая настольную лампу. Вас должна была остановить я. Но я, идиотка, считала, что мой муж и сам понимает, что изменять жене нехорошо да еще и с ее собственной сестрой!
Нури, не устраивай драм.
Наурин упала лицом в подушку, глубоко вжалась в ее мягкие недра. Асфанд медленно побрел на открытую веранду и зажег сигарету в надежде немного успокоить нервы. Вскоре всхлипы Наурин сменились тихим храпом, но и он напоминал Асфанду о ее незримом присутствии, вызывающем тревогу, как и о ее гневе из-за его прошлых ошибок.
Ссоры и соболезнования
Сорайя сидела на тонкой полоске ухоженного газона, жесткий срез травы впивался в мягкую кожу ее ладоней. Паллав красного сари Назии был небрежно закинут за спину. К плечу девушки полз муравей, но она не обращала внимания на легкую щекотку, отдававшуюся вдоль позвоночника. Словно завороженная, она глядела на вечернее небо, испещренное пятнами розового и серого, позабыв даже, насколько неловко ей было в этом сари.
Глупая девчонка! сердито проворчала Би Джаан, увидев ее из крыла прислуги. Затем вразвалочку спустилась в сад и замахала руками в воздухе.
Сорайя опустила голову и обернулась к тетушке, морок спал.
Ты чего уселась на траву? по мере приближения к племяннице голос Би Джаан становился все более грозным. Испортишь сари Назии-апа. Как можно быть такой легкомысленной? Знаешь, как ей было дорого это сари? Она настояла на том, чтобы надеть его на свадьбу, хотя ее мать категорически возражала.
Это больше не сари Назии-апа! воскликнула Сорайя, размахивая руками так, будто отгоняла слова Би Джаан прочь. Теперь оно принадлежит мне. Погляди, я похожа на героиню индийского фильма?
Нечего марать сари травой! возмутилась Би Джаан, поднимая племянницу с земли и отряхивая ее одежду от малейших следов грязи. Мне нужно уложить тебе волосы. Назия-апа обожала начес. Идем, не трать мое время. Чтобы через минуту была в нашей комнате.
По дороге к комнатам прислуги Би Джаан мысленно отругала себя за резкость. Все долгие годы службы в этом доме экономка беспрекословно подчинялась приказам Наурин, всякий раз пряча недовольство в самый дальний уголок души. Но смерть Назии-апа вынудила ее, пусть и не вслух, но поставить под вопрос свою преданность и намерения хозяйки.
Так, запоминай, сказала Би Джаан, расчесывая волосы Сорайи в своей крохотной комнатке для прислуги, где они сидели на чарпой, которая служила им и кроватью, и диваном, и обеденным столом. Наурин-биби хочет, чтобы ты подала гостям чай, а потом ушла сидеть в комнату Назии-апа.
Экономку беспокоила невозмутимость, с которой хозяйка раздавала такие приказы. Они казались чужеродными и жуткими правилами, что нельзя ни обойти, ни нарушить.
Зачем она просит меня об этом? спросила Сорайя, озвучивая молчаливую тревогу тети. Все это как-то странно.
Делай, как велят! отрезала Би Джаан, но тут же пожалела о своей строгости. Хочешь сохранить работу или нет?
Сорайя сделала глубокий вдох и прикрыла глаза, на мгновение задержала дыхание, а затем выдохнула и открыла глаза. Она поймала свое отражение в маленьком зеркале, которое висело на ржавом гвозде, торчащем из стены.
Я прежде никогда не надевала сари, призналась она тетушке. Что, если я не смогу в нем ходить?
В день своей свадьбы Назия-апа задала мне тот же самый вопрос, засмеялась Би Джаан. Я ответила, что ей стоит послушать мать и надеть джора, за который заплатили баснословные деньги и который сшил знаменитый дизайнер Бунто Казми. И какая пакистанка станет надевать на свою свадьбу сари! Но она была непреклонна. Сказала, что оно принадлежало матери Салима-сахиба и дульха миан хочет, чтобы она его надела.
К концу этого незначительного рассказа о свадьбе Назии голос старой экономки совсем затих. По блеску в глазах тетушки Сорайя вдруг поняла, что Би Джаан с Назией связывало нечто гораздо большее, чем их мелочные перебранки. Прежде чем в их отношения ворвалась незваным гостем взаимная неприязнь, они любили друг друга. Неужели было так сложно почтить эту любовь вечеринкой, а не скорбеть о потере?
* * *
Ты уверена, что не будешь выделяться? прошептал Фарид, паркуя их серебряный «Цивик» у дома Наурин. Разве не дурной вкус заявиться на поминки в изумрудно-зеленом сари?
Долли порылась в сумке, вытащила блистер панадола, забросила одну таблетку себе в рот и запила ее глотком воды из стального термоса, который всегда держала в машине.
Не говори глупостей, откликнулась она, поднимая голову и хмуря брови. Нури сказала, это не поминки. Она назвала это прощальной вечеринкой для Назии.
Звучит как полнейшая чушь, прокомментировал Фарид. Никогда о подобном даже не слышал. Кто еще там будет?
По словам Нури, приглашены шесть человек. Будет Пино. Насчет Сабин не уверена. Мне тут нашептали, что бедняжка все еще обижена, что ее не пригласили на погребение матери. Еще, возможно, приедет Салим.
Салим?.. Фарид крепко сжал лоб ладонью. Не знал, что бывших мужей приглашают на подобные мероприятия. Кто еще?
Двух оставшихся гостей Нури не назвала. Сказала, сюрприз.
Не поминки, а вечеринка с сюрпризом! Вах! Фарид в замешательстве всплеснул руками.
Долли успокаивающе похлопала его по колену, но ее взгляд выдавал настороженность. Прожив тридцать лет в браке и вырастив двоих детей-транжир, Фарид стал еще более невыносимым, чем в молодости. За годы жена с большим трудом научилась усмирять его дурной нрав. Но с приближением старости начала понимать, что привычные методы уже не работают. Перепады настроения Фарида теперь граничили с тихой агрессией, что ужасно ее пугало. Долли пришлось мучительно переучиваться, отказываться от старых привычек и полностью менять налаженный ритм своей супружеской жизни.
Я думал, мы будем прощаться с усопшей, произнес Фарид после многозначительной паузы. И «сюрприз», и «вечеринка» звучат странно, когда в доме горе.
Давай не будем никого осуждать. Подыграем ради Назии, проговорила Долли. Эмоции душили ее. Мы должны с ней попрощаться.
Фарид открыл дверь автомобиля. Зажимая ухо ладонью, чтобы отгородиться от дорожной какофонии на улице, прошел к кованым воротам и позвонил в дверной звонок. «Тебе нужно с ней попрощаться, сказал он про себя. Она не дала тебе такой возможности после того, как ты ее предал».
* * *
Парвин Шах уютно устроилась в доме Наурин на черном диване от «Натуцци», в просторном салоне с высокими потолками. На ней был белый халат-кафтан, с ее полной шеи свисала нитка жемчуга она выглядела как женщина, которая привыкла к смерти или, по крайней мере, умеет одеваться сообразно поводу. Сабин сидела рядом с ней в своем бежевом шальвар-камиз, ее пепельно-каштановые волосы были собраны в небрежный хвост, спадавший на тонкие плечи. Она молча разглядывала комнату, где подростком видела свою мать в объятиях дяди Асфанда. Тетя Наурин, конечно, сменила интерьер, поставила обитые кожей итальянские диваны вместо резных козеток, но Сабин все равно могла указать точное место, где она их застала, возле деревянной напольной лампы. Она видела их и в других частях дома, но не смела говорить об этом матери. За все эти годы Наурин так и не убрала лампу с ее привычного места у окна. Ее присутствие нервировало Сабин.