Про пьянство матери я ляпнула наудачу все признаки сходятся, но могло быть и другое объяснение. Ан нет, угадала
Александр придвигает мне свою тарелку с нетронутой лазаньей, а сам сидит, вертит в холеных пальцах вилку, смотрит исподлобья совершенно Дининым взглядом.
В этот момент они очень похожи отец и дочь. Серьезные, сосредоточенные и где-то глубоко, на самом дне сердца очень одинокие.
Со Светой мы познакомились в Италии. У меня там были дела, она отдыхала в гостях у подруги. Она мне сразу понравилась красивая, ухоженная, легкая
Александр не поднимает глаз. Ему гораздо интереснее рассматривать вилку, чем обратить внимание на дочь или на меня.
Я из вежливости аккуратно ковыряю сырную корочку лазаньи. Есть хочется страшно, но чавкать под рассказ, который неминуемо приведет к точке, где пятилетняя девочка оказалась в компании с бомжами, как-то некультурно.
В какой-то момент оказалось, что она беременна. Я не очень планировал семью, но решил, что это судьба. Она красивая и эффектная, я обеспеченный и могу исполнить ее мечту. Она говорила, что очень хочет быть мамой и полностью посвятить себя ребенку вместо работы в салоне красоты.
Я морщу нос. Не люблю, когда мужчины начинают рассказывать, что женщинам только и надо, что найти шею поудобнее и начать рожать детишек.
Но, действительно, почему бы «красивой и эффектной» Светлане, зависающей в Италии с подругой, не мечтать о тихой уютной жизни с мужем и ребенком?
Она просто обожала Дину, когда была беременна. Много гуляла, смотрела на произведения искусства, чтобы сформировать вкус заранее, ставила классическую музыку. У нас миллион беременных фотосессий в альбомах, даже больше, чем свадебных. Поэтому я так удивился, что Света потеряла интерес к дочери, едва та родилась.
Он замолкает, и я пользуюсь моментом, чтобы отломить кусочек лазаньи и засунуть его в рот. Но в тот момент, когда я только начинаю жевать, Александр рекзо поднимает на меня взгляд.
А я наоборот, говорит он. Когда Дина родилась, я был безумно счастлив! Думал во дурак был, надо было раньше жениться и детей заводить. Сейчас бы уже трое могло быть. Жену носил на руках, покупал ей все, на что она смотрела дольше трех секунд, заваливал цветами А потом снял с нее официанта из ближайшего кафе.
Я давлюсь лазаньей.
Предупреждать же надо!
Быстро глотаю непрожеванные куски под тяжелым взглядом Александра, откашливаюсь, чтобы сказать что-нибудь ободряющее, но он продолжает, глядя уже сквозь меня.
Она падала мне в ноги и умоляла ее простить. Любовь поразила ее в самое сердце, и она не смогла устоять, но она хочет быть только со мной и нашей дочерью, хочет еще детей, хочет быть хорошей матерью. Умоляла спасти от «роковой страсти» Александр знакомо морщится, как от зубной боли. Ну я спас. Привез в Петербург, купил эту квартиру. И тут оказалось, что она беременна! От этого официанта! То есть, они трах
Он осекается, бросая быстрый взгляд на Дину, которая уже гораздо медленней шевелит ложкой. Наелась.
То есть, они даже не предохранялись! скрипнув зубами, смягчает он то, что было готово сорваться с уст. В этот момент я понял, что не могу больше с ней жить. Оставил ей эту квартиру, сам уехал в Москву, там намечался крупный проект. Они ни в чем не нуждались, я приезжал так часто, как мог, чтобы пообщаться с дочерью. Старался каждую неделю, но не всегда получалось
А потом все реже и реже? понимающе спрашиваю я.
Да, он отводит глаза.
А что стало с ребенком?
Не знаю. Она его потеряла или сама избавилась. Я не интересовался. Он не родился вот и все.
Александр наконец откладывает вилку в сторону, а я отодвигаю тарелку. Аппетита больше нет.
История, конечно, банальная. Таких миллион на женских форумах и, я уверена, на мужских тоже. Но когда сталкивается с подобным в жизни почему-то банальность и то, что до тебя это переживали тысячи других людей, как-то не утешает.
Когда она начала пить? тихо спрашиваю я.
Не знаю, качает он головой. Не знаю. Я ничего не замечал, когда приезжал, но я старался с ней поменьше общаться. В клинике сказали, что у нее уже начало третьей стадии. Быстро она не развивается. Значит, пьет годами.
И пока не позвонили из полиции
Я не догадывался, что все так плохо! Примчался на ближайшем «Сапсане», забрал Дину, приезжаем сюда а тут все еще вечеринка! Светка пьяная в хлам! Она даже не заметила, что Дины нет! Спрашиваю, где дочь спит! Где спит? Ну, где-то спит. Когда последний раз ее видела? Смотрит на меня мутными глазами и не соображает ничего! Разогнал всех нахрен, напугал Динку
Он смотрит на дочь, а она отодвигает тарелку, подходит к нему, вскарабкивается на колени и обнимает за шею. Утыкается лицом в рубашку, на ходящей ходуном широкой груди. Александр тяжело дышит, сжимает и разжимает кулак, лежащий на столе. Но другой рукой очень нежно прижимает к себе дочь.
Встаю и начинаю собирать тарелки. Выбрасываю пустые контейнеры и упаковку, ставлю тарелки в посудомойку, убираю свою недоеденную лазанью в холодильник. Там пусто только россыпью фруктовые пюре, которыми, видимо, и кормили Дину.
И где она сейчас? спрашиваю я у его спины, стоя позади Александра у холодильника.
Широкие плечи напрягаются.
Он глухо отвечает:
В хорошей клинике. На три недели пока. Там решим.
Фантастическая зарплата в три раза больше моей и без того немаленькой начинает казаться мне недостаточной. Пожалуй, я готова даже заплатить столько же, чтобы это все было не моей проблемой.
Лара говорит Александр. Я знаю, о чем вы думаете.
Мммм?
Холодильник начинает пищать, требуя закрыть дверцу, но я почему-то никак не могу ее отпустить, словно захлопнуть ее будет означать окончательное решение.
Александр разворачивается ко мне вместе со стулом.
Дина цепляется за него изо всех сил, словно ее вот-вот заберут и снова бросят у вентиляционной шахты метро, откуда дует теплый воздух с привкусом креозота.
Лара, пожалуйста, говорит Александр очень твердым голосом, но где-то внутри этой гранитной твердости я чувствую намек на трещину. Не бросайте нас. Мы с Диной одни не справимся.
11
Утро не мое время.
Поэтому сначала я встаю, одеваюсь, чищу зубы, умываюсь, ставлю чайник, завариваю кашу и только потом просыпаюсь. Обычно где-то к концу каши.
Зимой вообще могу проснуться только в троллейбусе.
Но сегодня все иначе.
Я застываю с зубной щеткой во рту, глядя в глаза своему испуганному отражению в зеркале ванной. Это я правда согласилась на такую авантюру?!
Быть няней у миллионера?
Миллиардера.
Олигарха.
Господи, как его обозвать-то, этого Александра с его «роллс-ройсом»?
Что я маме скажу? Что я Вике скажу?
Как я отвечу на вопросы своих бывших начальников и коллег?
Куда я ушла?
Зачем?
Но вчера, когда суровый Александр на моих глазах чуть не плакал, я не могла поступить иначе. Момент его уязвимости и слабости взломал и мое сердце.
Если так вышло, что только я могу помочь ему и его дочери, то я должна это сделать.
Иначе какой же я человек?
С маленькой Диной случилась настоящая беда.
Вина ее отца в этом тоже есть, но важно не это, а что мы будем делать дальше.
Вместе мы справимся.
Ровно в 8-30 у моего дома останавливается двухцветный «роллс-ройс», и я быстро заглатываю последнюю ложку каши и вылетаю из квартиры, по пути натягивая куртку.
Дверь автомобиля открывается крайне неспешно. Точно так же, как и закрывается. Так же плавно и неторопливо выдвигается подставка для ног. Все внутри сделано для людей, которые никуда не торопятся. У них из-под носа не уходят автобусы, им не нужно бежать вверх по эскалатору и завтракают они наверняка тоже медленно.
Я теперь тоже, можно сказать, влилась в этот круг. Няня это же практически член семьи. Вроде как и прислуга, но не совсем. Надо учиться этой вот неторопливости богатых людей, чтобы прививать маленькой Дине правильные привычки.