Ох, герр! воскликнула молодая женщина (хорошенькая, наметанным глазом определил Шрайбер). Не могли бы вы мне помочь?
Конечно, фройлен. С великой радостью!
Улыбка стала застенчивой.
Я не могу уснуть, а пробка в бутылочке со снотворным слишком тугая, мне ее не вытащить.
О, фройлен! Конечно! Где бутылочка?
Прошло несколько минут после того, как полковник устремился на помощь фройлен. Юный хлыщ, сосланный отцом в провинцию за неумеренное мотовство, сполз в кресле, прикрылся газетой и похрапывал. Мать и дочь взирали на него с алчностью голодных хищниц. Священник читал. Когда дверь салона распахнулась, ударившись об стенку, все пассажиры дружно подпрыгнули. Возникшая на пороге фигура капитана отчего-то не внушила им спокойствия.
Так, изрек Бреннон, словно щелкнул зубами волк. Эти здесь. Отлично. Надеюсь, вы не собираетесь покидать салон?
А что? вскинулся столичный юноша. А почему?
Потому, емко ответил Кеннет. В силу непреодолимых обстоятельств вам придется провести ночь здесь.
Он пересек салон и запер вторую дверь, выходящую на правый борт. Потом закрыл ставни иллюминаторов. Запер и их.
Что вы делаете? возмущенно спросила матушка.
Везу вас в Шеннингхерст, огрызнулся капитан, захлопывая за собой дверь. Послышался щелчок замка.
Кеннет знал, что по выходе из заточения пассажиры его съедят, но охранять стадо проще, когда оно сбилось в кучу, а не разбрелось по всей лужайке. Редкий пастух проявлял такую бешеную активность, как капитан Бреннон, рыская по «Аберрейн» в поисках пассажиров. Поэта, едущего за вдохновением, он отловил на баке несчастный кретин строчил стишки, глядя на звезды. Старик-ученый «дышал свежим воздухом» на корме. Пара молодых медиков прилежно надиралась в своей каюте, явно намереваясь заспиртовать свои внутренности. И только молодая веснушчатая учительница спала, благоразумно запершись в каюте изнутри.
Наконец, собрав пассажиров в салоне, капитан утер лоб и окинул скептическим взглядом результат своих трудов. Девять пассажиров набились в салон, как сельди в бочку, и молча, кто сердито, кто недоуменно, смотрели на Бреннона. И все равно, как подсказывала «Аберрейн», кого-то не хватало.
Все здесь? спросил Кеннет. Ученый поправил пенсне и обвел салон взором естествоиспытателя.
Кажется, отсутствует этот шумный солдафон, полковник, как его
Глухо выругавшись, Бреннон пулей вылетел за дверь.
Эй, герр полковник! Э-э-эй! позвал капитан, далеко не уверенный в том, что теперь безопасно орать в ночи. Черт знает кто отзовется. Эй, герр полковник!
Да здесь я ворчливо донеслось в ответ, и из тени вынырнула массивная фигура Шрайбера. Совершаю моцион перед сном. В чем дело?
Все пассажиры должны находиться в салоне, холодно ответил Кеннет.
Почему?
Потому что так безопаснее. Вас может смыть за борт.
Опять эта душная кладовка, проворчал Шрайбер и косолапо побрел за капитаном. Бреннон скосил глаза на полковника. Как там говорят «от сердца отлегло»? Что-то не чувствуется. А должно бы пассажир жив-здоров. Да и «Аберрейн» как-то насторожилась. Перед дверью в салон капитан пропустил Шрайбера вперед и вдруг замер. Померещилось или это снова едва уловимый запах крови?
Ну что, так и будем стоять? сердито буркнул полковник, и рука Кеннета легла ему на плечо.
Сэр то есть герр
Какого черта?! рявкнул Шрайбер, когда Бреннон наклонился к нему и обнюхал шею. Полковник сердито рванулся, но капитан успел оттянуть пальцем воротник-стойку и в свете фонаря перед дверью увидел на шее герра пару темных точек.
Капитан даже не успел понять толком, что это значит, как глаза Шрайбера почернели и он бросился на Бреннона. Кеннет отскочил, а старушка «Аберрейн» не подвела палуба качнулась, он устоял, привычно спружинив на ногах, полковник же кубарем укатился к фальшборту.
Бреннон не хотел его убивать, дробби оказался в руке сам собой. Капитан рассчитывал оглушить пассажира чем потяжелее, связать и запереть в его каюте до прибытия в порт, но теперь сомневался, что его можно выпускать к другим людям. Шрайбер зашевелился, пугающе молча; Бреннон подумал, что силищи у такой туши должно быть немерено, и в этот миг ощутил присутствие. Холодный ветерок по затылку, слабый запах крови и тления, нечто, мелькнувшее на грани видимости
Полковник поднялся и с неожиданной прытью кинулся на Кеннета. Бреннон уклонился от широко раскрытых «объятий» и пнул противника в голень, а затем врезал прикладом в челюсть. Шрайбер без единого крика упал на палубу, а оно метнулось снова, справа и за спину, Бреннон круто развернулся следом за ним и вслепую спустил курок. Над «Аберрейн» пронесся пронзительный крик, и оно исчезло.
Капитан опустил глаза. Чуть дальше, около фок-мачты, темнело пятно. «Аберрейн» протестующе застонала, и Бреннон с разворота двинул полковнику кулаком по физиономии. Шрайбер рухнул как подкошенный, и Кеннет навалился на него всем весом. Дробби пришлось выпустить из рук, чтобы связать полковника его же кушаком. Бреннон обмотал его ноги шнуром с мундира и заткнул Шрайберу рот платком. Затем Бреннон подобрал дробби, снял фонарь с крюка над дверью и подошел к пятну крови. Оно было темно-пурпурным, матово-блестящим и напоминало стекло.
«Проклятие!»
Теперь этой твари снова придется подкрепиться, хотя она и так ни в чем себе не отказывает.
«Здоровый аппетит, мать твою!» злобно подумал капитан. Пять человек заперлись в кубрике, десятеро в трюме, девятерых Бреннон охранял, как сторожевой пес. Кеннет обернулся к полковнику. Десятый, хрипло дыша, пытался прожевать кляп. Есть ли теперь смысл беречь полковника? Раз уж его один раз укусили Кеннет нахмурился, припоминая деревенские байки о дирдайле прекрасных бледных дамах, которые подкреплялись кровью своих кавалеров.
Что, если полковник сейчас превратится в такую же кровососущую тварь? Капитан потер подбородок. Если бы люди становились упырями с одного укуса, то в мире уже проходу не было бы от вурдалаков. А этот здоровяк явно страдает полнокровием, и небольшое кровопускание Неужто, чтобы довезти девятерых, придется скормить твари десятого? А почему нет? Правда, чутье подсказывало капитану, что кровосос с такими аппетитами едва ли ограничится одним полковником, пусть даже и столь крупным.
«Может, если сунуть этой падали наживку, то она клюнет, и тогда»
Но что тогда? «Аберрейн» может лишь помогать ему, все остальное придется делать самостоятельно. Бреннон взглянул на полковника его глаза были пугающе пустыми.
Нет, это просто неслыханно! кудахтала фрау Лидманн, обмахивая дочь платочком. Какое хамство! Какая грубость! Я сделаю все, чтобы у этого животного отозвали капитанский патент!
Старик-ученый поправил пенсне. Молодая учительница зевнула и закуталась в шаль.
А что случилось-то? спросил столичный юноша. Медики тихонько квасили в уголке салона, не отвлекаясь на мелочи жизни.
Мне кажется, на борту оказался преступник. Опасный, сказал старичок. Женщины замерли.
Преступник? Голос фройлен Лидманн взвился к верхнему «си».
О боже, сказала учительница. Как хорошо, что капитан нас разбудил! Нас могли бы перерезать в каютах по одному! Герр, вы думаете, капитан его поймает?
Нам нужно надеяться, фройлен, сказал ученый.
Неужели это герр полковник? покачала головой фрау Лидманн. А с виду такой приличный человек! С крестом Георга!
Мошенников полно, покровительственным тоном ответил молодой человек из столицы. Этих крестов из стекляшек вам любой понаделает. Полковник, кстати, единственный отсутствующий.
Я слышала, что его попросили помочь с бутылочкой снотворного, сказала фройлен Лидманн. Женским голосом. И она обвиняюще уставилась на рыжую учительницу. Девушка покраснела от возмущения.