Кактус Нострадамуса. Ванна с шампанским. - Елена Логунова

Елена Логунова

Ванна с шампанским; Кактус Нострадамуса

© Логунова Е.И., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Ванна с шампанским

1467 год, Рим

Преступник был не один, но его преследователи об этом не знали.

Первый вор выскользнул из дворца и сумел обойти стражу, но уже в саду имел несчастье столкнуться с госпожой. Та как раз совершала вечернюю прогулку, ища вдохновения для сочинения очередного сонета, и, разумеется, не могла не узнать свою собственную шкатулку с резным гербом на крышке и дорогими украшениями под ней.

Спрятать шкатулку за пазухой щуплый вор не мог, ибо размеры ее вполне соответствовали степени фамильного пристрастия к драгоценностям все Медичи поголовно были одержимыми коллекционерами и имели отличный вкус.

Лукреция Торнабуони де Медичи была еще и очень умной женщиной. Она без труда сообразила, что все это означает а именно, неправедную попытку лишить ее любимых украшений,  и без единого звука разминулась с вором, но сразу же подняла на ноги стражу.

Однако погоня настигла преступника не раньше, чем он встретился с сообщником.

Встреча прошла в обстановке, которую нельзя было бы назвать теплой и дружеской. В результате ее первый вор принудительно обменял резную шкатулку на перерезанное горло и скатился с откоса на оживленную улицу, где его нашли только утром.

Второй преступник потерял время, подбирая с земли рассыпанные в ходе стычки украшения, и спустя четверть часа был схвачен в сотне метров от места гибели сообщника.

Госпожа Лукреция получила обратно все свои драгоценности, кроме одной.

Втоптанная в землю в пылу борьбы, небольшая вещица затерялась в политой кровью почве и в веках.

Пять с половиной столетий спустя, Россия

 Вот и все, Кулебякин! Имей в виду я ставлю точку!  проорала я и, выскочив из квартиры, шарахнула дверью так, что со стены посыпалась штукатурка.

Прорвавшись сквозь завесу известковой пыли, я проскакала вниз по лестнице и ворвалась в отчий дом, как помесь злобной фурии и безутешной плакальщицы: зареванная, растрепанная, присыпанная чем-то белым, точно пеплом.

 Ой-ой! Сейчас прольется чья-то кровь!  вовремя посторонившись с моего пути, напророчил братец Зяма гибрид пифии и буколического пастушка.

 Уже!  сообщила я и, лязгнув шпингалетом, как ружейным затвором, заперлась в ванной комнате.

 А что это случилось с нашей Дюшей?  обеспокоенно спросил за дверью папуля.

 Наша Дюша громко плачет!  бестрепетно сообщил ему Зяма.

 Это я слышу, а почему она плачет?  не удовлетворился кратким ответом папуля.

 А почему бы ей не поплакать? Даже такие бессердечные чудовища, как моя сестрица, иногда плачут,  рассудительно ответил братец.  Крокодилы, например. Они плачут, потому что хотят кушать.

 Я знаю, почему плачут крокодилы,  папин голос зазвучал строже.  Я хочу знать, почему плачет моя дочь!

Наш папуля добрейшей души человек, заботливый отец, любящий муж и мирный кулинар-изобретатель, но в прошлом он боевой армейский офицер. И если в папином голосе появляются стальные нотки это грозное лязганье бронемашин.

Зяма понял, что манеру поведения надо менять, деликатно поскребся в филенку и сладким голосом спросил:

 Индюшечка, сестричка, ты почему плачешь, родненькая? Ты хочешь кушать?

Я не сдержалась и взвыла.

Кушать! Ах, если бы!

Оголодать в нашем доме практически невозможно хлебосольный папуля неизменно рад возможности скормить ближним результаты своих кулинарных экспериментов, из-за чего у слабого животом Зямы, например, нагрудные кармашки всегда набиты мезимом, фесталом и активированным углем, как газыри патронами.

 Нет! Я не хочу кушать!  крикнула я, перекрывая шум воды в умывальнике.

 Хм Тогда у меня больше нет версий,  признался Зяма, отступая от двери.

 Дюшенька, тебя кто-то обидел?  бронетанковым голосом пробряцал встревоженный папа.

Это уже было ближе к истине.

Я яростно потерла лицо полотенцем, отшвырнула влажный махровый ком и распахнула дверь:

 Да! Меня обидели! Меня смертельно обидели!!!

 О, если смертельно, то это к маме,  хладнокровно резюмировал вредный Зяма.

Наша мама прославленная сочинительница литературных ужастиков. Смерть с косой и гроб с музыкой непременные атрибуты ее творческой деятельности.

 Кто звал меня?  замогильным голосом вопросила мамуля.

Она медленно продвигалась по коридору в нашу сторону с айпадом в руках, светящийся экран которого щедро добавил ее безупречным чертам призрачной голубизны.

 Чур меня,  ретируясь, молвил слабонервный Зяма.

 Басенька, Дюша плачет!  четко доложил супруге папа.

Мама подняла глаза, и по ее затуманенному взору я поняла, что папулино донесение дошло до нее не сразу.

Какое-то время мамуля соображала: кто это Дюша?

Видимо, ей хватило деликатности не назвать моим именем какую-нибудь бледную утопленницу, синюю удавленницу, черную ведьму и вообще никого из тех, в чей дивный мир она с головой погружалась в период работы над очередной рукописью.

 Плачет?  брезгливо повторила мамуля.

Чувствовалось, что ей гораздо больше понравились бы выражения «обливается кровавыми слезами» и «рыдает, ломая руки».

Потом до нее дошло:

 Ах, Дюша плачет!

Затуманенные очи родительницы обрели зоркость, и она сразу все поняла:

 Опять Денис?

Я всхлипнула.

 Майор Кулебякин!  уяснив, кто виновник дочуркиного плача, гаркнул в потолок мой папа-полковник.

 Не зови его, папа!  вскричала я.  Нет больше в моей жизни майора Кулебякина.

 А что с ним случилось?  В мамином вопросе прозвучал профессиональный интерес.

 Да жив он, жив,  отмахнулась я, упреждая расспросы.  Для всего человечества жив, а для меня умер. Все, мы расстались, и на этот раз окончательно.

 Как всегда,  кивнула мамуля.  И из-за чего на этот раз?

Я обвела лица родственников скорбным взором:

 У него не будет летнего отпуска!

 И что?  Папуля сути трагедии не понял.

 Ну как что, пап? Теперь накрылся медным тазом Вечный город!  объяснил ему смышленый Зяма.  Или же нашей Дюхе придется гулять по Риму одной.

Я печально кивнула.

 Я категорически против того, чтобы наша девочка ехала в Рим одна,  твердо сказал папа.  Мы все наслышаны о темпераменте итальянских мужчин.

 Я могу поехать с Дюшей!  быстро сказала мамуля.

Глаза ее заблистали и забегали, как болотные огни.

 Только через мой труп!  объявил папуля и воинственно взмахнул поварешкой.

 Ревнивец!  обличила его мама.

 Вертихвостка!  не замедлил с ответом папа.

 Не при детях, пожалуйста!  Зяма потеснил ссорящихся родителей, выжимая их из коридора в кухню, и потянул меня за рукав:  Пойдем, побеседуем.

Мы уединились в Зяминой комнате там, благодаря коллекции этнических ковриков на стенах, хорошая звукоизоляция.

 Давай поговорим о сложившейся ситуации без эмоций,  удобно расположившись на оттоманке, предложил братишка.  Что ты теряешь? Я имею в виду, кроме святой веры в любовь Дениса Кулебякина?

 Отпуск,  мрачно ответила я.  Я эту летнюю неделю из шефа выдавливала прямо по Чехову как раба: по капле, день за днем. Больше месяца его трамбовала! И если теперь я не уйду в отпуск, как запланировала, то буду вкалывать в наших рудниках до зимы.

 Это печально,  без тени грусти согласился Зяма, который ни в каких рудниках не вкалывает, ибо он свободный художник, сам себе и раб, и господин.

 Это еще печальнее, чем кажется,  я решила быть абсолютно честной.  По правде говоря, Бронич дал мне неделю, а я собралась отсутствовать десять дней, так что по возвращении меня ждет скандал, но сейчас это не важно. Сейчас важно, что отель в Риме предоплачен по рекламной акции, с условием, что деньги не возвращаются.

 Это серьезный аргумент.

 И, наконец, билеты сдать нельзя, потому что авиакомпания дискаунтер,  закончила я.  А я оплатила их своей собственной карточкой, потому что у моего бывшего любимого мента нет и никогда не было «пластиковых денег».