А еще, каждый раз, когда Егор обнимает мать, то он всегда как то очень тактильно чувствительно реагирует на ее женские лопатки. Вроде лопатки, как лопатки, но они какие то особенно женские. Такие идеально закругленные, как ровные края у тарелки. Такие родные, как ни одни лопатки во всей вселенной. Егору мамины лопатки напоминают еще легкие, воздушные, тонкие крылышки, как у той его бирюзовой стрекозы. Только Елена Сергеевна напрочь забыла о том, что у нее помимо речевого потенциала есть еще и другой, лично ее, который в ответе за нее, не только, как за мать, но и как за женщину в целом.
Елена Сергеевна, конечно же, знала, чем закончится ее очередное истероидное выступление перед сыном. Но ей так хотелось, чтобы сын обнял ее, так как он, тридцатилетний мальчик уже давно не давал обнимать себя, как это было, когда он был маленьким. Такой ласковый и добрый ребенок, послушный и всегда при деле. Пишет себе там что то, да пишет, даже когда еще писать не умел, все равно каракули какие то выводил. А потом брал листик и как будто читал написанное, про стрекозу бирюзовую. Говорил, что писатель и всегда бежал обниматься, всегда. Тогда Елене Сергеевне было все равно писатель или адвокат, лишь бы ребенок радовался и развивался правильно. Но вот жаль, что с возрастом дурь писательская из головы сына так и не вышла, больше замыкаться стал в себе, что пишет не читает им с отцом и обнимается очень редко. Поэтому ведь ничего не остается, как горячо любимой матери идти на женские традиционные уловки. Ведь это так приятно, когда тебя обнимает твой взрослый, умный и красивый сын. Не идиот, не бобыль, не дурак и не полудурок. А все тот же дорогой и сердцу любимый, маленький писатель сын, просто тридцатилетний.
Егор, ты же понимаешь, что я не со зла, повернув голову к сыну, сказала Елена Сергеевна. Я так устала от того, что ты не у дел совсем, сынок. Отец беспокоится, что ты все вечера после работы на старом деревянном стуле просиживаешь в каком то абсолютно бесполезном коэффициенте действия. Твой отец физик, доктор физико математических наук, такие возможности для тебя, сынок. Ты знаешь, что он всем видит модели и закономерности, и считает то, что происходит с тобой, не что иное, как блуждающий огонь в системе наших семейных координат.
Мам, ну что опять такое? и Егор резко убрал руки. У него отпало сыновье желание тактильно созерцать ее совершенные женские лопатки. Да, он физик, но то, что ты говоришь, это из химии. Мамаааа! Я, конечно, там всякий такой, но не настолько же! Это на болотах блуждающие огоньки! Из за того, что фосфин и дифосфин самовозгораются при контакте с воздухом, а тепла, которое выделяется при их горении, в достатке для поджигания метана, все! Какая семейная система координат, мам? Ну, что за бред? Ну почему я не могу сидеть так, как хочу, делать то, что хочу, заниматься тем, что мне интересно? Хотя бы после работы?
И в этот момент Елена Сергеевна очень, ну очень гордилась их, нет своим Егором. Да, конечно, она снова запуталась в рассуждениях мужа физика, хотя он так классно все разложил. Очень дотошно и на века. Но, как обычно, при обработке такой структурированной подачи информации у Елены Сергеевны параллельно в мозг прилетало еще и насущно бытовое по всем фронтам. Такое как, котлеты пожарить на ужин, белье снять с сушилки, Тане позвонить, мужу напомнить хлеба купить, к Алле Андреевне зайти, бюджет семьи свести, попугая накормить и так далее, список дел всегда был бесконечным. Но сейчас, когда она слышала, как рассуждает ее сын, особенно, когда делится своими познаниями в области химии, ее переполняло восхищение от созерцания удовлетворения ее родительских амбиций, частично, конечно. И это даже хорошо, что снова она все не так рассказала, иногда результат ее женской мыслемолки удивлял даже ее, в хорошую сторону.
Сынок, ты не так меня понял. Я хотела сказать, что мы с отцом волнуемся за тебя, и я не так выразилась. Хорошо, что твой папа не слышал. Я имела в виду то, что как то не очень целыми вечерами всякой чушью заниматься. Вот, что ты там видишь, куда ты там смотришь, чего понять хочешь. Вот, я и твой отец, далеко не глупые люди ведь, а не понимаем, что там за горизонтом, кроме как дальнейшего расширения вселенной, причем с переменной скоростью с позиции трехмерного пространства.
Ого го го, как выстрелило! Недаром Елена Сергеевна самым честным образом, пусть часом засыпая, но всегда с вниманием слушала подготовительные выступления своего мужа к очередной конференции. Такая выразительная просветительская непредсказуемость ее мозговой деятельности была результатом ее своевременного вхождения, нет, влетания, в последнюю фазу быстрого сна. Без всяких этих медленных стадий сна. Как еще это можно объяснить? Ведь только в этой последней быстрой фазе сна у человека идет упорядочивание информации в памяти и сновидения подключаются тоже. А у женщины тем более, когда, наконец то она перестает озадачиваться насущно бытовым, мозг выстраивается в единый канал восприятия, без помех так сказать, и дело в шляпе. Понятно, что еще все научно сильно не доказано, но сегодняшний результат усваивания физико математической информации не в меняющихся многолетних условиях засыпания имел сногсшибательный эффект! И Елена Сергеевна снова начала испытывать гордость и глубокое чувство щенячьей радости за себя.
Егор многое видывал от своей матери, но чтобы так откровенно, с точки зрения физики, он точно не ожидал. Не по женски как то. Он просто застыл от изумления. Неужели это красивая и умная женщина его мать? Красивая это понятно, а вот умная нет, потому что тогда она поняла бы его, своего сына, как он мучается от того, что не у писательских дел в открытую. Значит, умело конспирируется. А как же ему хочется, сильно хочется, вслух дать своей мечте ход. Снова, как в своем детстве читать рассказы своим родителям, их друзьям, своим друзьям, радоваться всему этому и что то там записывать и записывать. И даже, свои книжечки самостоятельно делать. Из тетрадных листиков разных размеров, в полоску, в клетку, приклеивать на обложку картон, давать названия, писать свое имя и умиротворяться от того, что так может быть счастливо и хорошо.
Мам, ты чего? Опять папиных докладов переслушала? Может, хватит мне указывать, что и как делать? И так всё, как вы хотели. Мам, не приставай ко мне. И Егор подошел к окну вплотную.
Ну, ну, сказала Елена Сергеевна. Ох, и упрямый ты, сынок! Весь в деда своего! Тот хоть воевал и оно понятно, а у тебя, откуда такое рвение, туда за линию горизонта. Совсем потерялся у окна своего. Все, я пошла ужин готовить. Чай, не писательское это дело! успела спаясничать Елена Сергеевна и активно направилась в сторону кухни. Хоть муж ее и был физиком с регалиями, но прислуги в доме не имелось, даже для начинающих писателей.
Мааам, ну хватит! резко сказал Егор. Как ему надоели ее материнские подвыподперты. Ага, подвыподперты! Сам придумал такое слово! Еще когда рассказ про кораблик писал. Там, правда, это подвыподперт лужа преподнесла, в которой камень, как риф в море обнажился. Кораблик бумажный был, к невесте своей плыл, в сильный дождь, старался уклоняться от больших капель дождя с помощью ветра. Но тут, бац, как назло, ветер сильнее подул, кораблик не успел в воздушный поток войти и прямиком напоролся на этот риф. И случилась в правом боку у кораблика пробоина и стала она заполняться водой. Но ветер, чувствуя свою вину перед корабликом, решил ее поскорей загладить. И подхватил это тонущее, вымокшее бумажное создание на свои ветряные поруки. Кораблик не мог больше ничему и никому сопротивляться и полностью доверился ветру. И ветер, его обмякшего, все таки донес до другого края лужи, где кораблик ждала его невеста, тоже кораблик. И как только два кораблика увидели друг друга, то дождь перестал им быть помехой, для них обоих выглянуло солнышко! И обогрело истерзанное тело бумажного кораблика! Он высох, немного деформировался, но все знают, что шрамы только украшают мужчину. У кораблика появились силы, он сделала предложение своей невесте, она приняла и они поплыли вместе к берегам других луж. Это было очень романтично и жизненно! Кораблик превратился в настоящего мужчину, которого не сломили жизненные испытания, а его невеста кораблик тоже стала настоящей женщиной, так доверяла своему сердцу, ждала возлюбленного и приняла его таким, какой он есть. Вот это любовь! Вот это доверие»! Несмотря на подвыперт столь дружелюбной и участливой в судьбе влюбленных, лужи! Подвыперты! Это был один прекрасный рассказ из раннего, тоже прекрасного. Егор назвал этот рассказ «Вечная любовь». И этот рассказ так нравился его родителям и его девушке, его первой любви, его Васеньке, Василиски.