Терпеть это было уже невозможно, нужно с кем-то поговорить. Сунуться к Коле и Нине боязно, вдруг они начнут ржать и говорить колкости? Я еще не забыла, как Нина отшила Леночку. Казалось, что лучше всего на роль собеседника подходит Ангел. Все-таки тоже художник.
И я пошла на Петровку. Но Ангел был занят какая-то девушка сидела у него на коленях, и он наглаживал ее задницу.
Я пошла за кофе, привалилась к прилавку. Толстая буфетчица Петровна, которую, кажется, звали даже не по отчеству, а по названию кафе, поставила турки на горячий песок. Сначала ничего толком не происходило, потом кофейная вода постепенно густела и превращалась в корочку. Корочка поднималась, и сквозь нее начинали прорываться сначала маленькие пузырьки, они становились все больше и больше, пока кофе не убегал. «Вот так и мои стихи, думала я. Еще совсем недавно, в сентябре, это была просто кофейная вода, слова, в которых я видела смысл, но не понимала, что даже их порядок в строке может о чем-то говорить. Теперь это скорее корка. Тут главное понять, в чем фокус»
Кто-то положил руку мне на плечо. Я вздрогнула и обернулась. Рядом стоял Бранд.
Взяла уже? Уступай место.
Я села за столик, вскоре и он подсел, кинул пачку сигарет на стол, мы закурили.
А у вас в Питере все еще есть дом с башней?
У нас полно башен. Тебе какой?
В котором Иванов, Брюсов, Мережковский, Блок
А Ты про эту башню. Есть. Я там сто раз был. Ну как был Не в самой квартире, а на крыше.
Там что, можно просто так на крышу забраться?
Можно. Я же говорил сто раз: поедем, покажу.
Я высоты боюсь. Слушай, ты еще что-нибудь о них знаешь?
О ком?
Ну вот о них. Понимаешь, я все уже прочитала. В библиотеке больше нет, в детскую городскую ходить бессмысленно, а во взрослую меня не записывают.
Бранд секунду что-то соображал, потом сказал:
О! Он же тут где-то ошивается! Он повертел головой, начал махать руками, щелкать пальцами и кричать: Валенок! Валенок!
И тут же к нам за стол подсел высокий парень. В отличие от остальных, он был одет, как гопник или детдомовский: болоньевая куртка ни о чем, коротковатые школьные штаны вместо джинсов и очень коротко подстриженные негритянские кудри. Немедленно стало понятно, почему его зовут Валенок.
Бранд показал на меня:
Валенок, тут надо, чтобы ты помог.
Валенок пристально посмотрел на Бранда:
Да не дрейфь. Ей по делу, и ничего такого.
Валенок вздохнул:
Что на этот раз? Сразу предупреждаю, Солжа еще долго не будет.
Да не, все проще, расслабься. Ей четырнадцать. Во взрослую библиотеку не пускают, а книжки ей нужны элементарные Мережковский, Брюсов, Гумилев, Ахматова
Ахматова «Без героя»?
Если подгонишь издание семьдесят четвертого года, будет просто отлично. Ну и от меня «Питер» Белого. Мой дома остался. В смысле там, дома.
Это можно. С Гумилевым будет сложнее, но там тоже есть издания. Посмотрю у родаков. Только возврат обязателен. Отвечать ты будешь, и потом уже мне: Телефон дай свой. Когда соберу, позвоню.