Новый «болт» на само деле просто смазанный едкой белёсой слюной обломок кости полетел в сторону юноши, но Чжень с лёгкостью отбросил в сторону и его. Он снова приземлился на вершину сосны, но уже на расстоянии всего одного прыжка от Саранчи. Чудовища сами облегчали ему задачу, зависнув на месте. С треском выпрямилась тетива из вытянутого сухожилия, одновременно с ней ещё три или четыре. Чжень, балансируя на одной ноге, не без труда, но отбил все пущенные в него болты. Жаба ждала подходящего момента. Саранча начала рассредоточиваться, облетая вокруг, поднимаясь и опускаясь в воздухе так, чтобы случайно не перестрелять друг друга. Чудовища продолжали пускать болты, когда одновременно, когда один за одним, когда в разнобой, пытаясь нащупать ритм, в который ученик монаха не смог бы попасть. Но Чжень отбивал стрелы, пусть на его лбу уже и выступил пот. Жаба ждала. Чжень дышал тихо и размеренно, не позволяя себе ни лишних мыслей, ни лишних движений. Когда Саранча почти окружила его, он привычным движением сконцентрировал ци в носке и оттолкнувшись от верхушки дерева полетел спиной вперёд. Саранча, что как раз пыталась зайти ему в тыл, успела сообразить, что происходит и даже вскинуть свой арбалет, но Чжень был быстрее. Он опустил пятку на покрытый хитином череп чудовища, безо всякого труда проламывая хрупкие кости. Окружившая его Саранча запищала, пронзительный визг заставил множество птиц вспорхнуть с ветвей и устремиться высоко в небо. Птицам не удалось отвлечь ни чудовищ, ни ученика монаха. Саранча выстрелила разом, но уже в тот момент, когда Чжень отталкивался ногой от медленно заваливающегося в воздухе трупа их товарища. Юноша полетел вперёд, отбросил в сторону один болт, а остальные просвистели за его спиной. Чжень встретил Саранчу выставленным перед собой коленом, вонзая его в грудную клетку твари. Метр или два инерция тащила задыхающееся чудовище вперёд, пока Чжень вновь не оттолкнулся ногами от тела и не бросился к следующему противнику.
Стоит сказать, что Саранча отнюдь не была глупой или бестолковой. Пронзительный визг сменился громким, выразительным свистом и треском, щелканьем жвал и чавканьем круглых ртов. Саранча переговаривалась, понимал Чжень, искала способ поскорее и понадежнее покончить с ним. Она взмыла вверх, как по команде, оставшиеся два твари, и юноша приземлился на очередную вершину. Он не смог бы до них допрыгнуть, Саранча превратилась в мелкую бабочку, и эта бабочка дважды выстрелила из уродливого арбалета. Чжень отвел болты в стороны, но чудовища не собирались продолжать бой. Они с устрашающей скоростью полетели на север.
Дух Атори, тихо прошептал юноша, спрыгивая с сосны на мягкую, зелёную траву, в трёх десятках бу от себя. Если это была разведка, дай мне сил закончить приготовления вовремя.
Чжень опустился на землю и несколько секунд просто стоял, закрыв глаза и стараясь унять бушующее в нём волнение. Он выставил руки перед собой, ладонями вниз, чуть согнул ноги, выдохнул воздух из лёгких, опуская руки и торс. Поднялся, разводя руки над головой и делая вдох. Дыхание было основой всего. Меньше минуты ушло на то, чтобы полностью унять сердце и вернуть разуму холод и ясность. Жабе было не до волнений. Она ждала. Саранча, которой Чжень сломал ребра и разорвал лёгкие и сердце её же хрупкими костями, пыталась подняться на ноги. Её раны стремительно исцелялись, и ученику монаха пришлось добить её точным ударом раскрытой ладонью в центр морды. Вытерев руку о рубаху, юноша вернулся к рубке деревьев.
Он успел срубить ладонью всего два дерева, когда на поляну вышла группа крестьян. Охотники были среди них, но местных теперь было больше двух десятков. Почти все, крепкие молодые мужчины, почти все с топорами, пилами и веревками. Охотник, что поверил Чженю, вышел вперёд.
Я дрался с ними лет десять назад. Когда мы выезжали прорежать степи от кочевников, с моим господином, охотник многозначительно кивнул и местные с уважением закивали в ответ. Чжень не разрешил себе улыбаться, но также легонько склонил голову. Охотник продолжил. Не думал, что эти твари пройдут через длинную стену, но мы видели, как ты сражался с ними в воздухе.
Это первые с крыльями, честно признался Чжень. Охотник посмотрел в небо.
Значит, будет больше. Они перелетят через реку.
Мы затопим тех, кто несёт тяжелую поклажу, ответил ученик монаха. Вы послали за помощью?
Люди господина Ляна уже спешат.
Чжень не слышал о полководцах или правителях с этим именем, но не стал задавать вопросов. Он здесь чужой.
Благодарю вас, сказал он. Если бревна скатить с сопки, они упадут точно так, чтобы залило весь северный берег отсюда и до деревни Хундэ.
А что тамошние? спросил кто-то из местных. Чжень подавил в себе скорбь, попытавшуюся было вползти в сердце юноши и лишить его благостного пренебрежения.
Съедены, ответил ученик монаха. Местные молча принялись за работу. Чжень разрешил себе порадоваться столь удачному развитию событий, но сразу же вернулся к рубке деревьев. Он не мог себе позволить полностью сфокусироваться на ударах раскрытой ладонью, после налёта Саранчи. Внимание Чженя было рассредоточено между деревьями и небом, где могла бы появиться новая Саранча. Когда солнце начало закатываться, работы была уже закончена. Чжень и дюжина местных начали осторожно обрабатывать упавшие стволы пилами, топорами, ладонями, они снимали самые крупные ветви, а потом оттаскивали их подальше, чтобы не мешали катить стволы с сопки. Солнце медленно и неспешно катилось к земле, местные собрались вокруг одного из поваленных деревьев.
К мудрецу не обратились, устало сказал кто-то в толпе. Чжень подошёл к деревенским, окинул их спокойным, уверенным взглядом.
Я начал рубить деревья утром, и выдох сопровождал каждый мой удар, объяснил он. Вы можете, как вернётесь домой, отужинать пшеницей со сливой, чтобы полностью посвятить этот день священному элементу Дерева, но работа была проведена согласно канону.
Местные зашептались. Охотник, который и привел к Чженю деревенских, рассмеялся.
Вот так монах! он подошёл к Чженю и положил руки тому на плечи. Меня зовут Бяо, я глаза и уши господина Ляна.
Я не имел удовольствия слышать об этом человеке раньше, вежливо произнёс Чжень, чуть склоняя голову в почтительном жесте. Он местный ван или сяо-вэй?
Чженю пришлось пройти по тонкому канату между ложью и вежливостью. Он точно знал, что никакого вана то есть, князя, Ляна не существует. Ши-Даоань заставил его выучить имена и фамилии всех ванов, что служили династии Хань. Так что, если Лян и был кем-то значимым, то только сяо-веем, то есть, генералом. Однако, существовал ещё шанс, что господин Лян был просто местным разбойником. А разбойники очень любят, когда к ним обращаются ван. Охотник Бяо в ответ рассмеялся.
Нет, монах! мужчина закинул топор на плечо. Господин Лян всего лишь отставной я-цзян, но он вернулся домой и собрал нас, и обучил нас, и помогает отбиваться от местных
Бяо пожал плечами, задвигал челюстями так, словно подбирал правильные слова.
Грабителей? учтиво подсказал Чжень. Он понятия не имел, отягощает ли сейчас свою карму этим разговором. Правильная речь была необходима следующему Пути, но где заканчивалась учтивость, и начинался обман, юноша прямо сейчас определить не мог.
Верно, верно, рассмеялся Бяо. Грабителей. Я уже послал гонца господину Ляню, так что будет кому встретить степных чудовищ.
Много ли у вашего господина людей?
Чуть меньше полутысячи, ответил охотник. Местные, между тем, начали потихоньку расходиться. Большая часть стволов была уже готова к тому, чтобы спустить их с сопки и запрудить реку. Должно хватить, чтобы отбиться, если правильно их организовать.