Очень вкусный хлеб по шестнадцать копеек и два вида батонов пекут в самом городе, на своем хлебокомбинате. В будущем его обанкротят и распродадут. Моему знакомому, который там числился директором, суд даст восемь лет условно за такие дела. Значит, очень хорошо распродали, на всех хватило.
Теперь на полках для хлеба в супермаркетах лежат его десятки видов, подозрительно напоминающие по вкусу советскую вату, рассыпающиеся сразу же на крошки и похожие на комбикорм.
Такова она плата за настоящую демократическую свободу выбирать всяких много обещающих болтливых проходимцев вместо надежно проверенных и одобренных в обкоме людей. Теперь, правда, их одобряют в другом месте, но принцип отбора остался тот же самый.
В прозрачных холодильных витринах лежит мороженная рыба нескольких сортов, какое-то мясо, три вида сыра, "Российский", "Костромской" и еще какой-то забытый "Пошехонский" большими полукругами, сливочное масло огромной головой.
Красной рыбки свободно так не купишь, свежей и соленой, как в супермаркете, да и икра в большом дефиците.
Конечно, разница именно между витринами социализма и капитализма меня потрясает. Здесь сотни товаров в наличии, там десятки тысяч, и все в красивых обертках, так и запрыгивают в корзину, ссылаясь причем довольно часто и назойливо на то самое советское качество.
Ну, вот сейчас как-то его особенно не ощущаешь на самом деле.
Какой-то выбор продуктов все же есть и родители мои, наверняка, при каждом визите в универсам радуются, где-то очень глубоко внутри себя, своему смелому решению уехать поближе к цивилизации от широких волжских просторов и зоны для особо опасных преступников около города, приносящей в городскую жизнь свою блатную романтику.
Эти же масло с сыром, уже нарезанные, завернутые в бумагу и взвешенные, лежат в корзинах, которые время от времени выкатывают женщины и девушки в белых халатах. Корзины обычные, почти такие же, как и сейчас, товар быстро расхватывается народом и сразу же растут очереди на трех работающих сейчас кассах.
В нашем городе с улучшенным снабжением советская торговля высоко несет знамя своих последних достижений, все магазины превратились в передовые универсамы с кассами на выходе и корзинами для покупателей.
В седьмом классе мы с моим лучшим приятелем Стасом, таким рисковым, но продуманным парнем, придумали и проверили технику безопасного воровства из магазинов именно на этих конфетах в пачках по двести граммов.
Такая мальчишеская удаль, чтобы проверить себя в рисковом деле, почувствовать этаким Робин Гудом наоборот и поесть вволю красиво упакованных в блестящие обертки шоколадных конфет.
На входе в каждом магазине стоят ящики с отделениями, где можно оставить свои сумки или вещи, чтобы не носить их по магазину и не подвергать потом возможному досмотру на кассах.
Обычные, ничем не закрываемые отделения, в которые советские люди кладут свои вещи, уходят бродить по залу магазина самообслуживания и стоять в очередях. Сейчас такие ящики в супермаркетах тоже есть, только уже с дверцами и хлипкими замками, закрываемыми на ключ.
Ничем не примечательную сетку с кошельком и рублем в нем мы оставляем в таком отделении на входе. Потом заходим в магазин с другой сумкой и, быстро положив в нее намеченную пачку шоколадных конфет, проходим через кассу, как бы сделав вид, что ничего не брали. А если все же тормознут с пачкой конфет, тогда говорим, что забыли деньги в той сетке, которая лежит в ящичке. Это в том случае, когда глазастая продавщица заметит, что у тебя что-то лежит из неоплаченного, тогда можно сослаться на свою забывчивость, только потом придется купить пачку.
Обычно продавщицам не до этого, чтобы проверять сумки у приличных на вид подростков, с независимым видом проходящих через кассы.
Три раза получилось наестся конфет бесплатно, на четвертый раз пришлось заплатить, однако потом живой интерес к таким подвигам пропал. Себя проверили и хорошо, готовы морально к очень серьезным делам в будущем. Да и конфеты что-то приелись, после сразу целой пачки, даже на двоих едоков, во рту становится приторно, а в животе как-то нехорошо, начинает подташнивать, это ощущение я даже сейчас помню.
Какие-то конфеты все же не совсем качественные оказались, на сахарине каком-то состряпаны наверно.
Снабжение в нашем городе серьезно лучше налажено, чем почти по всей необъятной стране, всегда есть какая-нибудь колбаса по два двадцать-два тридцать за кило, даже апельсины попадаются время от времени, сыры пары видов и сливочное масло в наличии всегда, воровства мало, уголовной братии в городе энергетиков почти нет и влияния она никакого здесь не имеет.
В отличии от почти всей остальной страны, где царят суровые блатные понятия на улицах, авторитетные воры учат жизни подрастающее поколение и происходят постоянные драки район на район. Когда на чужую улицу зайти без приглашения это подвергнуть свою жизнь опасности, притом нешуточной.
Мы, конечно, ничего про такую странную для нас жизнь не знаем, в газетах об этом не пишут, по радио не рассказывают и в книгах о советской действительности редко что-то похожее найдешь, только когда обличаются родимые пятна и пороки капитализма.
Что не все наши люди одинаково хорошие даже на седьмом десятилетии народной власти и с разной степени радостью строят самый лучший в мире социальный строй, наш социализм. Правда, все же не с человеческим лицом, как в Польше или Сербии.
Тьфу, она же сейчас Югославия!
У нас тоже есть свои уличные авторитеты, обычно это стайка из несколько птушников, которые могут обозвать или отвесить оплеуху зазевавшемуся школьнику, если тому особенно не повезет. Сам я пока с таким делом не сталкивался в прошлой жизни до девятого класса. Когда пришлось пару раз перемахнуться с борзыми, только совсем неумелыми в драке птушниками. Настоящими аутсайдерами по жизни еще в учебе, да и в кулачном бою тоже.
А теперь? А вот теперь посмотрим, я тоже уже не прежний миролюбивый пацан, не очень уверенный в себе.
Дальше я иду в соседний микрорайон, в похожий универсам-близнец, в котором есть что-то новое из ассортимента, но в общем на прилавках лежит все то же самое.
Потом прохожу мимо своей школы, в которую тогда отходил десять лет, от звонка до звонка.
В тот раз отходил, в этой жизни еще подумаю об этом варианте. Тупить два лишних года в обычной школе мне уже не интересно, понемногу собираются разные мысли насчет будущей жизни. И на эти два года появляются другие планы, гораздо более веселые и продуктивные.
Да я за эту пару лет себе на комнату в Питере заработаю.
Захожу ради интереса в универсам «Ленинград», рядом одноименный ресторан, в котором я проведу немало времени после первого развода в поисках веселья и случайных подруг. Вместе с тем же возмужавшим к тому времени Жекой, так же быстро бросившим лейтенантскую службу в пыльном захолустном Чебаркуле.
То есть, уже вряд ли это случится именно со мной, по второму разу прошлую жизнь я досконально не особо горю желанием повторить, согласен удовольствоваться в этом случае одной памятью о прошлом. Да и жить я собираюсь в Питере теперь, если не уеду за границу.
Так и бреду по городу, мимо центра подводников дальше к ДК "Строитель", мимо ПТУ к главному промтоварному магазину города "Таллину", который работает сегодня до восемнадцати ноль-ноль.
Советская торговля не имеет права отдыхать столько времени, как простые трудящиеся, впрочем, что-то я путаю, похоже. В СССР новогодние выходные заканчиваются после первого января, хорошо еще, что в этом году второе и третье января суббота и воскресенье, и так выходные дни по календарю.