Все они получили от нас по десять баллов, после чего в этот рейтинг стали попадать реальные и знакомые нам люди: старшеклассники, друзья по даче, лагерю, вожатые, ребята из танцевальной студии, приятели Ромы по секции и даже курьер Вова с папиной работы, которого папа иногда присылал домой за документами.
Самым симпатичным доставалась девятка, потому что звездами они не были, а остальные распределялись по степени убывания нашей к ним симпатии.
Огромный список мы добросовестно и пристрастно заполняли пару лет, пока не надоело. Однако в десятом классе к нему снова пришлось вернуться, потому что старые классы расформировали и сделали два: математический и гуманитарный. Несколько человек из наших стареньких поступили в маткласс, кто-то остался в гуманитарном, а многие и вовсе разошлись по другим школам и колледжам. Зато на смену им к нам перевелись новые симпатичные парни, и «рейтинг красоты» пришлось срочно реанимировать.
После седьмого урока на выходе из школы нас догнал Рома.
А чего вы нас не зовете?
Куда? удивились мы в один голос.
За платьями. Мы с Кириллом поможем вам выбирать.
От раздевалки не торопясь к нам приближался Мартов.
Откуда ты узнал? удивилась Ксюша.
Так вся школа уже обсуждает, Рома довольно улыбался.
Неужели вы хотите таскаться с нами по магазинам? Впервые вижу у тебя такой порыв.
Кирилл хочет, Рома понизил голос. Очень просил уговорить вас.
Зачем это ему? вспыхнула я.
Ясное дело зачем, Рома весело подмигнул.
Он был спокойным, доброжелательным и необидчивым и все детство поддерживал нас с Ксюшей во всех выдумках и шалостях, которых на нашем счету хватало.
Ведь когда трое детей почти одного возраста чуть ли не круглосуточно находятся вместе, хулиганских проделок не избежать. Мы варили приворотное зелье из всей найденной в доме губной помады, строили из штор спальни моих родителей палатку, рисовали карту сокровищ на обоях, да много чего вытворяли. Между нами никогда не существовало мальчишечье-девчоночьей дистанции и в четырнадцать лет, под деловые советы Ксюши, даже учились друг на друге целоваться.
Но после того как Рома перешел в маткласс, он довольно сильно отдалился от нас, однажды и вовсе заявив, что мы «дискредитируем» его перед одноклассниками, которые все как один мечтали стать великими экономистами, банкирами, разработчиками технологий будущего и наномедиками и которые считали, что гуманитарии это просто неудачники, не сумевшие попасть в маткласс.
Ладно, милостиво согласилась Ксюша. Поехали.
В компании парней нормального шопинга не выйдет это стало понятно сразу, поэтому мы отправились в «Охотный ряд», где после быстрой пробежки по магазинам собирались погулять в Александровском саду и поесть мороженого, сидя на деревянных лавочках с круглыми спинками.
Рома рассказал про сообщение, сообщил Мартов, повернувшись ко мне лицом на эскалаторе, когда мы зашли в метро.
Какое еще сообщение?
Ты знаешь! Он выдержал паузу.
Ромка болтун.
А это секрет?
Мартов продолжал смотреть пристальным серьезным взглядом по-другому он не умел. Карие, чуть раскосые глаза никогда не улыбались, даже когда он смеялся или дурачился. На его красивом мужественном лице одинаково отчетливо проступали черты татарских и славянских предков. Его мама была родом из Уфы, где, по его словам, проживало не меньше сотни их родственников. А отец тридцать лет назад переехал в Москву из Ярославля. Я их видела несколько раз на школьных мероприятиях. Обычные, ничем не примечательные мужчина и женщина. Просто удивительно, что Кирилл такой привлекательный.
Первое время мы с Ксюшей сворачивали шеи, оборачиваясь на него, и сразу записали к девятибалльникам. А когда Рома привел его домой, так смутились, что, закрывшись у меня в комнате, просидели, пока он не ушел.
Неудивительно, что вскоре наши заинтересованные взгляды Мартов воспринял как сигнал к действию и, оказавшись в очередной раз у Ромы в гостях, поцеловал меня, притиснув к стене в коридоре.
Мы, конечно же, провоцировали его, но я воспринимала наш общий флирт как игру. Однако после поцелуя стало понятно, что со своими симпатиями он определился.
Мои восторги Ксюша не разделила, молча ушла к себе и рыдала два дня, пока я не пришла к ней и не сказала, что она мне намного важнее, чем совершенно чужой человек, пускай и такой симпатичный. Ксюша умоляла не обращать на нее внимания, уверяла, что поплачет и переживет, но я ответила, что никакой парень не встанет между нами, и с тех пор твердо держала обещание.
Это было непросто, потому что Мартов оказался страшно упрямым и отставать от меня не хотел. Признавался в любви, страдал и, чуть ли не каждый день появляясь у Ромы в гостях, приносил мне конфеты. Много раз я объясняла, что рассчитывать ему не на что, ругалась, злилась, бойкотировала его, но со временем привыкла и просто смирилась. И хотя Ксюша давно освободила меня от данного слова, вернуться к началу было уже невозможно.
Не секрет, но и не предмет для обсуждения, после некоторого молчания ответила я.
Покажешь, что он пишет?
Зачем?
Так просто, промямлил Мартов, если тебе кто-то угрожает, хочу об этом знать.
Все нормально, я улыбнулась, спасибо, нет никаких угроз.
Если что, скажешь мне? Он снова строго посмотрел.
Мне хотелось спросить, что он сделает в случае этого «если что», но разговор закончился вместе с эскалатором.
Мы пробежались по второму этажу торгового центра и спустились на первый, а там больше людей, шума и суеты. Заходя в магазины, осматривались мельком, шутя предлагали друг другу слишком вычурные и нелепые вещи, критиковали то, что мы с Ксюшей точно примерили бы, если бы с нами не увязались парни, и шли дальше. О выборе платья речи не шло, все это понимали, потому просто веселились.
Сообщение от Гудвина пришло в последнем магазинчике, куда мы заглянули из-за пестрой летней рубашки, на которую Рома запал, заметив на манекене. И пока они с Ксюшей, обожавшей покупать что-нибудь не себе, обдумывали, у кого из родителей лучше попросить две с половиной тысячи, я достала телефон и сразу обнаружила уведомление: «Надеюсь, ты купишь красное платье!» написал Гудвин.
Что там? За спиной незаметно нарисовался Мартов и заглянул через плечо.
Я поспешила отойти от него, но Кирилл настойчиво последовал за мной.
Это тот? Вы общаетесь? Ты уже знаешь, кто это?
Кирилл, пожалуйста! Еще не успев справиться с удивлением, я недовольно повернулась к нему. Это мое дело. Личное! Я не нуждаюсь ни в опеке, ни в телохранителе и переписываюсь с кем захочу.
Выражение его лица оставалось таким невозмутимым, что на секунду я подумала, а изменится ли оно, если в него плюнуть или влепить пощечину.
Все равно, Мартов по-хозяйски пригладил мне выбившуюся из прически прядь. Мне не нравится, что какой-то непонятный тип достает мою девушку.
Что? Я опешила.
Это не первое его подобное заявление, но сейчас оно прозвучало возмутительнее, чем обычно.
Я не твоя девушка!
Это пока, упрямо выдвинув челюсть, буркнул он, пока не моя. Но скоро будешь.
С трудом поборов закипающий гнев, я растянула искусственную улыбку.
И как тебя вообще в маткласс взяли? Ты же ничего не понимаешь!
Потому и взяли, что я сразу вижу решение, а не по сто раз перечитываю условие задачи.
Его самоуверенность приводила в замешательство. Такие люди, как Мартов, запрограммированы на результат. Они долбят учебники, накачивают мышцы, тренируются, переписывают, пересдают, репетируют до тех пор, пока не получают то, что хотели. И чем труднее эта цель, тем она им важнее.
Знаешь что? негромко сказала я. Я нарочно себе кого-нибудь заведу, чтобы ты наконец отвалил.