Пройдя вдоль высокой ограды из рифлёного оцинкованного железа, захожу во двор к соседке. Завидев меня, тётя Зина выбежала на встречу.
Алёша! Будь её воля, повисла бы у меня на шее, но так как я выше на две головы, обняла, прижавшись ко мне, и глаза прячет. На побывку али как?
Насовсем, тёть Зин, насовсем! А чего это у тебя глаза на мокром месте? Случилось что?
Так ты что же, ничегошеньки не знаешь?
Не знаю чего?
Ой, да что ж я, дурная баба, держу тебя во дворе? Пойдём в дом. Там всё и расскажу.
Заходим в дом. Прохладно это хорошо, а то меня от переживаний и недосказанности в жар бросило. Присаживаюсь к столу.
Сейчас я тебя чаем напою, с земляничным вареньем. Тётя Зина схватилась за чайник, но что-то уж больно много суеты в её движениях. Пора с этом заканчивать.
Тёть Зин, присядь! Подождёт чай. Ты лучше дело говори. С дедом неладно?
Ой, с Иваном, твоя правда. Она присаживается на табурет. Пропал он.
Как пропал? Когда?
Четвёртая неделя пошла, как в тайге сгинул. Володя мой поиски организовал, да всё без толку как в омут канул.
Не подвела, значит, чуйка, неспроста душа болела. Мысли в голове сменяли друг друга с молниеносной скоростью. Да что толку? С чего начать, где искать вот вопрос, решать который следовало незамедлительно. Я хорошо знал деда, его привычки и предпочтения, помнил маршруты его таёжных похождений. Сомневаюсь, что в свои семьдесят семь он решил забуриться куда подальше в тайгу. Вывод напрашивался сам собой: произошло что-то непоправимое. Иначе он нашёл бы возможность подать весточку. А может, и подал, только искать её следовало не здесь, не в доме гостеприимной соседки.
Он ключи от дома оставлял? поинтересовался я, не увидев их на гвоздике, на котором они обычно висели в наше отсутствие.
Оставлял. Только тётя Зина всплеснула руками, повертев головой в поисках ключа. А, вспомнила! Вот память дырявая! Их же Володя брал, когда ваш дом осматривал. Наверное, забыл обратно повесить.
Он всё так же в участковых ходит?
А где ж ему ещё быть-то? Ты вот что, Алёша, поезжай к нему, а как воротишься, заходи, я тебя покормлю.
Спасибо, там видно будет.
В стенах опорного пункта милиции царило уныние. Своего друга и по совместительству участкового оперуполномоченного, старшего лейтенанта милиции Володю Устименко я застал в кабинете. Он сидел, откинувшись на спинку стула, положив ноги на стол. Погрузившись с головой в думы думные, он даже не шелохнулся, когда я вошёл.
Мать говорит, что её сыночек ноги до задницы стёр в поисках деда, а он спит на рабочем месте! Ковбой хренов!
Вздрогнув от неожиданности, Вовка вскочил на ноги.
Лёха, твою растудыт, напугал!
Это я по запаху понял. Здорово, дружище!
Здорово, Рэмбо! Обнялись. Говорят, комиссовали тебя?
Есть такое дело.
Что-то серьёзное?
Жить буду, а вот рожать и кормить грудью не смогу. Ты мне лучше про деда расскажи.
Мать подсуетилась? Лицо друга перекосила страдальческая гримаса.
Охать и ахать потом будешь. Ты дело говори.
Присаживайся, разговор долгим будет, потому как маменька моя не всё знает.
А есть ещё что-то?
Есть, Лёха, и я не знаю, с какой новости начать. Обе они плохие.
Так начни с какой-нибудь, хватит ходить вокруг да около.
И рассказал он, что месяц назад дед вернулся из леса не как обычно под вечер, а рано утром, чуть ли не с первыми петухами. Вид у него был потрёпанный, на щеке ссадина, на плаще пятна запёкшейся крови. На вопрос матери: «Что случилось?» отмахнулся, сказав, что запнулся о корягу и упал.
Вот ты, Лёха, деда давно не видел, так своим свежим взглядом, может, и разглядел бы изменения в его внешности, в его поведении. А я его раз в неделю стабильно вижу видел, если дома заставал. И скажу тебе, что дядя Ваня держался бодрячком и на свои года не выглядел. Опять же, с его-то опытом хождения по лесу и споткнуться? Да не поверю.
Ну, знаешь, и на старуху бывает проруха. Не в годах дело, а в здоровье. Его и в молодые-то годы может не быть, а на восьмом десятке и подавно. А опыт, он, как и половое бессилие, приходит с годами. Только вот ведь какая штука получается: когда в ногах или ещё где сила уже не та, то на одном опыте далеко не уйдёшь.
Понимай как знаешь, да только в то утро мать ему тоже не поверила, но с расспросами больше не приставала. Придёт время, сам всё расскажет, решила она, отдала ключи от дома и продолжила хлопотать по хозяйству. Каково же было её удивление, когда через полчаса дядя Ваня пришёл к ней и с порога заявил, что снова уходит в тайгу. Она ему: «Ты, старый, никак умом ослаб али головой при падении шибко долбанулся! Какая тайга? Ты же только что вернулся!» Улыбнулся, говорит, обнял, как никогда не обнимал, точно прощаясь, повесил на гвоздик ключи от дома и огородами ушёл в лес.
Огородами?
Именно. Не успел и след простыть после его ухода, как к вашему дому подъехала большая чёрная машина. Марку и госномер мама не знает, не всматривалась. Из машины вылезли крепкие парни нашего с тобой возраста, один из них поинтересовался: «Где сосед?», на что мама ответила, что ей соседи не докладывают, куда и зачем уходят. Парни ещё немного покрутились у ворот, потом сели в машину и уехали. Мама не придала бы этому визиту особого значения, но странное поведение дяди Вани и его последующая пропажа заставили бить тревогу.
А у нас что, каждый божий день по посёлку стали разъезжать неизвестные личности на крутых джипах, раз она не собиралась придавать этому факту значения?
Лёха, ты отстал от жизни. Последние год-два у нас в окрýге кого только не было. Бандюги разных мастей и залётные блатные, сменяя друг друга, наведываются в наши края с завидной регулярностью.
Чего хотят?
Дома у алкашей за бесценок скупают, пытаются доить коммерсов, да на Штыря нарываются он за предпринимателей мазу держит что надо. В тайге чёрные лесорубы объявились. Да всего и не перечислишь.
А куда смотрят егеря и наша доблестная милиция в твоём лице?
Не дави на больную мозоль, а.
Ладно, забыли пока. Когда тётя Зина тревогу забила?
К исходу третьего дня после ухода дяди Вани. Тут ведь вот какое дело. Последние год-два он предупреждал маму, куда и насколько уходит. В этот раз ни слова не сказал. Ушёл и был таков.
Она запомнила рожи этих визитёров?
У того парня, что разговаривал с ней, была рассечена правая бровь.
И это всё? Ты хотя бы его фоторобот составил?
Лёха, окстись, поперхнулся Володя. Какой фоторобот? В околотке компьютеры на вес золота, и те времён царя Гороха. Служебные машины по второму кругу списаны, бензин и тот на кровные покупаем.
В общем, вы мужественно забили на всё и к поискам не приступали?
Знаешь что?! Если я, проявив минутную слабость, поплакался в жилетку, то это не значит, что у меня опустились руки. Ты и дядя Ваня для нашей семьи не чужие люди! И эту неприятность я воспринимаю как свою! А про этого, с рассечённой бровью, я позже расскажу.
Извини, ты сказал «неприятность»?
Да, я так сказал. Сейчас сам всё поймёшь. Первое, что я сделал, это поехал к Антиповым. Дядя Ваня последнее время у них в лесоохотничьем хозяйстве месяцами пропадал. Я, говорил он, за невесткой своей приглядываю да со сватами родственные связи налаживаю. Я до последнего надеялся, что он у них. А если его там не окажется, то лучших помощников в организации и проведении поисковых мероприятий, чем егеря, мне не сыскать. Вот тут-то мы и подошли к плохой новости номер два. Антиповых я дома не застал, зато в загоне с лошадьми возился помощник Александра Дмитриевича. Поговорил я с ним.
Слушай, Эркюль Пуаро, ты долго будешь кота за яйца тянуть? Тебе врезать?
Врежь! Только легче ни тебе, ни тем более мне от этого не станет. Он достал из сейфа папку и положил на стол. Вот всё, что я собрал и обобщил по этому делу. Картина вырисовывается следующая.