Осторожность с мудростью протянул капитан.
Рыжий Лис не подал вида, до чего ему приятно слышать отзвук собственной речи в устах капитана. Дело оставалось мрачным, но не настолько уж безнадежным.
Хочешь вот этой вот участливостью выслужиться? Дрейк сделал жест, тряхнув рукой, как часто указывают на настолько неподобающий вид, что ничего не остается сказать, только пренебрежительно указать на рванье и грязь.
А у меня не выходит? спросил Финтан с несколько удивленным видом.
Болтать у тебя получалось складнее, ответил капитан.
Позволите дерзкую догадку? спросил Финтан.
Ну? спросил капитан, подперев голову рукой.
Вам скучно, сказал Рыжий Лис.
Насколько мог, настолько приблизился голосом к тону Рейчел, к той непоколебимой и твердой уверенности. Уверенности не воинствующей, не той, которая напором вырывает правду, а которая заразительна в своей мертвенно-гранитной стойкости.
Скучно, согласился капитан, как в свое время согласился Финтан. Но, дружок, если ты пришел меня задобрить или развлечь, ступай-ка отсюда.
Простите, капитан, что приходится говорить прямо, а оттого звучать грубо. Финтан виновато поджал губы и опустил взгляд. Я в самом деле явился, чтобы разогнать скуку, но не над вашим челом, а над моим.
Френсис какое-то время сидел неподвижно, все же допуская, что ему чудится услышанное. После чего вновь ударил по столу, но уже не злобно, а просто, что называется, с чувством. Такой прилив наполнил сердце, в котором любые слова меркнут, и единственный ответ, способный хоть сколько-то выразить смятение в сердце, хорошенько огреть что-то под рукой.
А ты забавный, присвистнул капитан.
А знаете, кто еще забавнее? с прищуром спросил Финтан.
Ну-ка? спросил Дрейк, а сам опустил взгляд, принявшись искать на столе трубку.
Капитан Брайт и его завывалы, признался Рыжий Лис.
То есть протянул Дрейк после некоторого молчания, вместо того чтобы нести дозор, слушаешь, как там эти актеришки веселятся?
Меня редко чуйка подводила, признался Финтан, принявшись рассматривать убранство палатки или по крайней мере делать вид, что занят именно этим. Что-то сдается мне, что я, поскучав, должен забрести к ним да послушать, что за народ.
Да ты, крысеныш, поди, и так в дозоре стоял, все и подслушал, прыснул под нос Френсис.
О да, гордо кивнул Финтан. Это я подслушивал, украдкой да вполуха. А теперь представьте, что я вынюхаю, если буду сидеть, точно их брат, у костра.
Дрейк чуть прищурился, встретив ту мысль, которую Финтан дважды пытался ему подкинуть, говоря о двух сестрах, едва ли не близнецах, осторожность и мудрость, о братьях, что сидят у костра. Если бы капитан не пошел по этой нити, Финтан сделал бы еще несколько попыток, но этого не понадобилось.
Ну а чтобы ты все верно донес, близнецы пойдут с тобой, сказал капитан.
Не доверяете мне? Рыжий Лис широко улыбнулся, не пряча и не тая радости.
Веру оставь толстякам в рясах, ответил Френсис. Раз ты затеял и впрямь посидеть у их костерка и все донести, то близнецы тебе не будут в тягость. И тебе, и Брайту будет сложнее снова сцепиться в мордобое на глазах близнецов.
На глазах наиболее зрячего из них? уточнил Финтан.
Капитан улыбнулся от той шутки и, проведя по лицу, вздохнул и помотал головой.
Да уж протянул Дрейк. Шумный там народ у Брайта.
А зачем они вообще в экспедиции? спросил Финтан.
Чтобы показать величие нашей культуры тем, кого мы увидим на том побережье, ответил капитан.
Но, судя по виду Дрейка, по тому, как развелись его руки, точно у долговязого сбитого наспех чучела, веры в эту священную миссию ничуть не прибавилось. С уст Финтана сошла усмешка, и он потер затылок.
И кто же додумался брать в команду этих славных ребяток? спросил Финтан.
В мгновение Дрейк помрачнел. За ним и Финтан. Им обоим на ум пришло одно и то же имя, которого избегали все. Повисло молчание.
Мои соболезнования, вдруг осмелился сказать Макдонелл.
Капитан медленно поднял голову на Рыжего Лиса.
И это ты мне говоришь? произнес Дрейк.
Вместе этого «ты» так и напрашивалось ругательство, вырванное из самой ярой матросской склоки, где ругань и брань, как липкий черный деготь, месятся в пьяной драке, барахтаясь в грязи и рвоте. Но ни одно словцо не было полно той желчи, которым сочилось это «ты», обжигающий ядовитый плевок. Финтан принял эту желчь одиночным кивком.
Вы сами отдали приказ, напомнил Финтан.
Дрейк сжал кулаки.
Тот справедливый и единственно верный приказ, добавил Макдонелл.
Я не отдавал приказа тебе, заметил Дрейк.
Это «тебе» все еще хранило едкий след и было брошено с силой, на которую способен голос преданного сердца.
Ты сам вызвался его исполнить, припомнил капитан.
Вы бы предпочли, чтобы меня в тот миг не оказалось подле вас? спросил Рыжий Лис, заложив руки за спину и расправив обычно сутулые плечи.
Дрейк оскалился, пораженный и безусловной, едва ли простительной наглостью этих слов, и их меткостью.
Кто бы тогда исполнил этот долг? спросил Финтан, чувствуя, что капитан слышит и внимает ему. Когда сердце сносит горе, оно теряет рассудок от боли. На кого насылаются проклятия? На небеса? Да что это за глупость! Непробудно серая пелена. В такие моменты нет ни Рая, ни Ада, ведь если они и есть, значит, есть и их Создатель, и все, что случилось, стало быть, случилось по его допущению, если не прямому приказу. Проклятие встает комом в горле, его надо исторгнуть, иначе захлебнешься. Какой исход у наглотавшегося яду? Отторгнуть или принять яд в свои жилы, пересилить, сделать его частью своего нутра. Не каждому такое под силу, далеко не каждому. Остается исторгнуть, и как можно скорее! Какой толк избирать себе врагом небеса? Нет, врагов избираешь среди людей из плоти и крови, как раз затем, чтобы разорвать эту плоть и пролить эту кровь. Если вам надо проклинать палача, что отсек голову неверному Иуде, так тому и быть. Можете обвинять меня в жестокости, но я не клятвопреступник.
Финтан смолк, разведя руками, точно открывая себя всем стрелам, которые целились в него, дрожа в стонущих тугих луках. Он ждал. Ждал и капитан. Время притаилось до того было волнительно подслушать эти слова, в которых сквозило повторение старой песни, которую Френсису и Шеймусу предстояло снова спеть. Время так устало бродить по безлюдному побережью среди чаек и толстых морских котиков, что устоять от соблазна остановиться сейчас и заслушаться было попросту невозможно. Потому-то эти несколько мгновений тишины длились слишком долго, намного дольше, чем следовало, если вообще существует четкая мера того, сколько должен длиться один миг.
Ты хотел веселиться с Брайтом? Валяй, отрезал Дрейк.
Рыжий Лис поклонился и поспешил прочь, и прямо перед тем, как переступить порог палатки, обернулся, ибо его окликнули. Нет, Дрейк не называл его имени, ни настоящего, ни выдуманного. Но, когда Рыжий Лис повиновался чуйке и обернулся, встретился взглядом с капитаном.
Я рад, что ты тогда был рядом и принял этот жребий, с тяжелым сердцем произнес капитан.
Рыжий Лис сглотнул, тронутый словами Дрейка. Ударив в грудь кулаком, Финтан пошел прочь.
Следующий вечер наполнился удивленными вздохами. Первый сорвался с уст Рейчел, когда Рыжий Лис самодовольно и с присущей ему горделивостью доложил об итоге беседы с капитаном.
Я в тебе не сомневалась. Ее голос и общее оживление говорили как раз об обратном, о том, что этот успех виделся если не невозможным, то труднодостижимым.
Когда близнецы и Финтан подошли к команде «Мэриголда», настало время для второго удивленного вздоха отнюдь не радостного, а, скорее, настороженного. Капитан Эдвард Брайт, здоровяк-плотник, завидел троицу издалека. Приди только близнецы, были бы встречены порадушнее. Но ни Эдвард, ни его люди не могли обрадоваться прибытию к их кругу Финтана. Кто-то подмечал за этим нелюдимым парнишкой бродяжнические и даже звериные повадки. Те, кто вовсе не обращал на него внимания, точно на тень, не могли не видеть казнь первого советника капитана. Для многих Финтан запомнился единственным поступком самовоздвиженный палач. Пары одобрительных кивков он и был удостоен, но это была тайная и, положа руку на сердце, ничтожная награда по сравнению с тем гласным и негласным отвращением, которое команда питала к Рыжему Лису.