Намек. Архивный шифр - Иван Кузнецов страница 4.

Шрифт
Фон

 Я явился прежде времени, а ты уже здесь! Похвально!  весело приветствовал Николая Алексей Кондратьевич. Давеча, на рынке, наниматель был без головного убора, но тогда светило солнце. Однако и теперь, несмотря на мартовский вечерний холодок, он пришёл с непокрытой головой.

Алексей Кондратьевич кивнул на заброшенный дом:

 Идём! Не заробеешь?

Николай замешкался с ответом. Точнее, он прикидывал, как бы похитрее задать вопрос, чтобы выведать подлинную цель молодого господина, который разговаривает с подкупающей мягкой искренностью.

 У меня с собой превосходный электрический фонарик американский!  похвалился Алексей Кондратьевич, достав откуда-то узкий металлический патрубок с выпуклым стеклом на конце и на мгновение включив ослепительный луч.  Только нам надо светить осторожнее: мы ж без спросу лезем в чужой дом! «Аки тати в нощи»!

 Что же без спросу?  нашёлся Николай.  Вы бы прежде спросились у хозяев, Алексей Кондратьевич! Разве спешка? Я и в другой раз приду помочь вам, когда получите разрешение.

Складно вышло! Что-то молодой господин ответит? Авось, дело разъяснится.

 Спешка, Николай,  ответил Алексей Кондратьевич серьёзным тоном, и даже с оттенком печали.

Они уже вошли сквозь незапертую, как выяснилось, кованую калитку и остановились теперь на влажной земляной дорожке среди раскидистых деревьев запущенного сада. Снег в этом году сошёл необычно рано, но в саду под деревьями ещё лежали грязно-белые сплюснутые солнцем сугробы.

Говорили молодые люди почти шёпотом, чтобы не быть услышанными случайным уличным прохожим.

 Этому старичку жить осталось совсем недолго: приговорён к сносу. Скоро тут построят доходный дом, многоэтажную громадину. Хозяева давно съехали, спроситься не у кого. Домик ветшает без присмотра

Николай услышал острое, неподдельное огорчение в голосе москвича и постарался того утешить:

 Раз обветшал, то не беда снести и построить новый. Чего убиваться?

Алексей Кондратьевич вздохнул.

 Давай присядем на крыльцо.

Они уселись рядом на подгнившую деревянную ступеньку бокового крыльца, расположенного в торце дома.

Тут же Алексей Кондратьевич пристроил небольшой саквояж, который принёс с собой.

 Этому особняку девяносто лет. Послепожарный ампир, построенный по образцовому проекту. Москву отстраивали после 1812 года из хороших, крепких материалов. Их проверяла специальная комиссия

Николай вникал, затаив дыхание. «Ампир» пришлось отложить на потом, чтобы уточнить в словаре, а остальное Алексей Кондратьевич излагал вполне доступно.

 Ему бы ещё стоять хоть двести лет, если бы не запустение. Всё от небрежения хозяев Хозяин проигрался, говорят, в Европе Сейчас зайдём внутрь уверен, что увидим красоты в стиле прабабушек лепнину, росписи

Какая ценность в облупившихся, ветхих узорах? Новый хозяин, поди, не поскупится, налепит на свой доходный домино новых узоров, затейливее прежних.

 Сад тоже снесут,  будто почувствовав, что не убедил собеседника, добавил Алексей Кондратьевич.  Тут вековые яблони ровесницы дома, старые вишни.

 Яблонь жалко!  искренно поддержал Николай.

Яблоня была в деревне редкостью и большой ценностью. Во-первых, сортовые саженцы дороги. Во-вторых, занять землю деревьями может позволить себе только тот, кому огород не нужен или надел велик.

 Они прошлой весной цвели, точно кипели. Будто чувствовали Может, в нынешнем мае ещё успеют. Приходи посмотреть! А по осени ветви ломятся от плодов. Вот люди и сломали запор на калитке: собирают. Боюсь, что и в дом лазили Мне всегда думается: грех лишать жизни старый дом, старое дерево. Всё равно что убить старика. Тот и отжил свой век, и одряхлел, на взгляд, а душа молодая, звонкая. Встречал ты таких стариков?

Николаю понравилось, как верно подмечено.

 Встречал.

Удивительные вышли посиделки с незнакомым господином на старом деревянном крыльце в заброшенном саду посреди Москвы. Алексей Кондратьевич говорил с Николаем как со старым, испытанным приятелем; открыл душу без навязчивости и надрыва. Будто не желал замечать стоявшие между ними сословия, возраст, образование. Неужели вовсе не с кем больше ему делиться своими мыслями?

 Ну, пойдём, займёмся делом!  вдруг прервал себя Алексей Кондратьевич.  Не то не успеем по домам до полуночи. Отец будет недоволен.

Николай снова подобрался: ведь о характере дела он до сей поры так и не получил внятного представления.

Крепкая длинная верёвка, которую лично захватил Алексей Кондратьевич, чтобы спуститься в подвал, не понадобилась. Помещения, интересовавшие его, находились не совсем под землёй, а в полуподвальном этаже, окна которого выходили на заброшенный тёмный задний двор. На этот скрытый от глаз прохожего цокольный этаж вела внутри дома узкая лестница, состояние которой оказалось вполне приличным.

Николай помедлил у лестницы, прежде чем спуститься: хотелось бы всё-таки знать цель.

 Алексей Кондратьевич, вряд ли лепнину мы там найдём!  заметил с подвохом.

Москвич замер, помолчал. В темноте его лицо было не разглядеть: свет фонаря выхватывал лишь лестничный проём. Затем наниматель рассмеялся:

 Остёр ты на язык! Маешься, ходишь вокруг да около, а нет бы спросил напрямую, за каким чёртом я тащусь ночью в чужой подвал! Боишься?

В данный момент Николай находился в самом невыгодном положении, чтобы гордо объявить: «Я человек честный!» Ежели тут творится беззаконие, то пристукнет его милый собеседник и дело с концом. Поэтому Николай промолчал.

 Не бойся! Мы не сделаем ничего дурного. Мне нужно осмотреть и обмерить помещения, чтобы понять замысел архитектора. Я строитель по образованию и нынче взялся изучить архитектуру особняков московского ма московского ампира.

Для доказательства своих намерений Алексей Кондратьевич открыл саквояж и посветил в него фонарём. Там, помимо верёвки, обнаружились рулетка, пара каких-то измерительных приборов да тетрадь с карандашом.

Николаю сделалось страшно неловко. Но не оттого, что в мыслях очернил подозрениями порядочного человека: человека он же не знал. А от того, что Алексей-то Кондратьевич доверился ему, незнакомому парню из низов, безоговорочно. Ведь и Николай имел все возможности пристукнуть его забрать деньги, снять дорогую одежду, часы, забрать инструменты. Иной за один только американский электрический фонарь укокошит.

 Давайте я первый спущусь проверю, целы ли ступеньки,  смущённо пробормотал Николай и, не дожидаясь ответа, поспешил вниз.

Вся дальнейшая работа была нудной и однообразной: растянуть рулетку, придержать её конец, подержать фонарь, пока Алексей Кондратьевич чертит в тетради и заносит туда цифры. Или просто стоять без дела с тетрадью в руке, пока Алексей Кондратьевич пристально рассматривает с фонарём каждую пядь стены, или мощённый камнем пол, или задумчиво глядит в потолок. Хорошо ещё, что обмеряли не все помещения, а лишь три-четыре, которые Алексей Кондратьевич выбирал, сверяясь со схемой, что находилась при нём, аккуратно вычерченная на белом листе.

Мысленно он от времени до времени принимался производить вычисления: его интересовала толщина стен. Николаю привелось разок поправить ошибку Алексея Кондратьевича в умножении с долями. Тот глянул на помощника с удивлённым уважением:

 Где ты выучился так ловко считать?

 В одноклассном народном училище по ведомству Министерства народного просвещения,  отрапортовал Николай.

 А, в земской школе. Три класса окончил?

 Четыре. Как раз по-новому устроили, когда я учился уже Я выдержал экзамен успешно и получил свидетельство!  похвалился Николай.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке