Придя в номер Павел прошел в душ и с наслаждением подставил тело под сильную струю, смывая морскую соль. Потом вытерся насухо, прошел в комнату и надел свой легкий песочный прогулочный костюм. «Ну что же, познакомимся с достопримечательностями!»
Он шел, рассеянно глядя по сторонам. «Мда, наша Северная Ривьера не хуже французской. Пальмы, отели, как дворцы Алладина, кафе, ротонды чего только нет! Слишком много шика как сказал бы Остап Бендер!»
Батюшки! Всемирно известный литератор Павел Сухов собственной персоной! услышал он. Павел не сразу признал старого друга в толстом, лысом увальне, который схватил его за руку.
Георгий ты?!
Я, дорогой, я! Твой закадычный друг Жора! Рад приветствовать всемирно известного прозаика!
Да брось, Георгий! Я известен только в кругах прогрессивно мыслящей отдыхающей общественности! А как ты?
Увы! Неизвестный и непризнанный деятель науки!
Пока?
Боюсь, что надолго А мы с тобой как чеховские «толстый и тонкий», только наоборот Господи, а подумать, сколько всего прошло! Учились в институте, сидели за соседними партами.
Да, есть что вспомнить!
Слушай, Павел, тут рядом симпатичный ресторанчик с открытой верандой. Давай посидим, поболтаем. Я, правду сказать, ходить разучился. Перешел в отряд ползающих
Взял Павла под руку. Прошли немного.
Вон он ресторан «Приморский». Я тут не первый год. Знаю все злачные места! Пойдем!
Пройдя через большой, еще не заполненный зал, поднялись по короткой лестнице на крытую веранду. Увы, все столики по краю, с видом на море были заняты. Пришлось сесть за столик возле лестницы. К ним уже спешил официант в темной футболке и джинсах, спереди светло-серый фартук с карманами. Ему на вид было под сорок лет. Щеки его красноватого лица глянцевито блестели, водянистые глаза излучали показную вежливость.
Добрый день! приветствовал он их, вынимая из кармана фартука блокнот и ручку. А вы еще не ознакомились с нашим меню?
Сейчас поглядим, ответил Георгий, погружаясь в чтение, видимо, любимого вида беллетристики.
А у вас уже людно, заметил Павел. Хотя еще не вечер, а уже полно народа.
Это время такого дневного ланча. Спасаются от жары: у нас тут ветерок с моря. Пьют кофе, едят мороженое.
А вон те посетители? Павел указал вниз, на столик, видный сверху, за которым сидели две молодые пары. Они шумно обсуждали что-то, не забывая пить вино или коньяк и закусывая.
Да, бывает. Только теперь вы все не посетители, а господа гости! Это раньше были граждане посетители.
А вы что, помните стародавние времена?
Нет. Это у нас тут работал я его застал бывший метрдотель ресторана большого санатория Валерий Евгеньевич. Мы его звали Валерьян, он страдал сердцем и пил настойку валерьяны. Так он помнил еще советские времена! Работал тогда в бригаде коммунистического труда, или, как он говорил, кому-нести-чего-куда Ну я к вам подойду попозже.
Нет, мы уже сейчас, остановил его Георгий, только согласуем кое-что.
Сделали заказ. Официант спустился вниз.
Как же надоели эти горлопаны! Георгий кивнул в сторону большого зала, где шумела молодая компания. Странная у нас на Руси привычка как только выезжаем в отпуск, на отдых, так спускаем все тормоза. Пьем напропалую, гуляем, горланим, не обращая внимания на посторонних!
Ну, не ворчи! А то превратишься в занудного блюстителя нравственности. В Савонаролу, которого, между прочим, казнили!
Да, ты прав! Я стал уже ворчуном! Георгий достал из кармана платок и промокнул пот. Кто это сказал: «Когда человек становится слишком стар, чтобы подавать дурные примеры, он начинает давать добрые советы».
Он тяжело вздохнул.
Ладно, ладно, Павел был настроен миролюбиво и доброжелательно. Расскажи о себе.
Как я жил? Как все: школа, институт, работа, семья.
Он стал рассказывать, поминутно промокая пот и прикладываясь к стакану с водой Подошел официант с подносом. Пока они говорили, он стал выставлять на стол закуски, рюмки, вино. Павел слушал, то внимательно, то рассеяно, поглядывая по сторонам.
Ну, а ты как? Открой секрет: как стать знаменитым писателем, может, мне пригодится! Нет, погоди, давай вначале выпьем за встречу! Слегка закусим, чтоб языки развязались. Ну, будем!
Выпили, стали закусывать. Павел по привычке с любопытством оглядывался. Компания внизу затихла. Дамы покинули зал, мужчины остались, погрузились в изучение длинного чека, вложенного в меню.
Так что насчет секрета?
Да какой там секрет? Вкалывать!
Вот так прямо и стал вкалывать?
Не сразу, конечно. Писал стихи по молодости. Наивные и, видимо, глуповатые. Написав десяток, решил, что пора войти в мировую литературу. Понес их в редакцию еще популярной тогда «Юности»! Вышел оттуда Вернее, выползло то, что осталось от меня после того, как меня размазали. А через некоторое время написал свой первый рассказ «Первые стихи». О том, как я их написал, как относил в журнал и как меня там разнесли. И отослал этот рассказ знаешь, куда?
Что, опять в «Юность»?
Нет! Узнал адрес Григория Горина он жил где-то на улице Горького и отослал ему. И был потрясен, когда мне пришел ответ. Разнес он меня в пух и прах! За небрежность письма, за разгильдяйство! В общем, вердикт известный: литература не чашечка кофе на десерт, а тяжкий труд. Но ведь написал! Значит, почувствовал во мне какую-то искорку!.. Какой же он необыкновенный человек! Теперь такие уже не водятся! Ну а потом
Подошел официант.
Как у вас все окей? Десерт еще не подавать?
Нет, пока не надо. Ну, рассказывай, Павел. Слава богу, эти внизу ушли.
Писал вначале юмор. Рассылал куда только можно. Одну маленькую юмореску опубликовали в «Клубе 12 стульев» «Литературной газеты». Потом стал писать серьезно: рассказы, повести, даже две пьесы. Тоже без успеха. И только когда стал писать детективы, тогда повезло. Главное настроиться на тему! Так, чтобы все время думать о ней, бредить ею! И днем, и ночью. Словить такой творческий кураж и писать, писать. Самое трудное это настроиться, начать и правдиво кончить! А то конец у нас всегда выходит фальшивый: либо слащавый хеппи-энд, либо море крови, гора трупов, переполненный морг словом, триллер! А еще
Внезапно их внимание привлек шум внизу. Возле опустевшего столика, где гуляла молодая компания, теперь стояли официантка и охранник здоровенный, флегматичный верзила. Они о громко о чем-то спорили.
Подошел официант, принес десерт.
Что там такое? спросил Георгий.
Да так бывает. Молодежь смылась, не заплатила. Теперь у Гули из зарплаты вычтут.
К спорящим подошел метрдотель небольшого роста, подвижный, с очень пластичным лицом: то холодно-угрюмым, когда смотрел на официантов, то приторно-ласковым, когда общался с посетителями. Павел прислушался к их разговору.
Константин Васильевич, объясняла Гуля, мы с Володей выбежали на улицу. Стали их смотреть
Сколько там на счете? спросил Константин Васильевич.
Семь восемьсот, Гуля принялась плакать
Официант, продолжая расставлять тарелки с фруктами, хмыкнул и изобразил на лице маску сочувствия.
Гуля продолжала оправдываться:
Я только чек положила в меню, а тут меня позвали к другому столику. А пока я им носила Я не виновата.
Пойдем к Сурену, там решим!
Павел не выдержал:
Я сейчас, Георгий.
Он спустился вниз, к столику, возле которого продолжалась разборка.
Извините, что я вмешиваюсь. сказал он, обращаясь к метрдотелю. Хочу вам помочь!
А вы кто? строго спросил метрдотель.
Я известный писатель Павел Сухов.
Метрдотель осклабился:
Хорошо! Хорошо, что заглянули к нам! Все хорошо! Идите к себе, мы сами разберемся.
Но я хочу помочь вам установить истину.
Официант, закончив с десертом, спустился вниз. Когда он проходил мимо, Павел крепко ухватил его за руку:
Погоди, любезный, не спеши!