Ну не знаю, не в лесу же они их закапывают. Хотя всякое может быть. Соня остановилась, потому что Марина опустила сумки на землю и простонала:
Всё, теперь твоя очередь. Как раз полдороги.
Соня шагнула к сумкам и внезапно замерла. Марина проследила за её взглядом и тоже онемела. По поляне, где паслась все та же привязанная рыжая корова, бегали дети. Две маленькие девочки в коротких платьицах, носились друг за другом, то прячась за коровий бок, то неожиданно выскакивая и корча забавные рожицы. От остолбеневших в изумлении подруг до поляны было не больше полусотни метров, но ни одного звука, ни крика, ни смеха оттуда не долетало. Вот одна из девчонок кувыркнулась в траву, и вторая почти настигла её, но промахнулась и тоже шлепнулась, дрыгая босыми ногами. Крова лениво жевала, отмахиваясь хвостом от мух. Тишина.
Откуда тут могут быть дети? почему-то шепотом спросила Соня. И почему они молчат?
Не знаю, может быть, это внучки к какой-нибудь бабушке в Осолонки на лето приехали, так же шепотом отозвалась Марина. А молчат Спроси что полегче.
В этот момент одна из девочек, та, что была с виду помладше, лет шести, вскочила на ноги и заметила стоящих на дороге девушек. Соне показалось, что она что-то сказала другой девочке, и та обернулась. А в следующую минуту дети уже сорвались с места и исчезли за деревьями. Словно их и не было.
Феи, выдохнула Соня.
Что?
Это были лесные феи.
Так Если уже до фей дошло, значит дело плохо, разозлилась Марина. А это всего лишь девчонки корову сторожат.
Но почему молча, почему убежали?
Выражение лица Сони все меньше нравилось Марине.
Потому что это не нормальные дети, а немые и дикие! Потому что в лесу живут! жестко отрезала она. А теперь бери сумки и пошли домой, иначе нам тут и лешие, и русалки, и черт знает кто начнет мерещиться. Сонька, ты же современный человек, а веришь во всякую чушь!
Я верю только своим глазам, упрямо поджала губы Соня. И я видела
Ни черта ты не видела! Я видела то же самое, двух местных девчонок, больше никого.
Лес шелестел им в спину, и Соня могла поклясться, что когда они, наконец, вышли на опушку, из зарослей ещё нераспустившегося иван-чая выглянула хитрая рожица и показала им вслед язык.
За ужином, уплетая деревенский творог со сметаной, Марина рассказала про встреченных в лесу девочек. Паша саркастически вздернул бровь, Аристарх Львович с сомнением покачал головой, а Илья, как ни в чем не бывало, пробормотал:
Лесовицы это были.
Кто? едва не подавилась Марина.
Лесовицы. Местные лесные духи. Что-то вроде дриад, лешачихи мелкие. Я как-то читал сборник местного фольклора, там про них упоминают. Только странно, что они вас сразу не заметили. Разве что заигрались
Ещё один ненормальный, буркнула Марина.
Ну, вы спросили, я ответил, примирительно улыбнулся Илья. Не исключено, что это были ученицы второго «Б» класса Осолонковской средней школы Маша Петрова и Таня Иванова.
Нет в Осолонках никакой школы, там одни старики живут да лесник. Хотя странно, лесники обычно на собственных кордонах обитают, а этот в квартиранты к бабке Вале пошел.
А у него изба со всем хозяйством в прошлом году сгорела, сейчас отстраивает помаленьку, подала голос Луиза. Я хотела с ним договориться, чтобы с куполом помог. Занят, говорит. Да и странный он какой-то, нелюдимый, улыбается, а смотрит волком.
Тут Луиза поймала на себе внимательный взгляд Ильи и замолчала. Аристарх Львович спохватился, что надо ещё отчет писать, и встал. Вскоре у тлеющих углей остались только Соня и Марина. Разговаривать не хотелось, а спать было ещё рано. В сгущающейся темноте пологий склон к лесу казался кручей, а внизу, среди стволов и ветвей таились десятки изучающих, насмешливых или равнодушных глаз. Знать бы, чьих
***
Ночью их разбудила барабанная дробь дождевых капель по брезенту. Закутываясь с головой в спальник, Марина подумала, что назавтра будет сыро, слякотно и хмуро. Но утро порадовало сияньем солнца, блеском влажной травы и хорошим клевом Паша наловил целый кукан крупных карасей и принялся варить уху.
А Соня вспомнила, что говорил им Сергеич насчет белых грибов-колосовиков. Но Марина покрутила пальцем у виска и объяснила, что за одну ночь грибы не вырастают и надо идти за ними завтра, а лучше послезавтра. Так что в лес, прихватив вместо корзин пластиковые ведра, они пошли спустя два дня. Аристарх Львович отпустил их без звука жареных грибов хотелось всем.
Девушки высматривали в лесу места, где сосны перемежались березами и осинами, и шарили там, как научил их старый гном Сергеич. Первый крепенький боровичок с коричневой бархатной шляпкой на толстенькой ножке вызвал восторженные вопли, и сразу появился азарт. Они старались держаться рядом, боясь потерять друг друга, аукали и запоминали дорогу.
Часа через полтора ведра заметно потяжелели, а лес стал казаться совсем глухим. По солнцу, светившему сквозь кроны и по компасу, прихваченному из запасов экспедиции, выходило, что они идут по дуге вокруг деревни, но никаких признаков того, что Осолонки где-то рядом, не было. Наконец среди деревьев появился просвет, и они вышли на небольшую поляну.
Ого Марина села на камень, которых тут было несколько, и огляделась. Что это такое, по-твоему?
Соня обошла поляну по краю, постояла около плоского куска плитняка, на котором лежала краюха подсохшего хлеба, какие-то листья и цветы, потом потрогала висящих на кустах деревянных кукол, украшенных ленточками, и пожала плечами. Вверху громко и сердито зацокала белка, что-то свистнуло и порскнуло в заросли, и снова наступила тишина.
А ведь это похоже на капище, Соня колупнула носком резинового сапога черные угли огромного кострища в центре поляны. Только идолов не хватает. И камни лежат довольно равномерно по кругу, и жертвенник есть.
Ну ни фига себе, Марина словно приросла к своему камню и только головой во все стороны крутила. И ведь тут постоянно кто-то бывает, хлеб вот принес.
А костер давно жгли, я думаю, в прошлом году ещё, Соня выдернула травинку, росшую между головешек, и показала её Марине. И мы обе догадываемся, кто тут бывает.