Мария Дьяченко
Сугроб
Моя фобия началась много лет назад. Как-то неожиданно и странно. Наверное, так оно и бывает. Живешь себе, как полагается, легомысленным дурашливым мальчишкой, не думающем особо ни о чем, не зацикленным на будущем, беспечно радуешься каждому дню, солнцу и случайным сладостям. А потом вдруг происходит что-то из ряда вон и уже не помнишь, как оно было раньше.
Сейчас как будто, почти, наверное, всё хорошо. Уже давно, как я перебрался на юг, живу незамысловато, зато спокойно, насколько это слово вообще применимо к моему существованию.
Если кратко, то я боюсь зимы. Точнее того, что она приносит сугробов. Наверное, звучит глупо или, по крайней мере, смешно, но что уж тут поделать. Моя личная фишка. Конечно, не о такой жизни я мечтал пацаном. Думал, вырасту летчиком стану, ну или по крайней мере кем-то рядом авиаинженером или, может, диспетчером, а вышло как-то не очень. Мне скоро тридцать, а я еще даже не начинал жить. Точнее, закончил в тринадцать.
***
Это случилось сразу после моего дня рождения. Зимой. Я решил прогуляться по заснеженному поселку, где мы тогда жили с мамой, в сторону парка. Мне казалось, что гулять, делая серьезный задумчивый вид именно то, чем периодически занимаются загадочные взрослые. И раз уж мне стукнуло целых тринадцать лет самое время начать это делать: идти с непонятным выражением в глазах, будто б в жизни есть что-то ещё, кроме этой самой прогулки.
Вечерело. Шел крупный неторопливый снежок, будто б мирно зависающий на воздушных невидимых нитях. Создавалось общее сказочное впечатление узорчатой, едва колышущейся занавески, легкой, манящей. На улице ни души: только я и добродушный снежок. Это и понятно. В длинные посленовогодние праздники все по домам: никаких тебе спешащих с работы людей или орущих школьников. Тишь да гладь.
Я брел, забирая снег подошвами, тщетно пытаясь смотреть в себя, слегка потягивая морозный воздух колючими ноздрями, и думая о том, что уж очень похолодало, и зря я не взял перчатки. Как вдруг увидел в парке на скамье незнакомого мальчика немного младше меня, с ярко-голубыми распахнутыми глазами, раскрасневшимся от мороза лицом и соломенной непослушной шевелюрой. Он сидел в легенькой курточке и одной перчатке со снежком на волосах и ресницах, будто б нахохлившишь от холода. В целом, он был похож на гусёнка.
Было странно, что я его не знал: в нашем районе редко встретишь незнакомое лицо. Всё это в купе с его забавным внешним видом заставило меня приубавить и так медленный шаг. Я будто б замешкался и, сам не зная почему, точно смутился своей полуостановкой. Чего не скажешь о «гусёнке», который тут же весь подтянулся, энергично замотал ногами и пристально уставился на меня, широко растянувшись в улыбке и засветив щербинку между зубами.
Я тут же подумал, чему он радуется в такой трескучий мороз. Мальчик сидел весь такой беззаботный на обледенелой скамье, цыкая щербинкой, и, казалось, ждал меня:
Мечтаешь, то ли спросил, то ли констатировал он. Это звучало будто б мы старые приятели.
Позже я много думал об этом. Почему-то в тот момент мне не показалось такое поведение странным. Почти как во сне, когда, находясь внутри, ты считаешь всё естественным, и только просыпаясь осознаешь нелогичность происходящего.
Думаю, пробормотал я, всё-таки намереваясь пройти мимо.
Мальчик опять цыкнул и вскочил со скамьи, видимо довольный тем, что я ответил на его вопрос. Не спрашивая разрешения, «гусёнок» поплёлся за мной:
Вот и я думаю, ещё больше заулыбался он. Зимой хорошо думать. Снежинки, как маятники, успокаивают.
Слушай, пацан, я очень хочу тишины, я попытался отделаться от него, но не тут то было.
Я вот об этом и говорю, не унимался он, игнорируя намёк. Зима, тишина, снег. Просто я люблю снег. Он мой друг.
Видно, настоящих друзей у тебя нет, я начинал грубить, слегка прибавив шаг, но «гусёнок» продолжил искренне глядеть мне в глаза, не обращая на это внимания. «Вот уж увязался».
А снег разве не настоящий? Очень даже. Надежный, молчаливый друг, всегда вовремя. Я иногда думаю, вот бы стать сугробом.
Что? не сдержался я, засмеявшись над очевидной глупостью.
Сейчас я думаю, что не стоило мне тогда усмехаться. Ну была у человека такая мысль что ж теперь поделать. Кто-то мечтает быть президентом или мореплавателем никто ж не против. Сугроб так сугроб. Каждый имеет право на своё мнение. Но тогда я расхохотался.
Сугробом, без тени смущения повторил он. Вот было б чудесно! Представляешь, днём на солнце искришься, ночью под фонарём. Мир и покой. Просто чудо!
Ну, а если нет фонаря? «вот же чудик».
А луна на что? Да и вообще, когда сугробы ночью вон как светло и без луны.
Мы добрели до конца парка и повернули обратно по другой аллее. Вокруг всё было в застывших на полпути перьях снега: он падал такой плотной неторопливой пеленой, что казался летящим снизу вверх, а не наоборот.
Ха, первый раз вижу пацана, который сугробом быть мечтает. Ты точно не бился недавно головой?
«Гусёнок» будто б не слышал вопроса:
Не хочется быть как все. Вот стану сугробом буду растения от ветра, мороза защищать, жуков греть. Сугроб это сила, мощь, ты даже не представляешь какая! продолжал вдохновенно доказывать он.
Ой не могу. А весной умирать что ли? снова подтрунил я.
А нет ли разницы когда? Сугроб хотя б умирая землю поливает, а ты умрёшь какая польза? Плюс, не забывай, следующей зимой сугробы возвращаются вечная жизнь.
Так то будут совсем другие сугробы. Прошлогодние уже того
А вот не факт, круговорот воды в природе никто не отменял.
Ну послушай, человек живой организм, с мыслями, процессами, а сугроб так, водичка, продолжал я, пиная снег ногой и не веря, что вообще всерьёз это обсуждаю.
Мы снова подошли к лавочке, где я его встретил. Он было хотел повернуть снова в парк, но я остановился, намереваясь уйти домой.
А человек не водичка? Просто форма другая, а суть та же, не унимался мальчишка, то снимая, то надевая синюю потрёпанную перчатку. А мыслей в ином человеке не больше, чем в сугробе, зато не то что пользы, вреда сколько!
Ну всё равно человеком быть точно лучше: есть воля, действие. А сугроб никак свою жизнь не направляет: выпал, где выпал, лежит смиренно ждет, когда кто-то в него нагадит.
Просто сугроб понимает неотвратимость дерьма в нашей жизни. Будто б в мире человека этого нет. Полно! А вот насчет выпал, где выпал: «где родился, там и пригодился» слышал? Люди тоже выпадают, где выпадают, а большинство из них тут же и «лежит» всю жизнь. Да даже если свалил куда подальше, весь такой в белых кедах и асфальте, то деревня-то всё равно с тобой навсегда, вот здесь, он постучал себе по виску. Я б так не хотел. Сугроб свободен и живет как хочет без всех этих условностей, мальчишка снова громко цыкнул между передних зубов, задумчиво взглянув на верхушки деревьев.
Ну и дурак! Нельзя ж всерьёз думать, что сугроб лучше человека. Человек может стать кем угодно! Я точно лётчиком стану, буду везде-везде летать. А ты кем? Дворником? с издевкой спросил я.
Как кем? Во даешь! Я с кем битый час разговариваю? нервно произнес он. Сугробом я стану, каждой зимой буду к тебе являться. Вот увидишь! Буду прям как ты на этих словах мальчик сорвался с места и побежал снова вглубь парка, как мне показалось, по-злому цыкнув напоследок.
Как я что? крикнул я вдогонку, желая ещё немного позлить малыша.
Он был от меня уже довольно далеко, но повернулся (потом я много представлял себе этот момент) и крикнул так звонко, что эхо пролетело по заснеженному парку: