Как ни старались военные довезти субстанцию до места назначения не расплескав, им это не удалось: всю дорогу золотистые пары эликсира Новикова поднимались над ними ввысь, пропадали без всякой пользы
Генеральное сражение не было проиграно. Однако сражение не было и выиграно. Москва была сдана неприятелю, поругана им и лишь огнём очистилась от скверны.
Братьям не занимать было храбрости; они умели смотреть правде в глаза. Из допущенной ошибки были сделаны верные выводы. История самой тайной масонской ложи Москвы только начиналась.
Часть первая
Архивное дело
Истина едина, и всякий, кто сумел открыть хоть частицу её, был, есть и будет наш брат. В этом смысле розенкрейцеры всегда существовали, существуют и будут существовать, пока не исчезнет человечество.
Вс. Соловьёв. Великий розенкрейцер
Глава 1
Погружение в историю
Что ты здесь делаешь?
Странный вопрос в устах незнакомца! Молодой господин, одетый скромно, но явно не дёшево, смотрел сверху вниз: долговязый. Не понятно, что ему нужно.
Николай молчал, ещё не найдясь с ответом, и господин добавил:
Ты занят чем-то или ищешь работу?
Николай быстро огляделся по сторонам и ответил вполголоса:
Ищу, сударь.
Ты чего-то боишься?
Николай вздохнул. Палатки в двух шагах, покупателей по дневному времени не много. Торговцы запросто услышат и приглушённый разговор. Если захотят, передадут тем разбойникам у входа. Придётся выскочить из рядов в сторону Сенной, к угольным и дровяным развалам, и быстро затеряться в арбатских закоулках. Больше на Смоленский рынок не ходить. А жаль.
Мне не полагается искать здесь подённого найма, сказал он спокойно и уже не пытаясь приглушить голос.
Почему? удивился собеседник.
Тут постоянные люди для этого, посторонних не жалуют. Тем более не в очередь.
Вот как. Господин задумчиво обвёл взглядом торговый ряд, редких покупателей. А где они?
Ну всё, дооткровенничался. Сейчас уйдёт этот наниматель к тем архаровцам. Но врать Николаю претило.
Пятачок у входа знаете? Ну, где торгуют с ящиков. Посуда там, сапоги, тряпки. Знаете? Там подёнщики толкутся.
Он по-другому представлял себе потенциального нанимателя. Более осведомлённым, что ли. Не ожидал, что придётся разъяснять простые истины. Думал: подойдёт человек, который понимает, что разбойники у входа имеют определённую таксу на все услуги, довольно высокую, и держат её, никому не позволяют сбавлять. Кто хочет нанять работника подешевле, тот выхватит его, Николая, намётанным взглядом, подойдёт незаметно, договорится тихо и внятно. В расчёте на это он слонялся сегодня с утра по Смоленскому рынку. А подошёл наивный молодой господин, не имеющий представления о местных порядках. Не выйдет проку.
То-то я не видал тебя тут прежде. Раньше где работал?
Грузчиком. Ещё разносчиком.
Не добавить ли ещё раз «сударь»? Да ну! Всё равно ничего с таким не сладится.
Господин в элегантном шерстяном пальто был очень молод. Выглядел бы вовсе юным, если бы не большие залысины на лбу. Случается ж некоторым так рано лысеть! Говорят, лысина со лба признак большого ума. Если же с затылка то признак неприлично и сказать, чего. Выражение лица озадачивало невозможным, казалось бы, сочетанием рассеянности и сосредоточенности.
Что ж бросил? Надоело ноги забивать?
Начав разговор не без затаённой робости, теперь молодой человек задавал свои бесполезные вопросы увереннее. Отсутствие в ответах собеседника подобострастия, его, кажется, даже вдохновило.
Не надоело. Я люблю ходить по Москве. Но не всю же жизнь прожить разносчиком!
Какой работы ты ищешь?
Николай пожал плечами. Что ж, теперь ему всю свою московскую жизнь, что ли, рассказать, господину этому? Как для начала нашёл работу, как светило более подходящее место, как потом болел долго и тяжело, лишь недавно оправился и достаточно окреп. До отъезда в деревню остаётся всего месяц, и хотелось бы успеть подзаработать, чтоб явиться домой не с пустыми руками.
Ну ладно. Так к тем, что у входа, стоит ли обращаться? Надёжные они работники?
Беседа начала тяготить, поскольку было совершенно не понятно, решится ли молодой господин перейти к сути дела. Николай кожей чувствовал, как окружающие торговцы прислушиваются к праздному разговору.
Я не знаю, сударь. Наверное, не хуже других, если ни один наниматель ещё не пожаловался на них в полицию.
Добавить, что берут больно дорого? Знать бы, чего этому господину надо!
Отчего же ты не соврал мне? поинтересовался собеседник доброжелательно. Не уверил, что там, у входа, нанимаются одни мошенники?
Так и подмывало ответить: «Оттого, что ты, господин хороший, ни слова про дело не сказал, а всё языком мелешь».
Просто. Не люблю врать.
Не любишь, но, стало быть, можешь? Господин глянул хитро.
Могу, сухо информировал Николай.
А руки у тебя крепкие?
Николай встрепенулся. Вот так поворот! Выходит, ему нужен честный человек с сильными руками вот что!
Господин только что обратил внимание на руки Николая и глядел на них с некоторым сомнением. Узкие, как у конторщика, ладони не могли не смутить его. Парень перевернул ладонь показать мозолистую, загрубелую кожу. Поспешил ответить:
Могу и дров нарубить, могу и тяжёлое таскать.
Весна стояла такая яркая, звонкая. Не хотелось брать в расчёт, что в последнее время таскание тяжестей заканчивалось для него отдышкой и обмороками. Пройдёт! Лето прожарит солнцем и окончательно прогонит из крепкого, молодого тела зимнюю цепкую хворь.
Тяжесть это я, неожиданно сообщил господин и ещё неожиданнее улыбнулся робко и озорно в одно и то же время. Меня надо крепко держать на верёвке, пока я спущусь в подвал. А потом вытащить. Сможешь?
Смогу!
Обрадованный, Николай широко улыбнулся. На короткие усилия ему дыхания точно хватит.
Я могу слазить в подвал, предложил он. Зачем вам самому?
Нет, мне нужно непременно самому. Но смотри, заплачу, только когда вытащишь меня обратно. Вперёд ничего не дам!
В собеседнике и прежде было мало солидности, а теперь и последняя улетучилась. Он по-мальчишески звонко рассмеялся, явно вторя настроению своего будущего пособника.
Как тебя звать?.. А я Алексей Кондратьевич.
Впоследствии много времени спустя Николай спрашивал, отчего Алексей подошёл со своим делом именно к нему. Мало ли в Москве рабочего люда? Мало ли найдётся настоящих силачей, способных к тому же держать язык за зубами? Тот не дал внятного ответа, а Николай решил для себя, что Алексею Кондратьевичу непременно нужен был помощник моложе его самого, чтобы командовать и чувствовать себя при этом уверенно. Николай подошёл идеально: коренастый, плечистый, руки натружены тяжёлой работой, а при всём том восемнадцать лет против целых двадцати трёх Алексея Кондратьевича.
Николай пришёл по указанному адресу заранее и был немало удивлён увиденным.
Уже вечерело, в переулке стемнело, зажёгся единственный фонарь на углу. Но переулок кривой. Ни фонаря, ни городового на посту под ним не видно, а видно только ореол газового света. И в окнах свет за разноцветными шторами где яркий, электрический, где керосиновая лампа, а то и свечи мягко теплятся. Кое-где пляшет живое пламя хозяева сумерничают у камина.
Только особняк, указанный нанимателем, оказался нежилым стоял печальной, тёмной тенью среди старого сада.
Николай-то был уверен, что Алексей Кондратьевич пригласил его помочь по хозяйству в собственном доме, ну или там родительском. А назначил встречу на улице, поскольку не хотел, чтобы малознакомый парень ожидал его возвращения в прихожей, без пригляда. Разумно. Но вот идти на ночь глядя в чужой заброшенный особняк, да ещё лезть там в подвал Слишком уж попахивает соучастием в сомнительном предприятии, какого полиция не одобрила бы. Николай планировал жить честно и совершенно не собирался идти против закона. Если бы как следует обдумал ситуацию, то развернулся бы и ушёл от греха подальше. Но не успел: сзади его окликнул утренний знакомец.