ххх
Приглашение на ежегодный праздник День ВДВ получила от десантника, героя статьи.
Мы культурно отмечаем праздник.
В фонтане?
Нет, это хлеборезы туда прыгают (те, кто на военной кухне отсиживался), а мы культурные. Берём пакетик с бутылкой водки, закуской, газеткой и в парк. Культурно отмечаем на природе. Приходите.
Каждый год в памяти десантника только и остаётся, что «разложил закуску, сел на зелёную травку, вспомнил боевых товарищей». А трэш в виде разорванных на груди тельняшек, криков «бей хачей, спасай Россию!», массовой драки стираются из памяти.
Почему синяки на руках?
Полицейские сами напросились! невинно смотрит голубыми глазами десантник.
ххх
Зимой нужно кормить уток и белок, сказала Курла Мурлянишна, редакторша, вбежав в кабинет в дорогой норковой шубе. Мне так жалко этих голодных зверей, многие не могут пережить зиму. Хлеб беру просроченный в ларёчке, продавщица меня знает, и дешевле продаёт. Хочешь, себе возьми, тебе и такой пойдёт, продолжала, с ненавистью поглядывая на меня. Купила сегодня кедровых орехов для белок и батоны для уток, продолжала она, гордясь собственным благородством и ожидая оваций.
Всего неделю назад она утверждала:
Я правильно воспитываю внучку. Говорю, что норковая шуба трупы несчастных животных и нельзя носить натуральный мех.
Молчу. Мой творческий потенциал не имел тут востребования. Ранее редакторы твердили одно: «Пишите, пишите больше». А в этом журнале мне приходилось клеить конверты, рассылать почту, бегать курьером по городу. Творчеству хотелось вырваться на свободу, и каждое утро в пять часов оно вылетало страницами рассказов. Высокоудойную корову, дающую отборные сливки, не доили, привели на пустырь:
Хочешь доись, хочешь не доись. Но при этом привязали к бетонному столбу с надписью «жадность». Курла экономила на ставках, решила, что достаточно одного сотрудника, который будет пахать. Ей не было никакого смысла развивать проект до толстого, степенного издания, поскольку самой пришлось бы больше трудиться.
Курла Мурлянишна, а почему моей фамилии нет в журнале?
Да ты кто, чтоб тебя туда вписывать? удивилась Курла. Ты же не работаешь, ты просто сидишь!
Никогда не сидела, никогда не была на зоне.
Я кандидат наук, а ты кто?
Рабыня Изаура
Да знаешь ли, что у меня зарплата меньше, чем у тебя?
Тут я поняла, что Курла пошатнулась и без того зыбким разумом:
Тогда это я должна была отдыхать летом с дочкой в Греции, ездить на стажировки в Париж и в Израиль.
Должна быть благодарной за то, что взяла тебя на работу, подобрала на улице. Не было ни работы, ни жилья! Вообще не понимаю, что тут расселась? У нас Скай-Линг отключили, телефон не работает, езжай скорей в Москву в офис и подключи новый тариф. Говорят, там большие очереди. Чтобы не чувствовать себя бездельницей прихвати рукопись.
И с этими словами она пнула меня под зад.
Да, у такого редактора, который даже из еврейского отеля стащил ручки, и евреям нечем стало писать, всю жизнь будешь ходить в чёрных литературных рабах и никогда не вымолишь прибавку к скудной зарплате.
ххх
Как-то Курла провела хитрую иерархию, включив себя, своих детей и внуков в высшую касту белых людей, а меня в низшую.
Сын прочитал книгу про Индию, говорила она. Там есть больницы для бедных, в них живут люди, которые потом становятся донорами внутренних органов. Считают за великую радость, ведь там поят и кормят бесплатно.
Она испытующе смотрит на меня, словно ждёт. И взрываюсь:
Как повезло, что живу в России! У меня за проживание в общежитии и скудную похлёбку не вырежут почки, кусок печени и даже сердце целиком!
Не дождавшись от меня слов благодарности, редакторша продолжает:
Там такая судьба: если мальчик, то будешь батраком, а вот если девочка то проституткой.
Вновь смотрит на меня.
Не такая уж и плохая профессия, замечаю. Всегда сыта и всегда при мужике.
Глупые бредни её были не самым страшным испытанием за весь день.
Ближе к вечеру, когда лес из окна был уже не виден, а плафоны на потолке лениво освещают комнату, бухгалтер и редактор стали писать отчёт в местную администрацию.
Ты его не отправляй, это учётчик зарплаты, брось на почту в черновики. И почему-то потупила глазки.
Не надо в черновики, сразу отправь с почты, дала указание редактор.
Я взглянула в это штатное расписание. Напротив моей должности раскидала своё жирное тело толстая, богатая цифра. Но в соседней графе рубила её пополам обозначенная половина ставки, хотя трудилась я каждый день с утра до самого позднего вечера. Вот как можно ловко врать!
Мечтала о смене работы. На поиски нового вакантного места не хватало сил, похлебка виновата. В голове сложились несколько строк резюме. Не покидало ощущение, что хорошие места давно заняты пусть и бездарными, но зато чьими-то родственниками.
ххх
Весь мир тоже давно съехал с катушек. Четыре слона, что поддерживали Землю, вдруг решили покататься на роликах, и мировое равновесие пошатнулось В крупнейшей типографии Японии разлилась краска.
А Курилы-то наши, посмотрели японцы в карту.
Экономисты снова заговорили о глобальном финансовом кризисе. Оказалось, что деньги и акции компаний совсем ничего не стоили. Если вдруг затопило Германию, то евро тут же теряло свой вес. Если вдруг в Америке запасы нефти истощились, то баррель рос в цене. Люди как-то неправильно построили свой мир. Они жили за счёт смерти несчастных древних ископаемых чёрного золота.
Я сошла с ума давно. Решила, что если можно убежать от смерти мужа с ножом- то можно убежать от нищеты.
За время литературного рабства в редакции обнищала, вещи превратились в одежду для пугала. Ночью дети нищеты Кризис и Моль -прокрадывались в шкаф и грызли добротные колготки, сапоги, молнии на куртках, ручки у сумочек. Не хватало денег на стоматолога, кусок корня упрямо торчал вверх острым концом, продыроколил язык. Когда я уходила на работу, старуха и дети съедали продукты, и вечером на ужин была пустая тарелка оскал нищеты, выкидыш российского капитализма.
Проклятая старуха добралась до окна сломала задвижки, и в комнате похолодало. Я спала под тремя одеялами, а на голову надевала старые колготки, в которых сделала прорези для глаз дабы проснуться вместе с солнцем.
ххх
Найти работу в большом городе только кажется простым делом. Когда приходила в издание, взглянув на моё резюме, работодатели начинали меня выпроваживать:
Не возьмём ни за что!
Почему?
Издания, где работали, закрылись!
Но я не виновата Это Кризис постарался
Правду не воспринимали, а сын нищеты проделывал свои мерзкие делишки. Кругом были только мошенники.
Не можем взять в штат, редактор правдоборец смотрел чистыми глазами. Только пятьсот рублей за полосу можем вам платить.
А что, журналистов моего профиля много в вашем городе?
Мало! Но Кризис!
Борьба за прозрачные расходы в сельском хозяйстве привела это издание к плагиату: мой материал, опубликованный в журнале, они нагло разместили на своём сайте, лишь слегка отрерайтив.
ххх
К пяти часам особняк пустеет. Типографские работники торопятся домой, остаюсь в двухэтажном доме одна. Охранник приносит ключи, бегу за ним до входной двери, чтобы закрыться изнутри на задвижку. Поговаривают, что по лестницам и длинным коридорам погуливают привидения. Не пугают потусторонние лики. Здесь есть более мерзкий житель, обосновавшийся давно Смерть. Пока я закрываю за охранником дверь, она успевает выскочить из угла комнаты, сесть за компьютер и зайти в почтовый ящик. Открывает только что пришедшее письмо от одной иностранной фирмы:
«Уважаемая Наталья!