Последней путаницей Вовочки (хронологически, но не последней в жизни, так как Вовочка вечен, как Вечный Жид) стала путаница улиц. Дорожники, вместо того чтобы положить асфальт на одной улице, где в грязи утонули три легковушки, и бесследно исчез трактор, пытавшийся их извлечь, положили его на совсем другой. Эта улица была ничем не примечательна, кроме одного. Там жила Вовочкина теща, которую он безмерно любил и старался угодить во всем.
Дело дошло до верхов. Верхи погрозили перстом и произнесли короткое: «Ай-ай-ай! Ну ты придумай что-нибудь». Вовочка не подал в отставку, не стал каяться, признавая факт злоупотребления властью. Потупив взор, он лишь произнес: «Перепутал». И удивительное дело! Сработало! Верхи подхватили: «Вот видите! Перепутали ведь!». И всё, проблема закрыта.
Абсурд, нонсенс, чепуха, белиберда! Но на Руси работает. Помните унтер-офицерскую вдову. Так она себя действительно высекла. Вот и следы на ее круглой попке. Есть следы, следовательно, сама!
Испереживавшегося по поводу этого мелкого во всех отношениях инцидента Владимира Игоревича успокоила Изольда Карловна. Её внутренний голос сказал, что политическая обстановка в стране и в мире не та, чтобы устраивать из этого показательную порку. И в мягких тонах донесла это до босса. Босс отблагодарил ее. Придя утром на свое рабочее место, Изольда Карловна обнаружила на своем столе шикарную хрустальную вазу с необыкновенным букетом.
Все секретарши завистливо смотрели на это чудо. Хотя сама Изольда Карловна была против такой помпезности. Она опасалась, что от подарков пропадет ее дар пророчества. Остальные секретарши так не считали и на следующий день на их столах тоже красовались хрустальные вазы с букетами. В конце концов это стало нормой. Отсутствие на рабочем месте Изольдушки букета, было признаком затишья местной прокуратуры. А если букеты расцветали, то значит прокуратура, вопреки всем договоренностям, скорее по указке свыше, пошла в наступление. Тем самым, букеты были выразителями тревожности ответственных и полуответственных чиновников. Чем больше тревожность, тем шикарнее букеты. Это как жертва за уже совершенные или еще не совершенные, но предстоящие грехи. Что поделаешь! На Руси принято: греши и кайся!
Впрочем, Изольда Карловна, подтвердив свой дар пророчества на паре мелких дел, успокоилась, и принимала букеты вполне равнодушно, и не только от босса. Желавших узнать свою судьбу в этом казенном здании было превеликое множество.
7
Внук забрался на колени деда, когда тот читал толстенную книгу, и потребовал: «Дед, расскажи, как все было раньше, когда не было компьютеров и мобильников. Наверное, страшно скучно было?». Дед улыбнулся: «Скучно мне никогда не было. Всегда были книги, школьные друзья, товарищи во дворе».
А что было самое интересное?
В разное время по-разному.
Ну тогда, когда тебе было столько же лет, сколько мне сейчас?
Дед улыбнулся, вспомнив что-то очень приятное. И начал повествование.
В моей жизни дядя Вася олицетворяет целую эпоху, которую зовут детство. Он был директором местного Кукольного театра, места, посещение которого для каждого ребенка было незабываемым событием. Кукольный театр располагался в старом здании на Посадской улице, которое уцелело во время войны. В представлении ребенка он был неотъемлемой частью культурно-образовательного оазиса, сосредоточенного в этом месте. Напротив располагался Драматический театр к задней части которого прилепилось двухэтажное здание. В нем при царе располагалась гимназия, а во времена моей юности ремесленное училище. Налево был кинотеатр Октябрь, тоже в уцелевшем от войны здании. Направо моя родная 26-я школа. Здесь я учился в начальных классах. Потом на месте школы построили кинотеатр, вместо старого Октября. Его тоже назвали Октябрь. Так в памяти старожилов и остались два Октября: старый и новый.
Я жил неподалеку от этого оазиса и часто его посещал. Каждое воскресенье обязательно, по будням с разрешения родителей при условии выполненных домашних заданий. Но дядя Вася и его театр остались в памяти, как олицетворение чего-то совершенно необычного, что можно сравнить только со сказкой. Это и была сказка, потому что каждый спектакль в кукольном театре был сказочным. Не знаю, кто делал куклы, но в моей детской душе они запечатлелись как произведения искусства. До сих пор перед глазами стоит джин, выскакивающий из бутылки в спектакле «Лампа Алладина». Он был высок под самый потолок зрительного зала, его подсвечивали красным, одежды развивались в разные стороны, и для моей детской души это было большим испытанием. Помню после этого спектакля я еще долгое время проверял под кроватью нет ли там этого страшного джина. Который, впрочем, был достаточно добрый. Но доброта его поступков никак не вязалась с диковатой внешностью. Моя детская душа была потрясена.
Дядя Вася любил нас детей, приходящих к нему на спектакли. По прошествии многих лет, я понял, что и кукольный театр был для него выражением любви к детям. Этот человек пережил трудное военное время и вынес оттуда, что самое важное для человека есть Любовь. И всю свою жизнь он посвятил этому чувству.
Всегда в окружении детей, с которыми он вел бесконечные взрослые разговоры. Ведь любовь неотделима от уважения к маленькому люду, который не доставал ему даже до пояса. Дети толкались вокруг, пытаясь прикоснуться, взять за руку, сделать так, чтобы дядя Вася обратил на них внимание. Эта любовь была взаимной, она обогащала всех. И каждый уносил ее частицу домой.
Впрочем, дядя Вася увозил эту частицу на своем старом москвиче, всегда стоявшим перед театром, когда там были спектакли. После спектакля дядя Вася никогда не уезжал сразу. Был заведенный ритуал, когда в его машину набивалось несметное количество детей, и он катал нас по Комсомольской улице. Счастье от этого было ничуть не меньше того, которое я испытывал, когда выходил из темного зала на свет со слегка кружащейся головой. Так мы дети той поры приобщались к культуре усилиями великого подвижника дяди Васи.
Сейчас напротив здания бывшей гимназии выстроены в ряд много бюстов ее учеников, которые оставили после себя память в России. В своем большинстве, для нынешнего обывателя с его культурным и образовательным уровнем они представляют собой нечто абстрактное, как параграф в школьном учебнике истории. Выучил, ответил и забыл. Однако, напротив, на другой стороне Посадской улицы располагается нерукотворный монумент, который воздвигнут в моей душе в память о человеке, который олицетворял Любовь к детям. И сделал мою душу лучше и чище. Это монумент дяде Васе.
И дед произнес, но уже не вслух, а про себя: «Господь мой! Сколько же таких нерукотворных памятников осталось в городе в память о незабываемых учителях, артистах, библиотекаршах, руководителях кружков и секций. Они формировали мою душу, мое отношение к жизни, Родине. И каждому из них прими, Господи, мою искреннюю благодарность!».
Внук был ошарашен серьезностью и поэтому проникновенностью рассказа. Он ожидал нечто иное. Например, как дед копался в развалинах зданий, оставшихся после войны, и находил там оружие, патроны и военную амуницию. Этих историй у деда было множество. Но то, что внук услышал сегодня, пришлось ему по душе. Настолько, что он ни разу не перебил деда.
Тут их позвали ужинать и лучшие друзья: дед и внук, рука в руке пошли на кухню.
8
В холле гостиницы в этот день было многолюдно. Здесь собрались участники Международного Симпозиума по наследию И. С. Тургенева. Тут и там соперничающие школы сталкивались в яростных спорах. Спор научных школ напоминает битву. Ни одна не признает своего окончательного поражения. Может только строго указать, что в каком-то частном вопросе ее неверно истолковали. Но капитуляция позиции, да еще, где на Симпозиуме! Никогда! Лучше почетная смерть!