Василий Генералов
Сквозь серое небо
Пролог
Первый день. Случилось что-то действительно страшное. Нам толком не сообщают что, но все мои друзья встревожены. Говорят, какой то взрыв, извержение, небывалой силы. Что, это может повлиять и на нас. По правде говоря, даже я почувствовал толчок, удар непонятной волны. Но ведь, это где-то далеко. У нас, же жизнь идёт своим чередом. Я стараюсь лишний раз не переживать, не захламлять голову всякой чепухой. Мы же в двадцать первом веке. Всё должно быть в порядке.
Пятый день. За окном заметно похолодало. Мы с семьёй, прижавшись к электрообогревателю, молча сидели на нашем диване. Утром с работы позвонили и сказали, что можно не приходить. Не знаю в чём причина этого, надеюсь, меня не уволят. Неужели всё изменилось? Совершенно не вовремя, у нас маленький ребёнок, а старшему только исполнилось четыре. Как мне их прокормить, позаботится Защитить? По телевизору сказали не волноваться. Всё под контролем. Но сегодня на улице были демонстрации. Повсюду огонь. Боже, главное не волноваться, всё будет хорошо.
Пятнадцатый день. С неба начал падать пепел. Электричество отключили два дня назад. Интернет и телефонная связь не работают. Пытался прийти на работу, но дверь была заколочена. У нас заканчивается еда, а в магазины несколько день уже не поставляют продукты. Я пытался поговорить со своими знакомыми, но всем не до нас. Люди всё больше замыкаются на себе. Температура опустилась ниже нуля, чёрт, да сейчас же лето! Где то вдалеке я слышал крупные взрывы. Новости почти не доходят до нас, но понятно, что всё это надолго.
Один месяц. Утром обнаружили бездыханное тело нашего младшего ребёнка. Малыш замёрз в куче пелёнок. У меня уже нет сил, плакать. Нет сил, убиваться горем. Жена проплакала несколько часов, и теперь, сидя в углу, лишь молча дрожит. Старший жутко кашляет, надеюсь это не пневмония. Выхода нет, нужно уходить. Улицы замело толи снегом толи пеплом. Нет воды, кончилась еда. Вчера в дверь пытались выломать два непонятных человека. Кричали, чтобы выходили. Мы затаив дыхание смотрели на входную дверь, сотрясавшуюся под ударами ног. Не добившись желаемого, они ушли. Не знаю надолго ли. Я же глава семьи. Защитник. Как мне справится с этим?
Месяц и один день. Я лежу на ледяном асфальте, облокотившись на здание. На голову падает пепел. Семьи нет. Как только мы вышли из дома, случилось нападение. Их было четверо или пятеро, не заметил. Я не слышал, что они от нас хотели Денег? Еды? Всё это ушло в туман. Из живота медленно стекает кровь, но боли я уже не чувствую. Неподалёку разбросаны тела моих самых дорогих людей. Смотрю, как их покрывает серой, холодной вуалью. Взгляд поднимается наверх. А там лишь бесконечность растворяется в свинцовом небе.
Глава 1
Холодное утро. Костёр, этот крошечный огонёк в ледяном лесу, почти догорел. За всю ночь, мои глаза ни разу не сомкнулись. Нормальный сон? Я уже давно забыла, что это такое. Онемевшими руками с трудом разворачиваю карту близлежащей местности. Впереди лежит небольшой городок, который в этом дорожном указателе называется Посконь. Каждый проходящий на моём пути город таил в себе как спасенье, так и возможную гибель. Можно сказать гораздо более вероятную. Но еды оставалось на день, мёртвый лес уже давно не был источником хоть какой-то еды, а ближайшие населённые пункты были или заброшены ещё очень давно или недосягаемы. Последний шанс стоит впереди, а над ним повис знак вопроса. Ноющая боль, уже привычно пронзила внутреннюю часть ладони. Посмотрела на шрам. Да, ждать, что он, когда-либо исчезнет, было глупо. Прошло уже шесть лет, но каждое утро руку словно жалит огонь. Горячая сталь ножа, снова и снова проходит по коже. Выбрось, выкинь это из головы, сейчас выбора нет. До городка было шесть километров.
В последние дни рацион не отличался сильным разнообразием. Попытка растянуть пару банок фасоли, запивая это не совсем чистой водой. Поев, и начав прятать свои вещи в потрёпанный рюкзак, рука случайно наткнулась на фотографию родителей. Старая и довольно выцветшая. Немного потрескавшаяся по краям, но такая родная Она и отцовский складной нож были последним напоминанием о семье. С минуту вглядываюсь в неё. Что нового хочу я в ней увидеть? Всё те же лица. Всё те же улыбки. Кажется им тут как мне? Или немного больше. Молодые, счастливые, ещё до всего этого. Бережно складываю и прячу обратно. Как обычно, в такие мгновения сквозь всё тело проходит дрожь. То, чего нет, уже нет рядом, так реально встаёт пред глазами. И та боль она не убывает, не уходит. Возможно, немного притупилась, как и любые чувства во мне. Ладно, хватит впадать в уныние, нет времени, нужно двигаться.
В походном рюкзаке, который я нашла пару лет назад в одном заброшенном городке, лежало немного одежды, кое какие лекарства, остатки еды и бутылка воды. Брезент, ткань, из которой был сшит рюкзак, казались вечным. Цвет серый, наверно, по пришествие времени и слоям налипшей грязи уже и не понять, но выбирать не приходится. Вода в этом мире, к сожалению, тоже заканчивалась. Нет, найти её не проблема, но вот пить. Я бы не рискнула. Источники пресной воды постепенно очищались после кислотных дождей двадцатых годов и массовый выбросов, я даже не знаю чего, но жидкость из крупных рек и озёр это всё ещё чистый яд. Крупным везеньем было найти родник или закрытый колодец. Хотя бы маленький, но быстро текущий ручеёк. Смерть от жажды? Неприятная перспектива, с которой я живу уже девятнадцать лет. Может быть, в этом городке остались места с закрытой водой. Вряд-ли, но другого выбора у меня нет. Собрав вещи и присыпав костёр, я двинулась вперёд.
Серый осенний лес, покрытый голыми деревьями. Привычно иду по немного замёрзшей земле. Нужно ловить момент, ведь к полудню превратиться в болото. Запрокинув голову, я всмотрелась в небо. Старая привычка. Оно было затянуто густыми облаками из пепла и сажи. Отец как то рассказывал, что раньше, днём, небо было прозрачным, и голубым, как утренняя роса. Никогда не понимала этого сравнения. Грязная вода на ржавом металлоломе. А ночью же, посмотрев ввысь, взгляду открывалось поистине впечатляющее зрелище, мириады ярких точек, которые люди называли звёздами. И их было так много, что всех песчинок на нашей планете не хватило бы, что бы их сосчитать. А в особо счастливые моменты, все эти звёзды вливались в огромную реку необычайной красоты. Дорога, переливающаяся сотнями ярких красок, от ослепительно жёлтого оттенка, до глубокого фиолетового цвета. Папа называл её Млечный путь. Млечный путь, поток из молока с кисельными берегами. Мечта всей моей жизни поднять голову и увидеть её. Те волшебные миры, которые возвышаются над нами. Та невообразимая глубина, таившаяся, где то там. Но каждый раз, когда я поднимала голову, всегда было только серое небо. Каждый день, каждый час. И днём и ночью. Всегда. Эта нескончаемая тьма настала ещё до моего рождения, в далёком краю, названия которого я уже и не помню. Случился природный катаклизм. Родители говорили, что-то вроде того, что всё нутро земли вырвалось на поверхность нашей Земли, и покрыло небо непроницаемой пеленой. И всё произошло так стремительно, что никто не мог это предотвратить. Я всегда относилась к этой истории со скепсисом. Люди, которые смогли построить все эти гигантские города и стальные чудеса техники не смогли предотвратить природный катаклизм? А может они были заняты чем то «более важным»? Осталось же после них лишь руины уже бесполезных мегаполисов. Я часто думала, об этом, кто же мы, вершина эволюции или лишь более высокая ступень развития насекомых. Большие муравьи, способные только производить увеличенные копии муравейников? Как часто повторял мой отец, люди же не всесильны. Не знаю, что волновало людей раньше, но это привело вот к чему. Наступила вечная осень: голод, холод, и в придачу миллионы погибших. Похоже, теперь исправить всё это могло лишь время.