Тебя послушать, так кровь советника на руках капитана? уточнила Рейчел.
Именно так, согласно кивнул Финтан.
Тогда на чьих руках кровь генерала Норрейса? спросила она, еще больше подобясь в улыбке смертоносной хладнокровной змее.
Рыжий Лис не мог не ответить этой улыбке. Горячей живой кровью наполнилось сердце, и благотворный дух утробно замурлыкал, как сонный верховный хищник. В голосе госпожи, а слова Рейчел были произнесены голосом царственной, по-восточному жестокой госпожи, звучала непоколебимая уверенность. Тот неотвратимый рок, который Финтан лишь собирался свершить, звучал как приговор, притом уже исполненный, и исполненный безукоризненно. Как будто кровь уже освятила руки, Рыжий Лис опустил взгляд. И хоть глаза не видели черных пятен, сердце билось живо и пылко.
На его собственных, ответил Финтан. Да будут свидетели ангелы Рая и Ада: у него был шанс расправиться с нами обоими, и он его упустил. Нынче грядет не справедливость, но возмездие. Если госпожа спрашивает, чья кожа и одежда испачкается в крови Норрейса, то это буду я. Если госпожа спрашивает, кто нас троих подвел к такому исходу, что кровь этой свиньи должна быть пролита, то это был Норрейс.
Несколько мгновений назад душа Финтана воспряла ото сна благодаря словам Рейчел, от ободряющего напоминания, которое может дать лишь верный соратник. Сейчас же пришла очередь Рыжего Лиса открыть душу, объятую тем же страшным пламенем, той же ненавистью к общему врагу. Рейчел слушала, прикусив губу. Очень хотелось сказать, что глаза наполнялись безумием они блестели, но не от счастья и боли, а от их безумного и даже неправедного союза. Есть час большой радости и большой скорби, и не безумие ли идти под руку одновременно с каждым? Все же не было слова ближе, чем безумие. Отринув тот благоговейный трепет, который охватывал Рейчел, раздувал ноздри и волнительно вздымал грудь, отринув прочие неуловимые, неописуемые преображения облика, все же, говоря о взгляде, кроме безумия, ничего на ум и не приходило. Но ум, при всем высокомерии и претенциозности, никогда не мог охватить вещи такого великого порядка, как жизнь и смерть, и уж как часто путал этот хваленый разум праведное от преступного тут и вовсе смех берет. Да и сейчас смех слетал с уст, рассеченных шрамом. Рейчел смеялась, радостно видя, как много запала в душе Финтана. Когда много лет проводишь в одинокой борьбе, как же сладка отрада видеть верного слугу и соратника, который связан с твоей судьбой не страхом и принуждением до этой грубой меры всегда можно дойти, а внутренним пламенем собственного сердца. И этим пламенем Финтан был наполнен, соткан из него.
Мне радостно видеть, с каким участливым восторгом ты смотришь на меня, произнес Рыжий Лис. И так же мне радостно самому смаковать этот упоительный час, до которого, увы, предстоит еще дожить.
И остаться в своем уме, добавила Рейчел.
А вот это вовсе не обязательно, пожал плечами Финтан.
В самом деле виновато призналась мисс Норрейс.
Почесав висок, девушка убрала кудрявую прядь за ухо и перевела дыхание.
Я хотела просить тебя поговорить с капитаном, собравшись с духом, молвила Рейчел.
Рыжий Лис недовольно поджал губы, но кивнул, готовый дальше внимать.
Твой сон все еще подобен пугливому зверю? спросила она.
Ответом был короткий кивок.
Теперь мы понимаем, о чем ты говорил, с тяжелым вздохом призналась Рейчел. Мы не спим, и мы слышим, что в лагере есть жизнь. Даже сейчас, когда от дома отделяет чертов океан, тут есть жизнь, я вижу и слышу ее каждый вечер. Она поет и играет в лице этих вороватых пройдох. Они избрали себе в покровители Великана-плотника, этого громилу Эдварда. Вечерами они веселятся, пока мы с братом сидим и напрягаем слух, чтобы уловить отзвуки тамошней забавы. Так и сидим подле «Пеликана», гадая, над чем на этот раз смеется команда «Мэриголда».
И вы как собаки цепные сидите у «Пеликана», понять не могу? спросил Финтан. Кто из нас с ним перекидывается в картишки? По мне, так твое слово всяко приятнее капитану и имеет больший вес.
Поэтому я не хочу терять расположение капитана, ответила Рейчел и положа руку на сердце добавила: Ради нас обоих.
Финтан поджал губы и закатил глаза.
И как же мне отпросить вас с братцем погалдеть со здоровяком Эдом? спросил он.
Кто из нас Рыжий Лис? прищурившись, спросила Рейчел. Ты всегда умел подбирать слова, пока замахиваешься.
Но ты же подбираешь их так, что и замахиваться не приходится, парировал Финтан. Какой-то очарованный ублюдок сделает все за тебя.
Рейчел приподняла подбородок. Прищуренные, ее глазки сделались совсем змеиными.
Ты не ублюдок, коротко заметила она.
Не спросила, не уточнила, а заявила с твердой и спокойной уверенностью. Как будто перед этой заявленной истиной она привела долгую и разъяснительную речь, собрала всю цепочку, где факт цепляется за факт и в общей сложности куется даже не цепь, а звонкое неуязвимое полотно кольчуги. С такой броней и впрямь под стать не говорить, а заявлять, просто ставить перед фактом, не оставляя и проблеска возражения.
Финтан повел бровью. Было неожиданно, но слова не повергли в оцепенение.
Нет, выдохнул наследник Макдонеллов.
Впервые ли он вспомнил о своем роде? До этого момента не было позволения, с того рокового отречения и проклятия Сорли. Что-то резануло в памяти, и Рыжий Лис никак не мог назвать старика Макдонелла отцом. Яд отречения первым делом разит ум и только сейчас дошел до сердца. Финтан глубоко вздохнул и кивнул, смирившись с тем, что сейчас выпало на его долю в безотрадной бухте Сан-Хулиан.
Наступил еще один день. Время осторожно шагало, как будто по свежему тонкому льду, и как будто первый устрашающий треск уже дал о себе знать, и время сразу же замедлило свой ход, боязливо оглядываясь по сторонам, прицениваясь, куда же безопаснее держать путь. Но путей было не так уж и много.
В этот очередной наступивший день, абсолютно без разницы, какой именно, Финтан отправился к капитану. Дрейк встретил в своей палатке, в тени которой хранился мрак вечереющего неба. То был особенный полуприглушенный и умирающий свет, еле тлеющий, но все еще способный внимать аудиенции.
Кэп, поклонился Рыжий Лис.
Френсис сидел за столом. Он недовольно выдохнул, как будто гость отвлек от чего-то важного. Может, за тем, как капитан глядел в непробудный сумрак, и таилось что-то важное, и в тот миг вершилось решение, которое наконец пробудит экспедицию от зимней спячки. Если такое решение и зрело, то не успело достаточно напиться соком и спряталось куда-то подальше в закоулки разума, видимо, смутившись вошедшего. Удручающий вид капитана не сулил ничего доброго. Предвкушая непростую задачку даже для Рыжего Лиса, Финтан начал говорить после того, как Дрейк подал знак. Взгляд капитана оставался рассеянным, фигура полуотвернута.
Пока я стоял в дозоре, нечто смутило меня, доложил Финтан.
Резкий удар о стол. Круто повернувшись, капитан уставил глаза, полные мрачной ярости, на Финтана.
Чего ж не подождал неделю-другую? сквозь зубы процедил капитан.
Оттого, что надеялся, что к вам все же придет добрый сон, спокойно ответил Финтан.
Голос его не дрожал. По внешнему виду явно читалось искреннее и участливое волнение. Плечи Френсиса опустились, из груди вырвался глубокий выдох.
В сиделки записаться вздумал, Лис? спросил капитан.
Финтан пожал плечами.
Из осторожности поглядываю, что творится в лагере, ответил он. Осторожность с мудростью родные сестры, едва ли не близнецы.
Дрейк откинулся на спинку кресла. Пальцы ритмично стучали по подлокотнику.